— Что? — Ее взгляд стал более осмысленным. Глаза казались огромными и испуганными, как у попавшего в западню животного. — О чем вы говорите?

Бежать было поздно. Надо признаться в содеянном и выдержать все, что за этим последует.

— Я сказал, госпожа, что вы не умерли. Вы живы.

Элан безуспешно попыталась поднять голову. Она беспокойно переводила глаза с одного предмета на другой.

— Но… как же так? И где я сейчас? О, я поняла, вы говорите неправду. Наверное, вы демон, принявший обличье Тинрайта. Вы хотите меня испытать.

Поэт знал, что момент истины будет для него мучительным, однако действительность превзошла его ожидания.

— Вы ошибаетесь, леди Элан. Я вовсе не демон. Я самый настоящий Мэтт Тинрайт. И вы действительно живы. Я не мог допустить, чтобы вы умерли. — Он опустился перед ней на колени и сжал ее руку, все еще холодную, как у покойницы. — Вы в полной безопасности. У меня есть достойные доверия друзья. И я все устроил. Одна женщина, моя добрая знакомая, согласилась дать вам приют и ухаживать за вами… вы можете не сомневаться в ней…

Мэтт Тинрайт чувствовал, что его язык заплетается от волнения. Он всегда славился красноречием, но близость этой женщины неизменно превращала его в застенчивого и неловкого мальчишку.

— Вместе с ней мы похитили вас из дворца, — пробормотал он.

Поэт не решился признаться, что они притащили безжизненное тело Элан в корзине для грязного белья.

— Но Хендон… — прошептала она, снова закрыв глаза.

— Он думает, что вы скрылись в неизвестном направлении. Честно говоря, он не слишком расстроен. Это дурной человек, леди Элан…

— О милосердные боги, он непременно найдет меня! Что вы наделали, Мэтт Тинрайт! Вы сошли с ума!

— Об этом я слышу со всех сторон.

Элан вновь попыталась подняться и бессильно откинулась на подушку.

— Я доверяла вам, как самой себе. А вы меня предали.

— Нет, нет, я не могу вас предать! Я люблю вас! И я не мог смириться с тем, что вы… не мог допустить…

— Тогда вы дважды безумны. Разве это не безумие — любить мертвую женщину? Если я раньше не могла ответить на ваше чувство, как я могу любить вас сейчас, когда вы лишили меня последней надежды на спасение?

Слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам, но она их не вытирала — возможно, у нее просто не было сил. Тинрайт потянулся к ней со своим носовым платком, но Элан отвернулась.

— Оставьте меня в покое.

— Госпожа…

— Я ненавижу вас, Тинрайт, — сквозь слезы выдохнула Элан. — Вы мальчишка, неразумный и легкомысленный мальчишка, и ваше легкомыслие обрекло меня на величайшие страдания. Убирайтесь прочь, я больше не желаю вас видеть. Но прежде чем вы уйдете, скажите — нет никакой надежды, что яд все же убьет меня?

Тинрайт покачал головой.

— Вы спали почти три дня. Скоро к вам вернутся силы.

— Понятно, — Элан открыла глаза и пристально вгляделась в поэта, словно пыталась запечатлеть в памяти его лицо. Через секунду ее веки вновь опустились. — Что ж, я сама о себе позабочусь. Я сделаю то, что задумала, без помощи труса, не способного взглянуть в лицо смерти.

— Но…

— Ступайте прочь! Если вы не уйдете, жалкое малодушное создание, я подниму такой крик, что сбежится вся улица. На это у меня хватит сил.

Закрыв за собой дверь, Тинрайт долго стоял на лестнице в тяжком оцепенении, не зная, куда идти и что делать. Вновь начался дождь, превративший грязную улицу в болото. Башня Лета возвышалась над домами, как погасший маяк над штормовым морем.

«Я не могу вернуться к ней и не могу ее оставить, — терзался Мэтт, пока ледяные струи дождя проникали ему за воротник и стекали по спине. — Зосим, коварный и насмешливый бог, ты вновь поймал меня в ловушку! Наверное, ты потешаешься над моим несчастьем. И почему я вдруг вообразил, что ты и твои небесные братья прониклись ко мне сочувствием и готовы помочь?»

