Затем, в середине апреля, Биафру посетили четыре репортера ведущих британских газет: Уильям Норрис из «Таймс», Уолтер Партигтон из «Дейли Экспресс», Ричард Халл из «Гардиан» и Норман Киркхем из «Дейли Телеграф».
Они попали под бомбежку, когда в Абе в результате налета нигерийских ИЛ-28 было убито больше 80 и ранено около сотни человек. Неожиданное, дикое насилие в жаркое и мирное обеденное время. Вид обычной улицы, в течение нескольких секунд превращенной в покойницкую, вид тел, разорванных на куски — все это потрясло журналистов. Все четверо написали крайне выразительные репортажи о налете, а двое из них самим тоном своих рассказов дали понять, что они обо всем этом думают. В Британии общественность впервые осознала, что происходит, именно после этих репортажей.
В середине мая появилась моя собственная статья в «Санди Таймс», но вызвала мало интереса. Это был результат десяти недель, проведенных вместе с армией Биафры, часто с отрядами десантников, которые проходили по нигерийским тылам и наносили неожиданные молниеносные удары. Это дало мне возможность увидеть собственными глазами, как обращались с гражданским населением-Ибо нигерийские солдаты. Впоследствии в Лагосе генерал Говон резко опроверг то, что я написал, но по прошествии времени это мое описание стало лишь одним из многих свидетельств иностранцев, которые своими глазами видели, что происходило.
Перелом наступил в июне. Именно тогда корреспондент газеты «Сан» Майкл Липмен ездил по Биафре, и стали видны первые признаки голода и недостаточности питания у множества детей. Липмен это заметил, и «Сан» несколько дней подряд на многих страницах публиковала его рассказ. Наконец-то Биафра попала на первые полосы газет. И покатилось. Биафрцев, которые в Лондоне добивались поддержки своего дела, вдруг выслушали. В Парламенте были снова заданы гораздо более настойчивые вопросы не только о возможности оказания гуманитарной помощи Биафре, но и о британских поставках оружия Нигерии. Подул штормовой ветер. Журналисты начали толпами стекаться в Биафру, отчасти для того, чтобы написать о страданиях детей, а отчасти и для того, чтобы поискать «другие аспекты» проблемы. То, о чем они написали, потрясло мир. Через два месяца после Британии, пробудился интерес Западной Европы. Протесты выразили все главные организации, ответственные за формирование общественного мнения — от Железного Занавеса до залива Гелуэй.
К осени тысячи британцев и европейцев работали для Биафры, страны, которую они никогда не видели, и с людьми которой они никогда не встречались. Они собирали деньги, устраивали демонстрации, голодовки, платили за целые страницы газетных объявлений, читали лекции, обрабатывали парламентариев, призывали к действиям.
Британское правительство было вынуждено отвечать на все более и более враждебные вопросы, дважды обсуждать проблему в палате Общин, раздавать опровержения, обещания, объяснения, пожертвования. Несмотря на уверения — сначала в том, что в случае еще одного массированного наступления или новых «ненужных смертей» в Биафре, Британия будет вынуждена прибегнуть «к большему, чем простой пересмотр политики», а потом на новые заверения в том, что все это, в конце концов, было просто в интересах биафрцев — стать жертвами политики — Парламент на эти убеждения не поддался.
Чехословакия, Бельгия, Голландия заявили, что не будут больше поставлять оружие Нигерии, и отменили уже принятые заказы. Италия, слова не говоря, спокойно вышла из игры. Америка заявила, что никогда и не поставляла никакого оружия (что было неправдой). Франция и Западная Германия заявили то же самое о себе (что было правдой).
