— Нас считают детьми, потому что мы и есть дети, — сердито пробормотал мальчик. — И зачем тебе нужно тащиться со мной? Я справлюсь сам.

— Сначала дослушай, а потом говори. Когда мы поднимемся наверх, я споткнусь и упаду. Не со стены, конечно. Стражники наверняка бросятся ко мне, испугаются, не сломала ли я ногу или что-то в этом роде. Ну а ты воспользуешься суматохой и сделаешь то, что задумал.

Во взгляде Баррика мелькнуло нескрываемое восхищение.

— Слушай, соломенная башка, а ты не так глупа, как кажешься!

— Да, рыжик, без меня ты бы вляпался в большие неприятности. Настало время выполнить обещание.

— Давай говори, чего ты хочешь.

— Поклянись на крови, что в следующий раз, когда задумаешь милую шалость вроде похищения статуи из часовни, сначала посоветуешься со мной.

— Зря ты строишь из себя старшую сестру, которая заботится о глупом маленьком братике. Даже будь ты действительно старше…

— Клянись. Ты обещал. Или моя клятва потеряет силу.

— Хорошо. Клянусь. — Губы Баррика растянулись в улыбке. — Как только задумаю снова похитить статую, непременно расскажу тебе об этом.

— Надеюсь, больше тебе такое не придет в голову. Подумай о слугах: когда отец Тимойд хватился статуи, их всех обыскивали, многих наказали и даже побили. А ведь они ни в чем не виноваты.

— Не виноваты. Но слугам не привыкать к оплеухам, — пренебрежительно бросил Баррик, однако спохватился и сделал вид, будто серьезно воспринял слова сестры.

— А о Керниосе ты подумал? Разве ему понравится, что его статую похитили и бросили в море?

Лицо Баррика вновь стало непроницаемым.

— Это меня волнует меньше всего, — процедил он. — Керниос мой враг.

— Баррик, опомнись! Нельзя говорить так о богах!

В ответ мальчик лишь пожал плечами.

— Пора нам отсюда уходить, — сказал он через несколько мгновений. — Леди Саймон наверняка уже угомонилась. Потом мы проберемся сюда и заберем статую. Думаю, на стену мы пойдем завтра утром.

Баррик поднялся и протянул здоровую руку сестре, которая запуталась в своих пышных юбках.

— Да, и надо вымыть руки. Не то пристанут с вопросами.

— Крови совсем мало.

— Достаточно, чтобы привлечь внимание. Кровь всегда привлекает внимание. И вызывает вопросы.

Бриони открыла дверь кладовой, и дети бесшумно, как привидения, выскользнули в коридор. Ни единый звук не нарушал могильной тишины тронного зала. Казалось, весь огромный дворец затаил дыхание, прислушиваясь к шепоту, доносившемуся из кладовой.

Это был страшный сон. Молодой поэт Мэтт Тинрайт декламировал погребальную оду над гробом Баррика — напыщенную чушь о любящих руках Керниоса и нежных объятиях земли. Поэт завывал, то понижая, то возвышая голос, а Бриони замерла от ужаса и наблюдала, как содрогается гроб. Тот, кто находился внутри, пытался вырваться, и старый шут Пазл изо всех сил налегал на крышку, которая ходила ходуном под его костлявыми ладонями.

«Выпустите его!» — хотела крикнуть Бриони, но голоса ее никто не слышал. Траурная вуаль, скрывавшая лицо принцессы, была такой густой, что слова застревали в ней.

«Бедная его рука, бедная покалеченная рука! Как ему больно, бедному мертвому Баррику, как отчаянно он корчится в этом тесном деревянном ящике».

Остальные участники похорон, вельможи, придворные и королевские стражники, заметили, что шут уже не справляется с крышкой, и пришли ему на помощь. Вместе они вынесли гроб из часовни. Бриони поспешила вслед за ними, но вместо зеленого и солнечного кладбища за дверью часовни оказался узкий каменный туннель. Путаясь в длинных юбках своего траурного наряда, Бриони отстала от похоронной процессии, и вскоре траурный кортеж скрылся из виду. Теперь до слуха принцессы доносились лишь приглушенные стоны ее брата-близнеца, любимого мертвого брата, пленника деревянного ящика. Они становились все тише и наконец растаяли в воздухе.

