Пока Алеша с Цицероном беседовали, на краю деревни появились два тимиука в латах. Даже издалека видно было, что они сильно нагружены, а чтобы их не заметили свои, тимиуки бежали припав к земле.

— Смотри, смотри, — воскликнул Алеша. — Это те самые, твои пленные. Неужели несут?

— Ну что ж, — важно сказал Цицерон, — значит, они действительно честные тимиуки. Только и всего. Как говаривал твой замечательный папа: честностью можно удивить только жулика. Я же не удивляюсь.

Тимиуки принесли из деревни восемь необыкновенно крупных и спелых ромбодабов. Они вытряхнули их из подолов длинных домотканых рубах, почему-то встали по стойке «смирно», и один из них, потупившись, сказал:

— Вот, принесли.

— Опять ромбодабы, — вздохнул Алеша. — Неужели здесь больше ничего не растет? Назвали бы тогда планету — Ромбодаб, а не Тимиук.

— Вообще-то в таких случаях принято говорить "спасибо", — укоризненно покачал головой Цицерон. Алеша тут же извинился и поблагодарил тимиукских солдат, а те украдкой забрали свои машинки для метания стрел и снова встали по стойке «смирно».

— Да ничего, ничего, — сказал один из тимиуков. — Мы и без спасиба обойдемся. Нам вообще-то надо возвращаться в войско, а то подумают, что мы сбежали. Дезертиров у нас отдают трубиранам на съедение.

— То-то я смотрю, трубираны у вас такие большие и жирные вырастают, сказал Цицерон. — Вот у них на Земле они не больше этого бочонка. Ладно, бегите. Можете передать привет вашему Великому Полководцу. Жаль, что я никогда его не увижу. Хотя мир тесен, может, и повстречаемся.

Тимиуки покивали головами, ещё немного потоптались на месте, а потом бросились в обратную сторону, к своему войску.

— А теперь марш в бочку! — скомандовал Цицерон. — Продукты у вас есть, по дороге и пообедаете. Ни стрелы, ни камни вам больше не страшны, а я побегу так быстро, что никакая катапульта нас не достанет. Так что вперед, и да поможет нам Великая гипотенуза.

Цицерон оказался прав. Два кордона пришлось пройти беглецам, прежде чем они достигли моста, и оба раза тимиуки ничего не смогли сделать. Они просто не успевали развернуть тяжелые, неповоротливые катапульты, и камни летели вслед беглецам с большим опозданием. Стрелы же, которые тимиуки выпускали из своих машинок, ломались о металлический корпус Цицерона, втыкались в бочонок, и вскоре убежище Алеши и мимикра стало похоже на ощетинившегося дикобраза.

— Как мы их надули! — на бегу веселился Цицерон. — Вот что значит когда голова работает хорошо. Думалка в нашем деле — главный орган. Кем бы я был без думалки? Правильно, — ответил за своих друзей Цицерон. — Без думалки я был бы обычным подъемным механизмом вроде подъемного крана. А вы — инфузориями-туфельками. Есть такое животное, без головы, но, кажется, в обуви. Вот видите, а вы меня всякими обидными словами называли.

— Да я уже давно… — начал Алеша, но Цицерон перебил его:

— Да я не упрекаю, так, к слову пришлось. — Он прибавил шагу, вбежал на мост и крикнул опешившим охранникам, которые остались позади: — Эй, тимиуки, зарубите себе на носу… — Тут Цицерон неожиданно споткнулся, выронил из манипуляторов бочонок и растянулся на мосту во весь свой гигантский рост. Бочонок с Алешей и мимикром запрыгал по бревнам, подкатился к краю и, сорвавшись с моста, полетел в воду. Раздался громкий всплеск, и робот услышал голос Алеши:

— Цицерон! Цицерончик! Спа-си!

— Алеша! — бормотал Цицерон. — Сейчас. Я сейчас.

Бочонок был уже метрах в двадцати от моста, когда Цицерон поднялся на ноги. Быстрое течение подхватило ненадежное суденышко, вынесло его на стремнину, закружило в мутных водоворотах и понесло неизвестно куда. А Цицерон все стоял на мосту, протягивал вперед манипуляторы и в отчаянии кричал:

— Алеша, Фуго, держитесь! Держитесь, я сейчас!

Наконец робот пришел в себя и начал действовать. Но пока он сбегал с моста, бочонок успел скрыться за поворотом реки.

