Королева и ее родичи Вудвиллы, естественно, были против протекторства Ричарда. Не подчиниться последней воле короля они могли, лишь срочно доставив Эдуарда V в Лондон и короновав его: тогда королева-мать осталась бы регентшей при малолетнем короле, а Вудвиллы — фактическими хозяевами страны.

Ко двору юного короля, находившегося в Ледлоу, тот час было послано известие о смерти Эдуарда IV. Ричард узнал о случившемся на пять дней позже Эдуарда V, причем не от королевы и ее окружения, а от придворного, лорда Гастингса. Ричард ответил двумя письмами. В одном, на имя королевы, он выразил соболезнование в другом, на имя Совета, подтвердил готовность стать протектором. В сопровождении вооруженного эскорта Ричард двинулся на юг, в Лондон. При этом важна одна деталь: он принес присягу юному наследнику Эдуарда IV — Эдуарду V.

Между тем в Лондоне Вудвиллы развили бурную деятельность. Сын королевы от первого брака маркиз Дорсет, комендант Тауэра, захватил монетный двор и немалые сокровища, накопленные покойным королем. Коронация Эдуарда V была назначена на 4 мая. В официальных документах тех дней не упоминалось имя протектора, зато фигурировала мать-королева.

Ричард продвигался на юг не слишком поспешно до тех пор, пока до него не дошли известия о событиях в Лондоне. С этого момента Ричард начал действовать: перехватив по дороге обоз короля, он арестовал дядю короля (с материнской стороны) Ричарда Грея, двух придворных, лорда Риверса и всех отправил под стражу в один из своих северных замков. Известие о случившемся достигло Лондона, и в столице началась паника. После неудачной попытки организовать военное сопротивление Ричарду королева нашла прибежище за стенами Вестминстерского аббатства вместе с дочерьми и младшим сыном, герцогом Йорком. 4 мая Эдуард V въехал в Лондон в сопровождении Ричарда и поселился во дворце Лондонского епископа.

Вскоре восстановился обычный порядок вещей. Совет утвердил должность Ричарда, и начались приготовления к коронации юного короля. Так продолжалось шесть недель. Коронацию наметили на 22 июня, и в ожидании ее, по традиции, короля перевели в Тауэр, который ему уже не суждено было покинуть.

Все круто переменилось 9 июня. В тот день Совет собрался в Вестминстере, однако, что там обсуждалось, осталось неизвестным. Известно только, что 10 июня Ричард обратился к городу Йорку с письмом, в котором содержалось требование срочно прислать ему военное подкрепление против королевы, ее родственников и приближенных, которые намеревались убить его самого и герцога Бекингема. О том, что речь шла о заговоре со стороны клана королевы, свидетельствует другое письмо Ричарда, на имя лорда Невилла, с просьбой о помощи и привлечении арестованных родственников королевы к суду за измену.

Тремя днями позже, 13 июня, состоялось заседание Совета в Тауэре, на котором Ричард обвинил своего старого друга, лорда Гастингса вместе с другими в заговоре в пользу королевы. По требованию Ричарда Гастингса казнили немедленно. Это был критический момент. Ричард взял курс на коронацию самого себя. То ли он убедился в том, что коронация Эдуарда V ознаменует конец его власти, то ли стало очевидным, что слишком влиятельные силы (в том числе и Лондон) не желают иметь малолетнего короля, так как это предвещает неизбежную борьбу клик за власть и, следовательно, возобновление кровавых усобиц, — неизвестно. Ясно только, что все случившееся позднее было лишь реализацией принятого решения.

По настоянию Ричарда, архиепископ Кентерберийский убедил королеву выдать младшего сына герцога Йорка, находившегося вместе с ней в монастырском убежище, чтобы перевести его в Тауэр. 22 июня некий доктор Шоу выступил с публичной проповедью, в которой объявил детей королевы от Эдуарда IV незаконнорожденными на том основании, что до этого брака Эдуард состоял в нерасторгнутом браке с Элеанорой Батлер, дочерью графа Шрюсбери (по некоторым сообщениям, Шоу зашел столь далеко, что признал незаконнорожденным и покойного короля, бросив тем самым тень на репутацию еще здравствовавшей матери Ричарда).

