– А почему именно он и почему вас только двое?

– Устройство, мы его называем порталом, пропускает людей избирательно. Пока через него прошли только мы. Времени подобрать еще людей у нас не было. Верховный принял такое решение. Он сомневается, что удастся реально получить помощь отсюда, товарищ маршал, и решил выяснить это как можно скорее.

– Чем вы занимались там, майор. Они знают, что вы – лейтенант?

– Да, мое звание здесь им известно. Я занимался проектом РДС. – Кутахов вскинул на меня глаза. – Внедрением некоторых систем вооружения: единого пулемета Калашникова, винтовки Драгунова, пистолета Стечкина, мин направленного действия, зажигательного и ракетного оружия, подготовкой групп осназа, и поиском людей, способных проходить через портал. В общем, работал. У нас есть небольшой фильм, снятый по приказу Сталина. Он, правда, предназначен для другого человека, но я считаю, что вам его будет посмотреть полезно. Снято на тридцатипятимиллиметровую пленку.

– Хорошо, давайте посмотрим.

Полина из сумки достала фильм, снятый для Огаркова. Пришлось повозиться, открывая герметическую упаковку: коробка была залита смолой. Солдат помог вставить ленту в киноаппарат, после этого особист удалил его из кинобудки. Я уже видел этот фильм, поэтому остался рядом с особистом.

На экране были Сталин, молодой Огарков, молодой Мосолов, Василевский, Берия, Меркулов и мы с Полиной. И его последние слова: «Мы посылаем к вам этих людей, рассчитывая на вашу помощь в этой священной для нас войне».

Выйдя из зала, Кутахов вытирал слезы.

– Верховный подчеркнул, что отправляет к нам самого нужного сейчас стране человека. Чем вы, лейтенант, это заслужили?

– Вы историю войны помните? По состоянию на начало сорок третьего?

– Да, конечно.

– Вот карта боевых действий на третье февраля 1943 года в новой реальности, товарищ маршал. Это подпись Верховного, это Василевского. Снята полная блокада Ленинграда, еще летом, отстояли Сталинград, немцев окружили под Калачом, удался «Большой Сатурн», освобождена Тамань, бои под Харьковом. Наступаем на Мариуполь.

– А на севере? – спросил бывший летчик Карельского фронта.

– Там пока без значительных изменений. Тяжелые оборонительные бои.

– Что требуется от нас?

– Чертежи и технологические схемы вооружений конца войны, немецкие шифры, гранатометы, «Шмели», немцы собирают кулак под Харьковом, авиационные пушки Грязева с технологией производства, радиолокаторы, радио и лазерные дальномеры для истребителей и штурмовиков, ЗАС и средства связи. Материалы по ракетному оружию, образцы двигателей крылатых ракет. В основном – техническая помощь, консультации, все по транзисторам и навигационным системам.

– Вы говорили, что участвуете в проекте РДС. Что там происходит?

– Полным ходом идет строительство в Снежинске. Запустили реактор в Москве. Но начало наработки плутония в плане на будущий год только. Средств не хватает. Но расчет имплозии выполнен. В общем, все, что могли.

– Американцы?

– Несколько неприятных минут мы им доставили: у них пока почти нет урана, начали возить из Африки, по капле. Как у нас было, когда на ишаках возили, товарищ маршал.

– Твоя работа?

– Нет, Меркулова, я только подсказал, где он лежит.

– Про Хрущева Он знает?

– А как же, товарищ маршал!

– Наш человек! Василич! Дельного мужика воспитал!

Он снял трубку вертушки:

– Дмитрий Федорович! Как здоровье?.. Ну грех жаловаться! А Александр Викторович что говорит?.. Отлично! Да-да! И в Карловы Вары! Самое то! Слушай, в гости хочу набиться, и не один… После съезда? Нет, не прокатит!.. Да, нет! Ни о каком «Т-десять» разговоров не будет. Есть решение, будем ждать. А в гости надо сегодня… Ну какая печень, о чем ты! Максимум по пять граммов. Люди подобрались непьющие. Чай, не Леонид свет Ильич… На дачу? Понял. К двадцати? Отлично!.. Нет, не много. Пять человек, вместе со мной. Ну все, до вечера!

