Он раскраснелся, и на висках у него выступили набухшие вены.

У Анны от страха сжалось сердце. Но не потому, что она испугалась его гнева, а из-за опасения за его здоровье. Глаза ее были полны слез, однако она не позволила дать им пролиться, потому что ее гордый отец счел бы это за проявление слабости; Он был могучим воином и не нуждался в том, чтобы его жалели и нянчились с ним.

Но эта война его убивала так же безжалостно, как медленно действующий яд. Если бы Анна могла помочь ему пережить эти горести, связанные с Брюсом, все бы наладилось. Почему бы этому лжекоролю не поддаться болезни и не пасть ее жертвой? Тогда все было бы кончено.

Вместо того чтобы лить слезы, заламывать руки и умолять отца, Анна взяла его ладонь и лукаво улыбнулась:

— Лучше не говори так при матушке. Ты ведь знаешь, она не любит, когда кто-то ругается.

На мгновение Анне показалось, что отец не услышал ее слова, но гнев медленно стал улетучиваться. Когда лорд Лорн наконец посмотрел на дочь, будто только теперь по-настоящему увидел ее, она с невинным видом спросила:

— Может, мне позвать ее?

Он издал хриплый смех, похожий на лай, и ответил:

— Не смей этого делать. Она заставит меня пить какой-нибудь отвратительный отвар. Господу известно, что намерения у твоей матери благие, но она способна и святого угробить своим постоянным беспокойством. — Он покачал головой и с любовью посмотрел на дочь, давая понять, что разгадал ее намерения. — Тебе нечего опасаться. Ты знаешь, что я очень крепок. — Он прищурился. — А ты хитрюга, Анна, любовь моя! Ты похожа на меня больше остальных детей, я тебе это всегда говорил.

Анна улыбнулась, обрадованная комплиментом, и на щеках у нее появились ямочки.

— Да, отец.

Лорд Лорн вздохнул:

— Бьюкан пишет, что будет искать прибежища в Англии. Раз Комины разбиты, узурпатор обратит свои силы против нас.

«Против нас»? Анна с трудом сглотнула. Ее объял ужас.

— А как же перемирие?

Несколько месяцев назад, когда Брюс начал свой поход на север, он на некоторое время обратил свой взоры на людей Аргайлла и подумывал о том, чтобы вступить с ними в бой, угрожая им и с суши и с моря. Отец, будучи больным и испытывая недостаток в воинах, согласился на перемирие, как сделал на севере граф Росс. И Анна надеялась, что это перемирие положит конец кровопролитию.

— Его срок истекает на августовские Иды[1]. И днем позже мы можем ожидать неприятеля у ворот. Он вытеснил Макдауэллов из Галлоуэя, а раз уж Комины разбиты…

Отец снова поморщился от отвращения.

Чувствуя, что его гнев грозит вернуться, Анна напомнила ему:

— Граф Бьюкан никогда не был хорошим полководцем. Ты много раз это твердил. С тобой этому королю-разбойнику не повезет, и в этом в первую очередь причина, почему он пошел на перемирие. Битва при Дэл-Рай еще свежа в его памяти.

Отец принялся теребить увесистую серебряную брошь на шее. Большой овальный кристалл, окруженный крошечными жемчужинками, был талисманом, напоминавшим, насколько близка была возможность пленить беглого короля. Им почти удалось захватить Брюса, буквально сжать его в тисках, но брошь отстегнулась в момент схватки.

По едва заметной улыбке отца Анна могла помять, что ему были приятны ее слова.

— Ты права, но на этот раз наша недавняя победа его не остановит. Между ним и короной стоим мы все.

— А как насчет графа Росса? — спросила Анна. — Он, конечно, будет сражаться на нашей стороне?

Отец сжал губы:

— На Росса рассчитывать не приходится. Он не захочет оставить свои земли без защиты. Но я попытаюсь убедить его, что нам нужно объединить свои силы и раз и навсегда разбить короля-разбойника.

В речи отца не содержалось укора, и все же Анна почувствовала угрызения совести. Убедить Росса было бы легче, если бы в прошлом году она приняла предложение его сына Хью.

— Я созову своих баронов и рыцарей и пошлю письмо королю Эдуарду с просьбой о помощи. Он и вполовину не такой король, каким был его отец, но, возможно, поражение Комина в конце концов заставит его понять необходимость направить на север как можно больше людей.

