– Я звонила, но вас не было дома.

– Разумеется, поскольку я был в институте! А Сафи с учениками. Черт!

– Простите, но я думала, что обеспокою вас, а ведь было воскресенье.

– Вы обеспокоили меня гораздо больше сегодня. Однако, у нас есть достижения, хотя еще и неизвестно толком какие. – Оливано задумался. – В среду я навещу их, как обычно. Вы продолжайте, как ни в чем не бывало, и позвоните завтра вечером, если будет что-нибудь важное. Впрочем, позвоните в любом случае.

– Как вы считаете нужным.

Вторник прошел спокойно, дети в этот день вели себя чуть поживее, но все еще оставались очень подавленными.

Днем стало прохладно, тучи закрыли солнце, и с гор подул пронизывающий ветер. Дети сидели на диване в гостиной, Лидия вертела в руках старую куклу, а Мирон – какую-то веревочку. Клара ушла в подвал отнести грязное белье, и ее явно не должно было быть минут пять, не меньше. Уэйнесс встала и на цыпочках стала подниматься наверх. Дверь в комнату Ирены оказалась закрытой, но не ключ, и, толкнув ее, девушка с замиранием сердца зашла в комнату. Юная разведчица увидела безликую мебель: кровать, шкаф, стол. Уэйнесс бросилась к последнему, выдвинула ящики, изучила их содержимое, но очень быстро, на скорую руку. Время летело слишком быстро. Напряжение нарастало с каждой секундой, руки у девушки дрожали. С шипением разочарования, она задвинула ящики и вернулась обратно. Мирон и Лидия равнодушно смотрели на нее, но что при этом происходило в их сознании, сказать было невозможно. Может быть, она была для них только ярким цветным пятном. Уэйнесс упала на диван и взяла букварь; сердце ее колотилось отчаянно, колени заметно тряслись. Итак, она пробралась на запретную территорию – и снова впустую!

Через пятнадцать секунд в комнату вернулась Клара, подозрительно оглядела все и всех и вышла. Уэйнесс сделала вид, что не обратила на старуху внимания. Слышала ли она что-нибудь? Почувствовала ли? Неизвестно. Зато теперь стало ясно одно: никакие поиски в этом доме невозможны, пока Клара тут.

Вечером Уэйнесс позвонила Оливано домой и рассказала, что оба ребенка по-прежнему совершенно апатичны, хотя уже и стали чуть-чуть поживее.

– То, что произошло с ними в воскресенье, постепенно отходит. Но очень медленно.

– Посмотрим, что будет завтра.

IX

Утром в среду Оливано позвонил в Каса Лукаста и, как обычно, в одиннадцать прибыл туда сам. Уэйнесс с детьми в этот момент находилась во дворе; они лепили из глины нечто, смутно напоминавшее животных, взяв за образец картинки в книге, раскрытой прямо тут же в песочнице.

Оливано подошел поближе, дети посмотрели на него отсутствующим взглядом и продолжили заниматься своим делом. Лидия, как выяснилось, лепила лошадь, а Мирон – черную пантеру. Оливано подумал, что животные у них получаются вполне похожими, разве что выполненными без особого изящества.

– Как видите, Мирон и Лидия трудятся в поте лица, – после обычного приветствия сообщила ему Уэйнесс. – Мне кажется, они чувствуют себя немного получше. Я правильно говорю, Лида?

Девочка оторвала глаза от глины, и на лице ее показалась тень улыбки. Затем она снова склонилась к своей лошади.

– Я могу задать тот же вопрос и Мирону, но он слишком поглощен работой, чтобы ответить. Однако и ему заметно лучше.

– У них получается весьма неплохо, – заметил Оливано.

– Да. Но не так, как могло бы. На самом деле они пока лишь просто мнут глину и катают ее по столу. Но потом, когда они совсем оправятся, мы попробуем сделать вещи поинтересней. Кстати, оба решительно настроены не впадать больше в то ужасное состояние. – Уэйнес тяжело вздохнула. – У меня такое чувство, что своими приходами я даю им подышать через кислородную маску…

– Хм, – невольно улыбнулся Оливано. – Я этим занимаюсь по десять раз в день. А эти двое – уж совсем оранжерейные цветы. – Доктор бросил быстрый взгляд в сторону дома. – Как я полагаю, Ирена здесь?

Девушка кивнула.