— Опал! — во все горло позвал Чет и зашелся кашлем. Он запыхался так, словно его легкие были забиты сухим гипсом. — Опал, собирай мальчика! — снова крикнул он, едва отдышавшись. — Нам надо прятаться.

Но Опал словно исчезла. Она не вышла к нему и не откликнулась на его зов.

Чет бросился в спальню — там оказалось пусто. Ни Опал, ни мальчика. Сердце Чета, только что выдержавшее бешеную гонку по подземному коридору, готово было вырваться из груди. Куда они запропастились? И Опал, и Кремень могли быть в дюжине разных мест, но у Чета не осталось времени искать их. С минуты на минуту в дом ворвутся солдаты под предводительством брата Окроса.

Чет выскочил из дома на Уэдж-роуд и принялся колотить в двери соседних домов. Из окна выглянула насмерть перепуганная Агата Селадон. Она понятия не имела, где сейчас Опал. Другие соседи тоже ничем не могли помочь Чету. Бормоча под нос молитвы, обращенные к Старейшим, он бросился в ратушу со всей быстротой, на какую только были способны его усталые ноги.

У величественного здания ратуши толпилось непривычно много народу. На крыльце перед главным входом собралась толпа. Внутри было так же многолюдно. Знакомые окликали Чета со всех сторон, но, когда он спрашивал их про Опал или Кремня, лишь пожимали плечами.

Ворвавшись в вестибюль около палаты совета, Чет едва не столкнулся с Чавеном. Королевский лекарь отскочил в сторону, схватил фандерлинга за руку и несколько мгновений выжидал, пока тот переведет дыхание.

— Мне не терпится услышать, какие новости ты принес сверху, — заявил Чавен. — Но твои друзья срочно вызвали меня в ратушу. Судя по всему, в палату проник какой-то чужак из большого народа, как вы нас называете. Все очень волнуются.

— Клянусь повелителем Горячего Мокрого Камня, тебе нельзя туда заходить! — воскликнул Чет, вцепившись в рукав Чавена. — Я искал тебя, чтобы предупредить. Наверное, в палате собраний сейчас один из солдат, посланных братом Окросом, или он сам!

— Окрос? О чем ты говоришь? — изумленно пробормотал лекарь.

— Я все расскажу… Но боюсь, если они уже в ратуше, моя новость запоздала. — Тяжело дыша, Чет опустился на пол. — Сейчас я отдохну немного и пойду, — пробормотал он. — Надо срочно найти Опал.

— Прежде расскажи мне, что произошло, — взмолился Чавен. — По словам хранителей ратуши, внутрь проник один-единственный человек. Возможно, мы сумеем поймать его, прежде чем сообщники успеют его хватиться.

Несколько фандерлингов хотели подойти к Чету, но Чавен жестом отогнал их прочь.

— Расскажи все по порядку, — потребовал он, опустившись на корточки рядом с другом.

— Это уже не имеет значения, — простонал Чет. — Опал и Кремень пропали, и я не могу их найти. Солдаты скоро будут здесь, мы не в силах им помешать, Чавен.

— Возможно, ты прав. — Неожиданно к лекарю вернулась былая самоуверенность. — Но это не означает, что я так просто сдамся этому негодяю Окросу!

Чавен повернулся к собравшимся вокруг фандерлингам.

— У вас должно быть оружие, хотя бы пики и каменные топоры. Принесите их. Прежде всего мы должны поймать лазутчика, проникшего в палату совета. Ему придется рассказать нам, где его сообщники и каковы их планы.

Ученый муж, никогда не державший в руках оружия, собирался повести фандерлингов на бой против Хендона Толли и целого отряда вооруженных до зубов солдат. Если бы Чет не был так близок к отчаянию, нелепость ситуации позабавила бы его. Но при мысли о том, что над Городом фандерлингов нависла опасность и в этом есть немалая доля его вины, охота смеяться пропадала.

— Клянусь всеми богами и их пророками, мне никогда в жизни не бывало так холодно! — в очередной раз пожаловалась Мероланна. — Надо было захватить с собой побольше меховых плащей. Неужели в этой лодке нет ничего теплого и старой женщине придется замерзнуть насмерть?

Молодой скиммер Раф, сидевший на веслах, даже не взглянул на герцогиню.

— Это вам не барка для морских прогулок, а простая рыбачья лодка, — бросил он. — Может, в мешке найдется тюленья шкура.