В хрониках Шекспира, разумеется, мы не найдем теоретического обоснования права подданных низлагать короля-тирана, но зато тем большее значение приобретает освещение в них тех периодов истории, когда короли действительно низлагались. В десяти пьесах на сюжеты новой (для современников Шекспира) истории Англии таких эпизодов три: низложение Генриха VI Эдуардом Йорком; вторжение в Англию Генриха Ричмонда и гибель Ричарда III в битве при Босворте; низложение Генрихом Болингброком Ричарда II.

Смысл первых двух событий крайне затемнен: в первом случае характером Генриха VI, во втором — тюдоровским мифом.

Во-первых, Генрих VI никак не мог быть изображен королем-тираном, хотя его неспособность управлять создала предпосылки для произвола временщиков. Его низложение трактуется поэтому как акт, продиктованый то честолюбием Йорков, то политической необходимостью. Правда, сам Генрих VI видит свою вину в том, что его безвольность разожгла честолюбие герцога и тел самым ввергла страну в кровавую усобицу: «Как станет вся страна за эти муки клясть государя в горе безутешном» («Генрих VI», ч. III, II, 5).

Тем не менее в акте низложения и последовавшего за этим умерщвления Генриха VI нет ничего тираноборческого. Клятва, верности новому королю не воспринимается как измена.

К о р о л ь Г е н р и х.

На царство в колыбели я помазан;

Отец и дед мой были королями,

И клятву верности вы дали мне.

Скажите ж, не нарушила вы клятву?

П е р в ы й с т о р о ж.

Нет:

Пока царили вы, верны мы были.

Там же, III, 1

И уж вовсе нет ничего тираноборческого в акте убий­ства Генриха VI Ричардом Глостером:

Когда убийство жертв невинных — казнь,

То кто же, Глостер, ты, как не палач?

Там же, V, 6

В отличие от Генриха, Ричард III — классический для тюдоровской историографии образ тирана, Неудивительно, что история его падения содержит поэтому, немало тира­ноборческих мотивов. Вспомним речь Ричмонда перед ре­шающей битвой:

Уж с вами говорил я, земляки…

Одно запомните — что бог и право

Сражаются на нашей стороне…

…Друзья, ведь правда,

Что он тиран кровавый и убийца,

В крови поднявшийся, в крови живущий,

Не разбиравший средств, ведущих к цели,

Убивший тех, кто средством в этой был…

Коль вы потрудитесь тирана свергнуть,

Заснете сладко вы, убив тирана.

«Ричард III», V, 3

Достаточно сопоставить эту речь Ричмонда с тюдоров­ской ортодоксией послушания, чтобы обнаружить, насколько она отклоняется от последней. Какими бы путями Ричард ни добыл корону, он был венценосцем «по праву»: ведь он — Йорк!

Узурпация Ричарда нарушила порядок престолонасле­дия, но не свергла правившую династию и, следовательно, не могла оправдать появление нового узурпатора. Между тем «право» Ричмонда на английскую корону было куда меньшим, чем у Ричарда Глостера. Отсюда подчеркивание Ричмондом «тиранического» характера правления Ричарда, чтобы самому предстать избавителей страны, а не узурпатором ее короны, мятежником против законного короля. Речь Ричмонда перед битвой при Босворте была бы истинным образцом тираноборческой проповеди, если бы не одна особенность — изображение (в соответствии с тюдоровским мифом) предприятия Ричмонда как акта провидения. В самом деле, в этой речи Ричмонд предстает не как политик, не как выразитель мирского порядка или гражданской нравственности, а как простое орудие всевышнего. Дело Ричмонда — дело божье, его мотивы и оправдание — в неисповедимой воле ей. Иначе не понять эту сверхчеловеческую самоуверенность Ричмонда, его предсказание благоприятного исхода битвы и т. д. В ранее цитированной проповеди говорится: «Если случайно восстание [против короля] оказывается успешным, то это только потому, что господь избрал мятежников как орудие своего дела» 15.

В таком случае, разумеется, от идеологии тираноборчества мало что остается.

Обратимся теперь к третьему эпизоду — низложению Ричарда II. Однако в данном случае требуется большое отступление. Дело в том, что к концу правления! Елизаветы история низложения Ричарда II неожиданно приобрела животрепещущий политический характер. Она широко использовалась многоликой оппозицией ко­ролеве в антиправительственной агитации в качестве исторического прецедента и юридического аргумента.