Однако в его тоне Анна не расслышала надежды. Она знала так же хорошо, как ее отец, что не стоит особенно надеяться на помощь Эдуарда II. У нового короля Англии и без того хватало забот, чтобы еще беспокоиться и о Шотландии. Хотя английские солдаты и были расквартированы во многих ключевых точках и замках вокруг Шотландии, особенно вдоль ее границ, Эдуард отозвал многих своих полководцев, в том числе Эймераде Валенса, нового графа Пемброка.

Анна прикусила губу:

— А если помощь не придет?

Она понимала, что лучше не спрашивать отца, смирится ли он с этим. Он предпочел бы увидеть их всех мертвыми, чем если бы ему самому и его родичам пришлось преклонить колена перед Брюсом. Девиз Макдугаллов «Победить или умереть» не был для ее отца пустыми словами.

Несмотря на то что в соларе было тепло, Анну пробрал озноб.

— Тогда я сам, один, разобью ублюдка. В битве при Дэл-Рай я ведь почти сумел это сделать, чуть не убил его. Но на этот раз закончу задуманное. — Его глаза сурово прищурились. — К концу лета голова Роберта Брюса будет красоваться на моих воротах, и коршуны выклюют ему глаза.

Анна постаралась не обращать внимания на возникшее у нее неприятное, чувство. Она ненавидела, когда отец так говорил. Он ведь не был жестоким и беспощадным, для нее он был самым дорогим, и она его обожала.

Анна смотрела на него и видела мрачную решимость в его суровых чертах и ни на миг не усомнилась в нем. Отец был одним из величайших воинов и полководцев Шотландии. Возможно, судьба на них и ополчилась, но Джон из Лорна мог ее обуздать и повернуть войну в иное русло. Может быть, все-таки конец войны был близок. Неуверенность, смерть, разрушения, обман — со всем этим будет покончено. Для семьи наступят безопасные времена. Она выйдет замуж, обретет собственный дом, родит детей, и все станет восхитительно нормальным.

Анна не могла думать о неблагоприятным исходе, но иногда у нее возникало ощущение, что она пытается бороться с водоворотом, который готов увлечь под воду их всех: родителей, сестер, братьев, ее маленьких племянников и племянниц.

Она не могла этого допустить. Что бы ни случилось, она должна защищать свою семью.

— Что я могу сделать?

Отец улыбнулся и нежно ущипнул ее за щеку.

— Ты хорошая девочка, Анни, любовь моя.

— Как насчет того, чтобы навестить кузена-епископа?

Она кивнула.

Отец посмотрел на нее с улыбкой, когда она потянулась взять свою корзинку.

— Не забудь о пирогах, — сказал он. — Ты же знаешь, как он их любит.

Над древним каменным памятником повисла полная луна, но прозрачные перистые струйки дыма от ближайших костров смягчали свет, превращая его в призрачную дымку. Вкус победы казался Артуру горьким. Близилась полночь, но дымный ночной воздух гудел от отдаленных звуков шумных пирушек и грохота. Брюс использовал уроки Уильяма Уолеса: он сжигал все дотла, не оставляя после себя ничего, что мог бы использовать враг, Комин был изгнан из Шотландии, но и поражение Бьюкана было не за горами.

Артур смотрел на прогалину в тени деревьев, кольцом окружавших камень, и с непривычным для себя нетерпением ожидал появления людей. Он надеялся, что придет все-таки конец обману. Он устал жить во лжи. После долгих лет притворства иногда ему было трудно вспомнить, на чьей он стороне.

Если не считать встреч на поле боя, в первый раз за два с половиной года Артур должен был увидеть человека, за которого сражался все это время с того самого дня, как его силой заставили покинуть тренировочный лагерь Хайлендской гвардии и присоединиться к врагам. То, что король рискнул встретиться с ним лично, позволяло надеяться на то, что его жизнь шпиона подходит к концу.

Артур хорошо выполнил свою работу, предоставив важную и даже ключевую информацию накануне битвы при Инверари, что помогло Брюсу и его людям разбить графа Бьюкана, заставив его бежать в Англию с поджатым хвостом. Когда были побеждены Комины, Артур возымел надежду занять подобающее место среди других членов Хайлендской гвардии, тех, кто был лучшими из лучших, элитной группой воинов, тщательно отобранных Брюсом за их достижения и мастерство в избранной области воинского искусства.