— А где ты нашел жемчужину? — спросила Ева-Лотта.

— Вон, около лестницы. Но ведь мы же там все перекопали.

Ева-Лотта в раздумье опустилась на нижнюю ступеньку. Каменная плита, служившая нижней ступенькой, была, очевидно, неплотно врыта в землю, так как она слегка покачнулась. Ева-Лотта вскочила.

— Неужели…— начала она и крепко ухватилась за плиту. — Эй вы, она качается!

Две пары рук пришли ей на помощь. Плиту отодвинули, и множество мокриц разбежались в разные стороны.

— Копай здесь! — крикнул Калле Андерсу.

Андерс схватил лопату и с силой всадил ее в землю. Лопата ударилась обо что-то твердое.

— Должно быть, камень какой-нибудь, — сказал Андерс и сунул слегка дрожащие пальцы в землю, чтобы проверить.

Но это был не камень. Это было… Андерс ощупал предмет в земле… это была железная коробка! Он вытащил ее — точно такая, как коробка с документами Белой розы. Первым нарушил молчание Калле.

— Ну и ну! — возмутился он. — Этот ворюга стащил нашу коробку!

Андерс покачал головой.

— Нет, это не наша. Нашу я собственными руками запер только что.

— Но она точно такая же, — заметила Ева-Лотта.

— Вот увидите, он ее купил в скобяной лавке вместе с карманным фонариком, — объявил Калле. — Там как раз такие коробки продаются.

— Ну да, мы нашу тоже там купили, — вспомнила Ева-Лотта.

— Да открывайте же, я больше не могу! — воскликнул Калле.

Андерс попробовал. Коробка была заперта.

— Интересно, ключи у них одинаковые?

Он выхватил ключ, висевший на шнурке у него на шее.

— О! — только и вымолвила Ева-Лотта. — О!

Калле задыхался, словно после долгого бега. Андерс всунул и повернул ключ: он подошел.

— О! — повторила Ева-Лотта. И, когда Андерс поднял крышку, воскликнула:Нет, вы только посмотрите! Точьв-точь как в «Тысяче и одной ночи»!

— Так вот, значит, они какие, изумруды и платина! — благоговейно произнес Калле.

Все было, как писали в газете: броши, кольца, браслет и разорванное колье из таких точно жемчужин, как та, что нашел Калле.

— Сто тысяч крон, — прошептал Андерс. — Ух, даже жуть берет.

Ева-Лотта перебирала драгоценности. Она выбрала браслет, прицепила бриллиантовую брошь на свое голубое ситцевое платье, надела на каждый палец по кольцу, потом стала перед маленьким оконцем, сквозь которое в подземелье пробивался солнечный свет. Она вся искрилась и переливалась.

— Ой, до чего красиво! Похожа я на королеву? Вот бы мне хоть одно-разъединственное колечко!

— Ох, уж эти женщины! — сказал Андерс.

— Ладно, хватит, — вмешался Калите. — Надо уходить отсюда. Вдруг дядя Эйнар вздумает прийти за коробкой! Представьте себе, что он сейчас войдет. Все равно что с бенгальским тигром встретиться!

— Я бы предпочел тигра, — сказал Андерс. — Но дядя Эйнар боится выходить из дому, ты же знаешь, Крук и Редиг подстерегают его.

— Все равно, мы должны сейчас же бежать в полицию.

— В полицию? — В голосе Андерса звучало величайшее разочарование.Вмешивать в это дело полицию сейчас, когда у нас все так здорово началось?

— Это вам не война роз, — сказал Калле трезво. — Медлить нельзя. Их ведь надо арестовать, ты что, не понимаешь? Андерс почесал в затылке.

— А если мы сами заманим их в ловушку, а потом скажем полиции: мол, пожалуйста, вот вам трое первоклассных бандитов, мы их изловили для вас!

Калле покачал головой. Эх, сколько раз знаменитый сыщик Блюмквйст обезвреживал закоренелых преступников целыми дюжинами!

Но знаменитый сыщик Блюмквист — это одно, а Калле — другое. К тому же Калле был иногда рассудительным и разумным молодым человеком.

— Как хочешь.

И Андерс скрепя сердце склонился перед авторитетом Калле в области криминалистики.

— Если так, — заключила Ева-Лотта, — пойдем к Бьорку. Только он должен нам помогать. Может, его заодно и в чине повысят.

Андерс посмотрел на следы раскопок.

