Светлело всё больше и больше. Вершины гор в Карманьяке пылали, точно пламя, извергаемое Катлой. А нам надо было в Карманьяку. Я боялся, о, как я боялся! Кто мог знать, где притаилась в засаде Катла? Где она сейчас? Жила ли она в пещере Катлы, и если да, то как мог находиться там Урвар? Я спросил Юнатана, и он мне всё рассказал. Катла вовсе не жила в своей пещере. После своего первобытного сна она туда никогда не возвращалась. Нет, Тенгиль держал её прикованной золотой цепью в гроте близ водопада Кармафаллет. Юнатан рассказал, что она должна была находиться там всё время и выползала лишь затем, чтобы вселить страх в людей, на которых ей приказано было его нагнать.

– Я видел её однажды в Долине Терновника, – сказал Юнатан.

– И тогда ты закричал! – вспомнил я.

– Да, тогда я закричал.

В моей душе нарастал ужас.

– Я так боюсь, Юнатан. Катла убьёт нас!

Он снова и снова пытался успокоить меня:

– Но она ведь привязана. Она может передвигаться только на длину цепи. Не дальше этой скалы, где ты видел её. Там она стоит почти всегда и смотрит вниз, не спуская глаз с водопада Кармафаллет.

– Зачем она это делает? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Юнатан. – Быть может, она ищет Карма.

– Кто такой Карм? – снова спросил я.

– Да ну! Это всё болтовня Эльфриды, – недовольно буркнул Юнатан. – Никто никогда не видел Карма. Его нет. Но Эльфрида уверяет, что некогда, в стародавние времена, он жил в водопаде Кармафаллет и что Катла ненавидела его и никогда не сможет забыть. Потому-то она и стоит здесь и пялит глаза в надежде увидеть его.

– Кто он, как мог он жить в таком адском водопаде? – спросил я.

– Он тоже был чудовищем, – сказал Юнатан. – Змей длиной с ширину реки, так рассказывает Эльфрида. Но ведь ты знаешь, это же древняя сказка.

– Может, он вовсе не из сказки, как и Катла, – предположил я.

Он ничего не ответил на это, а только сказал:

– Знаешь, что она рассказывала ещё, эта Эльфрида, пока ты бродил в лесу и собирал землянику. По её словам, когда она была маленькой, детей пугали Кармом и Катлой. Сказку о драконше в пещере Катлы и о змее в водопаде Кармафаллет она слышала ещё ребёнком множество раз. И сказка эта была ей очень по душе, и только потому, что она такая жуткая. Это древняя сказка про первобытные времена, сказка, которой всегда пугали детей, так рассказывает Эльфрида.

– А Катла не могла жить в своей пещере? – спросил я. – И не могла по-прежнему остаться сказкой?

– Да, именно так думает и Эльфрида, – согласился со мной Юнатан.

Я задрожал, мне стало ясно, что Карманьяка – страна, где полным-полно первобытных чудовищ, и я ни за что не хотел идти туда. Но туда-то мне и предстояло отправиться.

Сначала мы немного подкрепились из нашей заплечной котомки с едой, хотя и берегли еду для Урвара. Ведь в пещере Катлы царил страшный голод, так говорил Юнатан.

Грим и Фьялар пили дождевую воду, скопившуюся в расселинах скал. Здесь, на вершинах гор, с пастбищами для лошадей было худо. Но рядом с мостом росло немного травы, так что, мне кажется, когда мы двинулись в путь, лошади были не так уж голодны.

И вот мы переехали мост. В сторону Карманьяки. В страну Тенгиля и в страну чудовищ. Я так боялся, что трясся от страха. Я не верил всерьёз, что змей существует на свете, но что, если он – подумать только – всё-таки вдруг выскочит из бездны и сорвёт нас вниз с моста, чтобы мы погибли в водопаде Кармафаллет? Да ещё огнедышащая драконша Катла! Перед ней я трепетал больше всего. Быть может, она ждала нас там, на берегу Тенгиля, оскалив свои острые клыки и извергая смертоносный огонь! О, как мне было страшно!

Но мы переехали мост, и я не видел никакой Катлы! Она уже не стояла на своей скале, и я сказал Юнатану:

– Нет, её там нет!

И всё-таки она была там! Не на скале, но её ужасная голова высовывалась из-за огромной каменной глыбы рядом с тропинкой, ведущей наверх, в замок Тенгиля. Там мы и увидели её. А она увидела нас. И тут из пасти её вырвался рёв, который мог бы сокрушить горы. Её ноздри извергали пламя и клубы дыма, она рычала от ярости и рвалась с цепи, она рвалась и рвалась и всё снова и снова ревела.