– Все! Нас ждут к двадцати на даче. Собираемся здесь в 18.30. Василич, у тебя номера на машине какие? Нет, это не прокатит! Отсюда вас штабная «волга» заберет. Так что здесь, через три часа.

Едем по Москве с мигалками – удобно для тех, кто едет с мигалками. Остальным нешибко. Довольно быстро выскочили на Рублевку. На КПП у дачи нас даже не тормозят. Кутахов церемонно представляет нас министру.

– Генерал-майор Найтов, вы его знаете, помните: Су-7б представлял, и в семнадцатой армии был И.О. Это его сын, он из спецназа, а это – командир его бригады – подполковник Мосолов. А это – наш сюрприз. Чуть попозже представим. Тут с лейтенантом такая история приключилась, что я был вынужден попросить вас об аудиенции, товарищ маршал. Вы же Сталинский Нарком. Давайте посмотрим вот эти два фильма, они коротенькие, но кроме нас их видеть никто не должен.

– А кто запустит проектор?

– Лейтенант, сможешь?

– Так точно.

– Вот этот мы смотрели, а вот этот еще запечатан. Посмотрите на печати и упаковку.

Министр полез в карман за очками.

– Надо же! Где нашли? Очень интересно! А почему адресовано мне?

– Подпись видите? – спросил Кутахов.

– Сам? Вскрывай, лейтенант, ставь!

– Дмитрий Федорович, может, сначала этот?

– Нет, пусть его Огарков смотрит. Или позже.

Я запустил проектор и вошел в столовую. Через несколько десятков секунд под министром заскрипело кресло: он встал. Остальные поднялись тоже. Лента кончилась. Экран светится белым прямоугольником, а Устинов стоит столбом. Наконец он вытер лоб и сел. Я вышел и остановил киноаппарат.

– Кто такой майор Горский?

Я подал ему свое удостоверение.

– Вы и тот человек, которого к нам послали, одно и то же лицо?

– Так точно. Вот мои полномочия. – Я передал ему приказ Верховного.

– Как?

– Я случайно обнаружил устройство, которое переместило меня в август 1942 года. Там я находился до четвертого февраля 1943 года, после этого, по приказу Верховного, вернулся в восемьдесят первый год. Вместе со мной переместилась старший сержант осназа Еременко, единственный человек, которого пропустило устройство и который может подтвердить свое происхождение архивными документами.

– Я уже проверил эти документы, товарищ маршал: вот заключение экспертов. – Кутахов передал Устинову бумагу: отпечатки идентичны и принадлежат старшему сержанту осназа Еременко Полине Васильевне, 1919 года рождения, инструктору разведшколы при курсах «Выстрел».

– Я заканчивал эти курсы в 1942 году, товарищ маршал, радиодело и снайпинг мне преподавала она, – сказал Мосолов.

– Отсюда следует, что вы – майор ГБ Горский, полномочный представитель Ставки ВГК. Здравствуйте, товарищ майор, – произнес Устинов и протянул мне руку.

– Здравия желаю, товарищ маршал!

– Кроме кинофильма, товарищ Сталин что-нибудь еще передавал для меня?

– Так точно, но я могу это передать только вам, в присутствии сержанта Еременко.

– Пройдемте в мой кабинет.

Мы вышли из столовой, прошли немного по коридору за министром, вошли в его кабинет. Я достал «сопроводилку» и свое удостоверение.

– Мне сказали, что вы знаете, где смотреть допуск. – Он безошибочно открыл страницу, взглянул на нее и покачал головой.

– «ОГВ», я так и думал.

– Распишитесь в получении, товарищ маршал Советского Союза! – Он достал ручку и уверенно расписался.

Я передал письмо. Он прошел к столу и остановился возле кресла. Постоял, постукивая по столу конвертом. Затем сел и вскрыл ножом конверт. Минут двадцать он читал и перечитывал документ.

– Содержание знаете?

– Там стоит моя подпись, я и сержант Еременко ознакомлены еще 25 января 1943 года.

– Да, я вижу. У меня есть время подумать?

– Так точно. Просили не затягивать с ответом. До открытия съезда я должен знать ваш ответ.

– О чем тот фильм, который Он просит показать?

– О предательстве Хрущева.

– Понятно. Как вас найти?

– Через Кутахова.