– Да, она дома. А если еще точнее, она постоянно наблюдает за нами из окна.

– Ничего. Сейчас мы подогреем ее интерес еще больше. – И он вытащил из саквояжа пару прозрачных небольших конвертов, после чего срезал локон у Лидии, потом прядь сзади у Мирона, разложил волосы по конвертам и приклеив к каждому сопроводительную записку.

– Зачем вы уродуете этих несчастных? – удивилась Уэйнесс.

– Я их не уродую, я делаю необходимое для науки.

– Мне всегда казалось, что эти вещи значительно отличаются друг от друга.

– Это как раз тот случай. Волосы растут, вбирая в себя все вещества, находящиеся в крови, это своеобразные стратиграфические записи. Я проведу анализ и…

– И думаете, что обнаружите…

– Не обязательно. Некоторые виды субстанций не поглощаются волосами или просто не оставляют следов. Но попытаться все же стоит. – Доктор снова посмотрел на дом, где от окна метнулась быстрая тень, словно Ирена не хотела, чтобы они увидели ее подсматривающей.

– Ну, что ж, пришло время поговорить и с ней, – вздохнул Оливано.

– Мне тоже?

– Думаю, что вдвоем будет лучше.

Они подошли к дверям, и после некоторой заминки дверь открылась.

– Ну, что вам надо? – грубо спросила Ирена.

– Может быть, сначала мы войдем?

Ирена повернулась и молча прошла в гостиную, где не села, а демонстративно осталась стоять. – Зачем вы отрезали волосы у детей?

Оливано объяснил зачем, и это не понравилось женщине еще больше.

– И вы считаете, что это столь необходимо?

– Не могу сказать, пока не увижу результаты анализов.

– Много в них толку!

Оливано рассмеялся, но строго сказал:

– Если я и получу какую-нибудь информацию, вы узнаете о ней первой. Но теперь я хочу поговорить с вами о другом, о непосредственной гигиене. Вы, конечно, скорее всего, еще не знаете о вирусе ХАХ-29, обнаруженном в Помбареалесе на прошлой неделе. Он не столь опасен, сколь неприятен, если не принимать соответствующих мер. Есть ли у вас вирус – можно без труда определить с помощью элементарного анализа крови. И если позволите… – Оливано вынул инструменты. – Не бойтесь, вы ничего не почувствуете. – И не успела Ирена ничего возразить, как доктор мгновенно приложил инструмент к ее голому предплечью. – Отлично, результаты я сообщу вам завтра же. А до этого тоже не стоит особо беспокоиться, поскольку опасность заражения не очень велика. Впрочем, лучше знать правду, чем беспокоиться понапрасну.

Ирена стояла, задумчиво потирая руку. Черные глаза так и сверкали на ее изможденном лице.

– Ну, на сегодня, я думаю, все, – миролюбиво закончил Оливано. – Марин я уже дал свои инструкции, которые, впрочем, не отличаются новизной.

– И что ей за удовольствие возиться с детьми целый день! – пробурчала Ирена.

– Что вы! Это просто необходимо! Она не позволяет им впадать в нехорошие состояния и погружаться в вымышленные миры. У них, кажется, был на днях какой-то рецидив, но теперь они снова выправляются, и я должен особо следить, чтобы подобные случаи повторялись как можно реже.

Ирена промолчала, и Оливано уехал.

Прошла еще неделя, и вечером в пятницу Оливано сам позвонил Уэйнесс в отель.

– Каковы наши новости?

– Пока никаких, если не считать того, что дети практически полностью восстановились. Лидия снова разговаривает, а Мирон подает свои неразгаданные сигналы. Оба читают, Лидия долго и внимательно, Мирон – бегло.

– Но таких успехов мы уже достигали.

– Здесь есть и еще нечто, и притом весьма интересное. Мы недавно пошли прогуляться в пампасы, и девочка нашла хорошенький белый камушек. Сегодня же утром он пропал, и она никак не могла найти его, поскольку я случайно положила его в коробку для шитья. Девочка искала повсюду и, наконец, сказала Мирону: «Помнишь мой белый камень? – искать!» И Мирон стал сначала ходить кругами, а потом подошел прямо к коробке и вернул сестре камень. Она, кажется, ничуть не удивилась. Тогда я спросила: «А откуда Мирон знал, что камешек именно там?» Лида в ответ только пожала плечами и стала рассматривать картинки.