Еще гудят колокола, Надеждой светлой в сердце вея, Но смолкнет медная хвала По слову наглого еврея. Жидам противен этот звон, — Он больно им колотит уши, И навевает страхи он В трусливые и злые души. Иная кровь, иной закон. Кто примирит меня, арийца, С пришельцем из других сторон? Кто смоет имя: кровопийца? Но будет день, — колокола, Сливаясь в радостном трезвоне, Нам возвестят: Русь ожила. Опять в блистающей короне. 30 июня (13 июля) 1924 247 Дали стали очень жестки, Ноги туги, мало сил. В лавку здесь на перекрестке Заходить я полюбил. Проторил туда дорожку, И узнал уж скоро я, Что торгует понемножку Там актерская семья. Спички, хлеб, пшено, селедки, Папиросы, соль, лук, рис… Лица ласковы и кротки У актера и актрис. Нынче жарко, даже знойно. За прилавком лишь одна Продавщица так спокойна, Так румяна и стройна! Покупая папиросы, Под доскою откидной Вижу я, что ноги босы У хозяйки молодой. Низошло очарованье. Обратило дом в чертог Это светлое мельканье Из-под юбки легких ног. В сердце входит умиленье, Как молитва в тихий храм, И табачное куренье Облечется в фимиам. 5 (18) июля 1924 Река времен имеет острова. Хотя стремительно текут мгновенья, Порой душа, жива и не жива, Пристанет к острову забвенья. Тогда она уходит в глубину, Откуда ей не слышен шум потока, И этот странный миг, подобный сну, Переживает одиноко. Уже твоя расширилась река, Уже увидел близко жизни цель ты, Дышать отрадно, тишина легка На островах широкой дельты. 12 (25) июля 1924 Прозрачной ночью от вокзала По царскосельской тишине Шел босиком я. Очень мало Прохожих встретилося мне. Но по дороге на крылечке Один сидел, и перед ним Свивался в легкие колечки Чуть видный папиросный дым. Колечки эти оковали Мой путь. Я на крылечко сел И закурил. Мы помолчали, И он, как видно, захотел Поговорить. Ну что ж, прохожий, Поговорим, уж так и быть. Хотя совсем с тобой не схожий, С тобой умею говорить. Кто б ни был ты, простой рабочий, Совслужащий или торгаш, Ты сам в покое светлой ночи Мне тему для беседы дашь. Поговорили, как и все мы, Как водится, о том, о сем. Слегка и той коснулись темы, Зачем иду я босиком. Да не дивился он на это. — Кому как нравится. Ну что ж! Оно, конечно, нынче лето, Так и без обуви пройдешь. — И образованные тоже, На днях на Вырице видал, Обутка — собственная кожа, — Он мне раздумчиво сказал. Поговорили очень мило, И я пошел себе домой, А он сидел еще, уныло Качая темной головой. 16 (29) июля 1925 ЕЛЕНЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ АННЕНСКОЙ Что имя? В звуке вещем — тайна. Она темна или ясна, Но все ж даются не случайно Нам, бедным людям, имена. Когда рождается Елена, Ее судьба — судьба Елен: Его или ее измена И в дикой Трое долгий плен. Но мы не верим, что Елену Парис троянский полонил. Она влеклась к иному плену, Ее пленил широкий Нил. Мы знаем, — только тень царицы Вместил суровый Илион, А наготою чаровницы Был очарован фараон. Елена, заповедь едину Храни в нерадостные дни: Терпи твой плен, и Валентину, Лукавая, не измени. Терпи надменность и упреки: Как, — помнишь, — фараон кричал, Когда красавец черноокий Тебя украдкой целовал! Припомни вспышки фараона: Чуть что, сейчас же хлоп да хлоп, И разорется, как ворона, А с виду сущий эфиоп. Да и Парис, красавец тоже! Козлом он пахнул, стадо пас, И щеголял в звериной коже, И бил себя в недобрый час. Но здесь не Фивы, и не Троя, Не Приамид, не фараон, И старым бредом Домостроя Твой жребий здесь не омрачен. 5 (18) августа 1925 вернуться Но смолкнет медная хвала… — В 1918 г. было принято Постановление СНК о запрещении набатного звона. Массовый процесс снятия и переплавки церковных колоколов для промышленного сырья начался в 1929 г. Антисемитские настроения не определяли отношения Сологуба к еврейскому вопросу. Он был одним из инициаторов создания «Русского общества по изучению еврейской жизни» (1914), вместе с М. Горьким и Л. Андреевым был избран в бюро общества; принимал участие в составлении «Анкеты об евреях», обращенной к русскому обществу, и в сборнике «Щит» (М., 1915), материалы которого были объединены темой защиты еврейства, был одним из его редакторов. В архиве Сологуба сохранились обширные материалы, связанные с изданием сборника «Щит» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 33). Антисемитские настроения Сологуба послереволюционного периода были реакцией на неприемлемую для большой части русской интеллигенции политику советского правительства, в котором тогда значительную часть составляли евреи. вернуться Река времен имеет острова… — Реминисценция из стихотворения Г. Р. Державина «Река времен в своем стремленьи…» (1816). вернуться По царскосельской тишине… — Летом 1924 г. Сологуб жил на даче в Царском Селе по адресу: ул. Церковная, дом 28; в последующие годы по адресу: ул. Колпинская, дом 20, кв. 5. вернуться Елена Александровна Анненская — жена поэта Валентина Иннокентьевича Анненского-Кривича (1880–1936), сына И. Ф. Анненского (жили в Царском Селе). Анненскому-Кривичу принадлежат записи о Сологубе. См. публикацию А. Л. Соболева в кн.: Творимая легенда. С. 248–256. |