Откровения Шоу основывались на свидетельских показаниях Джона Стилингтона, епископа Батского, который заявил, что совершал церемонию бракосочетания Эдуарда с леди Элеанорой. Так или иначе, покойный Эдуард IV был объявлен двоеженцем, а его дети — лишенными прав на престол. Трудно сказать, знал ли Ричард до этого указанную историю, во всяком случае, он вел себя вплоть до 9 июня так, будто ничего не ведал. Теперь эта история понадобилась, и ее предали гласности.

25 июня в Лондоне собралось подобие парламента, где решающий голос принадлежал представителям Лондона. Главным ходатаем по «делу Ричарда» выступил его кузен герцог Бекингем. От имени парламента было составлено обращение к Ричарду с просьбой принять английскую корону. На следующий день депутация во главе все с тем же Бекингемом явилась в дом Ричарда для передачи петиции. Ричард с библией в руках изобразил удивление, затем — раздумье, колебания и, только услышав угрозу, что в случае его отказа парламент «поищет короля в другом месте», ответил, наконец, согласием.

6 июля Ричард и его жена Анна были коронованы. За неделю до этого в Лондон пришли «люди Йоркшира»— на «защиту» своего герцога. По пути на юг они успели «помочь» казнить заключенных Ричардом родственников королевы: ее брата лорда Риверса и сына (от первого брака) лорда Грея.

Но летопись деяний короля Ричарда III весьма кратка. Вступив на трон, он сделал строгое внушение судьям и призвал их «беспристрастно отправлять правосудие по отношению ко всем подданным». Ричард проявил внимание к нуждам третьего сословия.

В подобной политике нет ничего демонического, как и прирожденной «испорченности». Ричард III был скорее слабым, нерешительным, нежели сильным, напористым тираном, он чаще закрывал глаза на опасности, нежели предупреждал их возникновение. Он был бесстрашен в открытой битве, но совершенно беспомощен перед скрытыми интригами и происками врагов.

Один факт безоговорочно убеждает в этом. Осенью 1483 г. был раскрыт заговор, преследовавший цель посадить на английский престол графа Ричмонда, внебрачного отпрыска Ланкастеров, которого тайно поддерживала часть старой знати. Единственным козырем его было клятвенное обещание жениться на дочери покойного Эдуарда IV, с тем чтобы, соединив обе Розы в своем гербе, положить конец кровавой междоусобице. Заговор, к всеобщему изумлению, возглавил герцог Бекингем, столь самоотверженно прокладывавший Ричарду дорогу к тропу. В заговоре участвовали мать Ричмонда - леди Стенли, епископ Джон Мортон (будущий канцлер Генриха VII) и ряд других лиц.

Как же повел себя Ричард? Он ограничился казнью лишь одного действительно вероломного Бекингема. Джону Мортону, маркизу Дорсету и другим мятежникам удалось бежать во Францию, а леди Стенли, не прекращавшая плести интриги в пользу сына, была передана «под ответственность» собственного мужа, лорда Стенли, оказавшегося вскоре столь же вероломным, как и его жена. Таков исторический Ричард!

В феврале 1484 г., примирившись с Ричардом, из своего убежища вышла (с дочерьми) королева вдова Эдуарда IV. Но куда же делись ее сыновья, наслёдники Эдуарда, племянники Ричарда? С момента заключения в Тауэр их никто больше не видел. Что с ними произошло? Молва гласила, что они были умерщвлены коронованным дядей. Но такой акт был бы с его стороны самоубийственным. Более того, он был бы и бессмысленным: ведь детей этих парламентский акт признал «внебрачными», и потому на «законном основании» они лишились прав на престол. Наоборот, для Ричарда было жизненно чтобы принцы оставались в живых, тем самым опровергая молву, о которой он не мог не знать. С другой стороны, как могла бы королева, их мать, примириться так скоро с Ричардом, если бы знала, что он — убийца ее сыновей. Не таков был характер этой женщины — безгранично честолюбивой, неутомимой в своих интригах, чтобы ожидать от нее подобного шага. Судьба малолетних принцев официально ни ее, ни Ричарда больше «не интересовала», она осталась одной из исторических загадок и исключительно благодарной темой для драматизации событий этого времени 4.