Бриони села, ощущая, как отчаянно колотится сердце; ее окружала темнота, пронизанная далеким и холодным светом звезд. Лодка тихонько покачивалась, весла скрипели в уключинах. Эна, девушка из племени скиммеров, гребла так осторожно, что лодка производила не больше шума, чем скользящая в тихой заводи выдра.

«Это всего лишь сон, — пронеслось в голове у Бриони. — Милосердная Зория, услышь мои молитвы! Баррик жив, я знаю это. Будь он мертв, я бы непременно почувствовала».

Остатки мучительного кошмара рассеялись, как туман, и лишь чье-то хриплое затрудненное дыхание тревожило слух Бриони. Повернувшись, она увидела распростертого на дне лодки Шасо дан-Хеза. Глаза его были закрыты, плотно сжатые зубы поблескивали в свете звезд, на лице лежали тени. Воздух с шумом вырвался из его груди; судя по всему, смерть вплотную приблизилась к старому туанскому воину.

— Шасо, ты меня слышишь? Ты можешь говорить?

Ответа не последовало. Бриони сжала костлявое жесткое плечо девушки-скиммера.

— Ему совсем плохо! Разве ты не слышишь, как он тяжело дышит?

— Разумеется, слышу, миледи. — Голос девушки прозвучал неожиданно жестко. — Или вы думаете, я глухая?

— Тогда сделай что-нибудь! Он умирает!

— Что я могу сделать, принцесса Бриони? Я промыла и перевязала его раны, прежде чем мы покинули дом моего отца, дала ему выпить целебного отвара. Но его по-прежнему терзает лихорадка. Раненому необходимы покой и тепло. А может быть, даже покой и тепло уже не помогут.

— Нам надо как можно скорее пристать к берегу! Далеко до Марринсвока?

— В лучшем случае путь займет половину ночи. Именно поэтому я повернула назад.

— Повернула назад? — словно ушам не веря, выдохнула Бриони. — Ты что, потеряла разум? Или забыла, кто мы такие? Мы беглые преступники! А замок в руках моих врагов.

— Да, миледи, замок захватили ваши враги. И если вы будете так громко кричать, они вас услышат.

Бриони не могла разглядеть лицо девушки, скрытое капюшоном плата, но расслышала ее насмешливый тон. Впрочем, хотя бы в одном дерзкая девица была права.

— Хорошо, я буду говорить тише. А ты будь любезна выражаться яснее. Что ты намерена делать? Мы не можем вернуться в замок, иначе мы наверняка погубим Шасо. Уж лучше сразу бросить его в воду. Меня в замке тоже ожидает лишь одно — смерть.

— Я знаю, миледи. Я не говорила, что собираюсь туда возвращаться. Я сказала только, что повернула назад. Нам необходимо укрытие и огонь, и как можно скорее. Я пристану в уединенной гавани, к востоку от замка. Мой народ зовет эту гавань Скин-Эги-вар — на вашем языке это будет «плечо Эривора».

— Плечо Эривора? Никогда не слышала о такой гавани…

— Однако она существует, и там есть дом. Дом, который принадлежит вашей семье.

— Нет такой гавани!

Мысль о Шасо, умирающем у нее на руках, привела Бриони в такое отчаяние, что она едва не ударила девушку. В следующее мгновение ее пронзила догадка.

— Скала М'Хеланс! Ты говоришь о домике на скале М'Хеланс!

— Да, именно о нем! Мы совсем близко. — Девушка подняла весло и указала на темный силуэт, видневшийся на горизонте. — Хвала богам морских глубин, дом пуст.

— Иначе и быть не могло. Этим летом мы его не использовали. С тех пор, как отец попал в плен и началось все это… Ты можешь пристать к берегу?

— Да, миледи, если вы позволите мне обдумать, как это сделать наилучшим образом. Сейчас, в предутренние часы, течение чрезвычайно сильно.