Так, в 1584 г. увидел свет анонимный памфлет под названием «Копия письма, написанного магистром искусств Кембриджа своему другу в Лондоне относительно беседы двух почтенных людей о современном положении и некоторых действиях графа Лейстера и его друзей в Англии» (авторство приписывается иезуиту Парсонсу). Главное обвинение, выдвинутое против Елизаветы, заклю­чалось в том, что она окружила себя фаворитами, которые руководят ею, вместо того чтобы прислушаться к совету тех, кто заслуживает доверия. «Короли и королевство ча­сто терпели крушение из-за неумеренного расположения к лицам, его не заслуживающим». В качестве подтверждения приводились примеры из истории Англии: низложение Эдуарда II (из-за чрезмерного фавора к Гавестону и двум Спенсерам), Ричарда II (из-за чрезмерного рас­положения к графу Оксфордскому) и др. Мораль была ясна: короли могут низлагаться, когда этого требует бла­го государства. С тех пор судьба Ричарда II все чаще воспринимается и как предупреждение королеве, и как прямой призыв к действию 16.

Итак, ситуация в Англии в правление Елизаветы пре­вратила в монархомахов иезуитов, подобно тому как при Марии Тюдор ими являлись протестанты. Устами «докто­ра гражданского права» автор «собеседования» провозгла­шает «право государства освободиться от правительства тирана, тигра, льва, жадного волка, врага общества, кровавого убийцы». «Есть много примеров,— продолжает он,— когда христианские государства низлагают своих правителей и господь споспешествует им в этом, ниспосылая им очень хороших правителей (взамен низложен­ных.— М. Б.)». Далее, имея в виду судьбу Ричарда II, автор одобряет такой способ действий: во-первых, низло­жение этого короля совершилось без убийства, во-вторых, король был низложен парламентом и по его «доброволь­ному согласию».

В 90-х годах внутриполитическая ситуация в Англии многим напоминала ситуацию, предшествовавшую втор­жению в Англию Генриха Болингброка. «Великое прав­ление» заканчивалось, когда все сильнее ощущались при­знаки глубокого кризиса. Упадок торговли, продолжаю­щиеся огораживания множили армию бездомных и бродяг; все более ясно проявлялось общественное недоволь­ство, участились локальные беспорядки и мятежи. На этом фоне бросаются в глаза распространение пурита­низма, рост оппозиции королеве в парламенте, наконец, все менее успешная борьба с Испанией. В 1597 г. Эссекс возглавил экспедицию против Испании. Однако вместо на­падения на испанские гавани, как планировалось, он на­правил корабли к Азорским островам с целью перехватить «Золотой флот». Потерпев полную неудачу (испанцы из­обрели систему конвоирования судов), Эссекс вернулся в Англию с пустыми руками. Времена великих флибусть­еров канули в лету. «Весь механизм моего правления,— жаловалась Елизавета французскому королю,— мало-по­малу приходит в негодность».

Тень Эссекса нависла над Англией. Его честолюбие все чаще вызывало на ум Генриха Болингброка. В письме Рауленда Уайта Роберту Сиднею от 5 ноября 1595 сообщалось: «В последний понедельник королева Елизавета показала графу Эссексу напечатанную книгу, в которой содержалась опасная похвала в адрес графа… По возвращении от королевы он выглядел бледным и огорченным. Он был очень болен». Среди государственных бумаг того времени есть заметка: «О мятежной книге, касающейся наследования короны Англии», показывающая, что автор оправдывает изменения в порядке наследования и выступает против короля Шотландии 11. В 1598 г., в канун отправки Эссекса в ирландскую экспедицию, появилась книга под названием «Первая часть жизни и правления Генриха IV», которую автор (сэр Джон Хейуорд) посвятил графу Эссексу. В обращении к читателю говорилось, что смена на престоле Ричарда Генрихом IV — «живой пример». Из 149 страниц книги 136 были посвящены Ричарду II. Таким образом, заглавие книги скрывало истину; это была книга о Ричарде II. По существу, в ней оправдывалось низложение этого короля. Однако, чтобы скрыть такую позицию, в книге приводилась речь епископа Карлейля, выступившего против данного акта. Не одобряет епископ и передачу короны Генриху Болингброку. Если Генрих искал корону как наследник, он должен был дождаться смерти Ричарда. Если он ее получил по праву завоевания, то кто королевского подданного назовет завоевателем? Ричард не мог при жизни на законном основании отдать свою корону, поскольку он даже не вправе отчуждать драгоценности, ей принадлежащие 18.