«За печальной колесницей…» За печальной колесницей, За попами и венками, Черный змей ползет огромный; Голова — у колесницы, Телом — улицу наполнил, В переулке тесном хвост… То не дети и не внуки Деда старого хоронят, — Черный змей, весной проснувшись, Кожу зимнюю хоронит. «Не смотри, что я так весел…»
Не смотри, что я так весел, — Чуть умолкну — слышу шорох: То не мышь под половицей И скребет, и суетится, — Полоненная, в подвалах Смерть и злится, и трудится. Шесть дверей она прогрызла И грызет уже седьмую. «Счастье. Счастье. День мой лучезарен…» Счастье. Счастье. День мой лучезарен. За себя я миру благодарен. «Замолкли стоны дерзкой бури…» Замолкли стоны дерзкой бури, И скован мир, — и жаль волны, Что как титан рвалась к лазури Из ненавистно глубины. ОТВЕТ В чем я врагам своим подобен, Того не выразит мой стих: Питомец юных снов моих, Как бог, прекрасен и незлобен. ЭПИТАФИЯ Он с колыбели посвятил Себя идейному страданью И даже азбуку зубрил По запрещённому изданью, Других изданий — не читал И кончил вечер жизни бурной, Как непреклонный радикал, В объятьях девы — нецензурной… «Я — незаконная ладья…» Я — незаконная ладья: Плыву без весел, без руля… Плевать, мой милый! Будь, что будет! Авось меня и не засудит Великий мировой судья. МАТЕРИ Седой Хаос, кончаясь, Им завещал бессмысленную силу И родником бессмертья Их стала плоть. Об этой древней тайне Мать не расскажет детям: Сын не поймет, а дочь сама узнает От птицы перелетной, От родников священной, темной рощи И от всего, что дышит. «Песни спеты, перепеты…» Песни спеты, перепеты — Сердце бедное, молчи: Все отысканы ответы, Все подделаны ключи; Мы — последние поэты, Мы — последние лучи Догорающей в ночи, Умирающей планеты… После нас — ночная тьма, Процветание науки, Протрезвление ума, После нас — ни грез, ни муки, Бесконечная зима Безразлично серой скуки. |
