Наташке скоро пять. Она не знает, что мы ее взяли из Дома ребенка. Но ведь когда-нибудь узнает. Наверняка. «Мир не без добрых людей»! Просветят. Либо кто-то из соседей по даче, либо кто-то из друзей. Может, и не со зла, а по дури. И как она это переживет? Говорили с психологами — те советуют раскрыть ей правду нам, самим. По крайней мере, до школы. Наверное, правы. Все равно не скрыть. Нынешние дети уже лет в десять в Интернете любую информацию накопают. И потом Наташа подрастет, начнет соображать о взрослых делах и тут же вычислит, что по возрасту мы ей в родители староваты. Не могла же Катя в пятьдесят лет ее родить!

Интересно, а если бы отменить «тайну усыновления», сколько приемных детей вдруг обнаружится? И сразу это дело станет обычным, нормальным, общепринятым. И скрывать окажется ничего не надо. Ведь скрывают только то, чего другие не делают. А так, если в классе хоть десятая часть детей усынов ленные, то никто и не будет «париться» на сей счет…

Через полгода Наташке в школу. Уже читает, считает, пишет. Куча Катиных привычек — и голову так же вскидывает, и обороты речи те же, и… Да вся она в Катьку! А мне-то радость какая! Недавно заметил, если уезжаю на работу, когда она еще спит, то весь день как-то не задается. Мне уже надо, потребность есть, чтобы она меня утром поцеловала. Солнышко мое!

Сегодня вечером по телевизору смотрели передачу про детский дом. Вернее, не смотрели специально, а ужинали при включенном телевизоре. Показывали этих несчастных детей, брали у них интервью. Все, как один, об одном и том же: «Хотим домой, хотим иметь папу и маму»… Вот уж точно, как говорится, смотреть без слез нельзя. Катя берет пульт, чтобы на другой канал переключить, а Наташка просит — оставь, не переключай. Заканчивается передача, и Наташка вдруг говорит: «А давайте возьмем к нам домой одного из этих сирот. Жалко их. Я няне помогать буду». Катька в слезы. Да и у меня комок в горле. Вот ведь какие повороты жизнь выдает! Но главное другое — хороший, судя по всему, человечек растет…