Не обращая внимания на злорадствующих тимиуков, Цицерон понесся по берегу со всей скоростью, на какую был способен. Вслед ему неслись хохот и проклятья. Кое-где солдаты успели развернуть катапульты, и несколько здоровенных булыжников со свистом пронеслись у робота над головой. Но Цицерон даже не заметил этого. Он бежал у самой кромки воды и громко бормотал:

— Ах я хвастливая дырявая кастрюля! Электронная чурка! Болванка для шляп!

Забежав за поворот, робот увидел, как тимиуки с другой стороны реки заарканили бочонок и тянут его к себе.

— Эй, тимиуки! — во весь голос загремел Цицерон и вошел по колена в воду. — Именем своего железного бога — Древнего Паровоза — заклинаю вас: отдайте мне мальчика! Иначе я вернусь сюда с огненной трубой и дотла сожгу все ваши города! — Но тимиуки подтянули бочонок к берегу, вытащили оттуда перепуганных Алешу и мимикра, а утыканную стрелами бочку пустили дальше по течению. Они без труда справились с пленникам. Не торопясь связали Алешу по рукам и ногам, прикрутили к нему мимикра и обоих бросили на небольшую тележку.

— Спаси нас, Цицерон! — услышал робот с другого берега.

— Ну, теперь держитесь у меня! — потрясая железными крюками, страшным голосом закричал Цицерон. В этот момент из воды показалось щупальце священного трубирана. Оно обвилось вокруг ноги Цицерона и потянуло его в воду. Робот удивленно посмотрел вниз, ударил по щупальцу манипулятором и с отчаянием в голосе крикнул:

— Да отстань же ты, каракатица недоделанная! Не до тебя.

Цицерон выскочил на берег, да так резко, что чуть не выдернул трубирана из воды. Здесь он переключился на бег, выбрался на сухое ровное место и кинулся назад к мосту. При этом он не переставал бормотать:

— Что же я наделал, старая керосинка! Расплавить меня мало. Вернусь домой, сам попрошусь в металлолом.

Спасатели долго искали место посуше, где можно было бы отдохнуть, и в конце концов обнаружили небольшую пещерку с узким входом, пол которой был застелен гнилой соломой.

— Тюрьма, — мрачно сказал Тулес, устраиваясь в углу. — Сюда, наверное, сажали узников, и те должны были выбирать: либо умереть с голоду в этой яме, либо идти на поиски другого выхода. Думаю, что заканчивалось все встречей со скалапотом.

— Какое варварство, — возмутился Алексей Александрович, — кормить животное разумными существами! — Он сел на солому и с удовольствием вытянул уставшие ноги. — Если мы все же выберемся отсюда, то после того как найдем Алешу, обязательно вернемся сюда и отловим это чудовище. Оказывается, его нетрудно поймать. Надо всего лишь в тоннеле подойти к нему сзади и надеть на лапы… Эврика!!! — вдруг закричал Алексей Александрович, чем сильно перепугал своих друзей. Даринда шарахнулась в другой угол, а Туу-Пань, схватившись за сердце, по стене осел вниз. — Я придумал! Мы спасены! Я знаю, как сломать решетку!

— Уважаемый коллега, ну зачем же… — начал было Туу-Пань, но Алексей Александрович не дал ему договорить.

— Для чего мы все это время таскаем с собой вот это? — Он отстегнул от пояса моток капронового шнура и потряс им над головой. — У нас же есть триста метров прочнейшей веревки. Да на неё же не только скалапота, кита можно ловить. Сейчас мы пойдем и привяжем все шесть лап зверя к одному-единственному бревну, и когда скалапот проснется, он сам откроет нам выход — вырвет это бревно из решетки.

— Вы думаете, он станет это делать? — с сомнением в голосе спросил Тулес.

— Уверен. Во-первых, он тупой. Во-вторых — сильный. И за возможность свободно перемещаться по этим смердящим коридорам положит жизнь. — Алексей Александрович развел руками. — Таково предназначение всех тупых и сильных: они открывают двери тем, кто сумел направить их силу в нужное русло. А теперь за дело, иначе мы упустим время.

Спасатели разрезали каждый шнур на две части и каждую часть сложили вчетверо. Затем они сделали на концах шнуров скользящие петли и после этого отправились к спящему хищнику.