Грим и Фьялар потеряли голову от страха, мы едва могли их удержать. А мой страх был ничуть не меньше. Я молил Юнатана повернуть коней назад, в Нангиялу. Но он сказал:

– Мы не можем изменить Урвару! Не бойся! Катле до нас не дотянуться, как бы она ни надрывалась и ни рвалась со своей цепи. И тем более нам надо торопиться, – говорил Юнатан, – потому что крик Катлы – сигнал, который слышен наверху, в замке Тенгиля. И скоро целая армада солдат Тенгиля ринется за нами, если мы не успеем ускакать и скрыться в горах.

И мы понеслись. Мы скакали по жутким, узким, крутым тропкам так, что искры летели из-под копыт. Сворачивали то туда, то сюда, чтобы сбить с толку преследователей. Я ждал каждую минуту, что услышу, как за нами мчатся галопом лошади и кричат солдаты, вооружённые копьями, стрелами и мечами. Но никто нас не настигал. Верно, трудно было преследовать всадников среди скал и гор Карманьяки. Преследуемый мог легко уйти от погони.

Мы ехали долго-долго, и наконец я спросил у Юнатана:

– Куда мы едем?

– В пещеру Катлы, разве ты не знаешь? – сказал он. – Гора Катлы прямо под носом.

Да, так оно и было.

Перед нами была низкая, плоская гора с крутыми, почти отвесными склонами. Только с нашей стороны они были не так опасны и обрывисты. Если бы мы хотели, мы легко поднялись бы наверх. А мы хотели этого, потому что нам надо было перевалить через гору, говорил Юнатан.

– Вход в пещеру с другой стороны, возле реки, – сказал он. – И я должен посмотреть, что там происходит.

– Юнатан, ты в самом деле думаешь, что мы когда-нибудь сможем забраться в пещеру Катлы? – спросил я.

Он рассказывал мне об огромных медных воротах, запиравших вход в пещеру, и о людях Тенгиля, день и ночь охранявших её. Как же нам забраться туда?

Он не ответил. Он сказал лишь, что нам надо спрятать лошадей, потому что в горы карабкаться они не могут.

Мы завели их в скрытую расселину прямо под горой Катлы и оставили там и поклажу, и всё прочее. Погладив Грима по спине, Юнатан сказал:

– Ждите нас здесь, мы только сходим в разведку.

Затея с разведкой мне не понравилась. Потому что мне не хотелось расставаться с Фьяларом. Но ничего не поделаешь, надо было идти!

Чтобы подняться на горное плато, потребовалось немало времени, и, пока мы наконец поднялись наверх, я просто изнемог. Юнатан сказал, что мы должны немного отдохнуть. И я тотчас растянулся на траве. Юнатан поступил так же.

И мы лежали там, наверху, на горе Катлы; над нами высилось необъятное небо, а прямо под нами была пещера Катлы.

Да, до чего удивительно, что в недрах горы, где-то под нами, находилась эта ужасная пещера, со всеми своими потайными ходами и каменными мешками, где столько людей томилось и умирало с голоду. А здесь, на воле, порхали бабочки, небо над нами было голубым, усеянным мелкими белыми тучками, а вокруг росли трава и цветы. Ну разве неудивительно, что на крыше пещеры Катлы росли трава и цветы? Мне вдруг показалось, что, раз столько людей умерло в пещере Катлы, может, и Урвар умер. И я спросил Юнатана, не думает ли он то же самое. Но он не ответил. Он лежал, глядя прямо в небо; заметно было, что он о чём-то думал. А потом сказал:

– Если это правда, что Катла спала своим первобытным сном в пещере, то как она, проснувшись, вышла оттуда? Ведь медные ворота тогда уже были. Тенгиль во все времена использовал пещеру Катлы как тюрьму.

– Пока Катла спала там… – сказал я.

– Да, пока Катла спала там, – повторил Юнатан. – И никто об этом не знал.

Я затрепетал. Что может быть страшнее? Подумать только! Сидеть взаперти в пещере Катлы и вдруг увидеть, как ползёт драконша!

Но Юнатан думал совсем не о том.

– Она, должно быть, вылезла из пещеры в другом месте, – сказал он. – И этот вход я должен найти, даже если придётся искать его целый год.