— А с этим что будем делать? Картошку сажать или все опять заровняем?

Калле считал, что лучше всего уничтожить следы их пребывания в подземелье.

— Только быстро, — добавил он. — У меня душа не на месте, пока я держу эту коробку со ста тысячами крон. Надо отсюда скорей выбраться.

— А с коробкой как быть? — спросила Ева-Лотта. — Не можем же мы так запросто идти с ней по улицам. И где мы ее спрячем?

После небольшого совещания было решено, что Андерс отнесет драгоценную коробку в штаб на чердак, а Калле и Ева-Лотта тем временем пойдут разыскивать Бьорка.

Андерс снял рубашку и завернул в нее коробку. С лопатой в одной руке и завернутой в рубашку коробкой в другой он приготовился в обратный путь.

— Если кто встретится, обязательно подумает, что я ходил копать червей,сказал он с надеждой.

Калле захлопнул дверь.

— Жаль только одного, — вздохнул он.

— Чего? — спросила Ева-Лотта.

— Что нельзя посмотреть на лицо дяди Эйнара, когда он придет за коробкой!

— Да, я бы за это дорого дала, — согласилась Ева-Лотта.

В полицейском участке царили спокойствие и тишина. Дежурный сидел и решал кроссворд, словно никаких преступлений вообще в природе не существует.

— Можно видеть полицейского Бьорка? — Калле вежливо поклонился.

— Он в командировке, вернется завтра. Ты не можешь назвать мифологическое чудовище из шести букв?

Полицейский кусал карандаш и просительно смотрел на Калле.

— Нет. Я пришел сюда совсем по другому делу, — сказал Калле.

— Так Бьорк будет завтра утром. Послушай, а женщину-воина из восьми букв?

— Ева-Лотта, — ответил Калле. — Спасибо, до свидания. Мы завтра опять придем!

Калле потащил за собой Еву-Лотту.

— Не станешь же ты разговаривать о серьезных вещах с чудаком, для которого всего важнее на свете мифологические чудовища!

Ева-Лотта была того же мнения. Оба решили, что ничего страшного не произойдет, если они заявят в полицию завтра. Ведь дядя Эйнар лежит в целости и сохранности в своей постели.

— А вон Крук стоит около часовой мастерской, — прошептал Калле Еве-Лотте.Ты когда-нибудь в жизни видала такую рожу?

— Здорово, что жулики друг друга секут. Совсем как в поговорке: «Когда невинность спит, ангелы стоят на страже»!

Калле согнул руку в локте и потрогал мускулы.

— Зато завтра, Ева-Лотта, завтра нам предстоит бой не на жизнь, а на смерть!

День обещал быть на редкость жарким. Левкои в саду булочника поникли уже с утра, воздух застыл, ни ветерка, и даже Туесе предпочел укрыться в тень, на веранду, где Фрида торопилась накрыть на стол к завтраку.

Прибежала Ева-Лотта в ночной рубашке, с отпечатком подушки на щеке.

— Ты не знаешь, дядя Эйнар проснулся?

Фрида ответила с загадочным видом:

— Ты спроси лучше, спал ли он! В том-то и дело, что господин Линдеберг даже не ложился этой ночью. Ева-Лотта вытаращила глаза.

— Что ты говоришь? Откуда ты знаешь?

— Знаю, я только что там была с горячей водой для бритья. Комната пуста, а кровать, как постелила я ее вчера, когда он вышел, так и осталась. Ему ведь вечером лучше стало.

— Как, он вчера вечером выходил? Уже после того, как я легла? — Ева-Лотта взволнованно схватила Фриду за руку.

— Ну конечно! Должно быть, из-за того письма… Ой батюшки, я же и соль и сахар забыла!

— Какое письмо? Ой, Фрида, подожди! О каком письме ты говоришь?Ева-Логта дернула фриду за руку.

— Просто ужасно, до чего ты любопытна, Ева-Лотта! Понятия не имею, что это за письмо, я чужих писем не читаю. Когда я принесла молоко вчера вечером, у калитки стояли двое. Они меня попросили передать письмо господину Линдебергу. Я, конечно, передала. А он, как прочел, тут же и выздоровел!

Минуту спустя Ева-Лотта была одета, а еще через минуту примчалась к Калле. Андерс был уже там.

— Что делать? Дядя Эйнар исчез! А мы его еще не арестовали!

Сообщение Евы-Лотты поразило друзей, как гром среди ясного неба.