В Базеле (Швейцария) демонстрации протеста против действий британского правительства заставили прервать Неделю Британии. На Даунинг стрит в знак протеста были разбиты окна. Когда оглядываешься назад, кажется странным, что несмотря на все усилия биафрцев — публицистов и лоббистов — этот перевод дела Биафры из разряда Богом забытой войны где-то в буше в проблему мирового масштаба был, главным образом, результатом работы пишущих машинок и многократно использованной полоски целуллоида. Это показало, как огромна власть печати, как могут воздействовать на общественное мнение совместные выступления печатных органов. В основном освещение событий было честным. Некоторые сообщения были слишком экспансивны, в некоторых допускались неточности в том, что касалось фактов, некоторые были сентиментальны или саркастичны. Репортеры, главным образом, излагали факты и предоставляли авторам передовиц нажимать на превосходные степени, как в общем-то и должно быть. Радиостанции, вещающие на Африку, главным образом правительственные, чьей задачей является выражение точки зрения правительства, были склонны в своей подаче новостей ориентироваться на Нигерию. Странно, но оказалось, что «эксперты» по Западной Африке ошиблись: лучшее освещение новостей принадлежало обыкновенным репортерам, которые описывали то, что видели. Большинство ветеранов Западно-африканского региона сначала предсказывали быструю победу Лагоса и были безнадежно обмануты. Забавно читать задним числом все сообщения этих корреспондентов. В первые дни тех немногих, очень немногих, кто предполагал, что война, похоже, продлится долго и будет кровопролитной, да так в конце концов ни к чему и не приведет, а, кроме всего прочего, еще и чревата опасными перспективами иностранного вмешательства и последующей эскалации, считали либо наивными дураками, либо приверженцами Ибо.
А потом эти ветераны прибегали иногда просто к акробатическим выкрутасам, стараясь объяснить, почему Нигерия не смогла добиться быстрой победы. Враждебность начала проскальзывать в сообщениях самых сдержанных журналистов, враждебность, неизменно направленная на высокомерный народ, который продолжает сопротивляться судьбе, которую для них уготовили.
Дело в том, что все эти репортеры ориентированной на истеблишмент прессы слишком тесно связаны с сильными мира сего, от которых они получают основную информацию в порядке дружеской услуги. Истеблишмент Лондона и Лагоса решительно поддерживал Нигерию. Корреспонденты, сновавшие между Министерством по делам Содружества и правыми партиями, с одной стороны, и между офисом вождя Энахоро и коктейль-баром отеля «Икойи», с другой, скорее могли поверить в то, что им говорилось, чем немного побегать и самим разузнать, что же происходит. Кроме всего прочего, будучи конституционными созданиями status quo и не имея желания оставить свое уютное существование на окраине дипломатической галактики, эти джентльмены предались столь односторонним сообщениям, что вполне можно предположить, что они скорее искали самооправдания, чем пытались реалистически оценить ситуацию.
Двумя заметными исключениями являются Уолтер Шварц, корреспондент газеты «Гардиан» по Западной Африке, и Майкл Липмен, корреспондент газеты «Сан» по странам Содружества. Они доказали, что можно писать сбалансированные и объективные статьи, и хотя ни один из них полностью не становился ни на чью сторону, оба говорили такие вещи, которые (хотя и не было сомнений в полной искренности их мнений) не доставляли Удовольствия ни той, ни другой стороне. По иронии судьбы, оба этих корреспондента остаются персонами grata в обеих странах.
Но особо отличившимся органом массовой информации стала заграничная служба Би-Би-Си, а именно африканский ее отдел. Все время пока продолжалась война, слушателей, да и некоторых сотрудников этой службы, поражало количество и разнообразие предвзятых суждений в этих программах. Комментарии типа редакционных вольно перемежались с тем, что, как предполагалось, было сообщением новостей из Лагоса, так что очень скоро большинство тех, кто в Биафре — и белых, и черных — вечером слушал Би-Би-Си утвердилось во мнении, что в освещении ими событий был весьма сильный пронигерийский крен. Передавались живописные отчеты о событиях, которые, как считалось, произошли в самой Биафре, и которые никогда не происходили: говорили о взятии нигерийцами городов задолго до того, как в них входили нигерийские войска, и некоторые далеко идущие предположения делались явно на основе обыкновенных сплетен или сверхоптимистических надежд нигерийских властей. Например, после того как полковник Оджукву (верующий католик) в 1968 году на неделю удалился в монастырь, начали говорить, что он бежал из страны или стал жертвой переворота. По другому поводу описывалась якобы имевшая место в Умуахье народная демонстрация в честь Чжоу Энлая. Ни в одном из сообщений не было ни грамма истины, но у неинформированного слушателя невольно должно было сложиться впечатление, что правда была на стороне Нигерии, а Биафра была во всем виновата и постоянно находилась на грани краха. За все это время уровень передач иностранной службы постоянно падал и был гораздо ниже всех стандартов журналистики, ожидаемых от Би-Би-Си, и которые она сама считает своей отличительной чертой.
