1 июля в Лондоне господин Киркли встретился с лордом Шепердом, а 3 июля — с Джорджем Томсоном. На этих встречах он дал обоим министрам полнейший отчет о величине и масштабах проблемы, необходимости принятия срочных мер, относительных достоинствах трех возможных вариантов транзита гуманитарной помощи, и о предложении специального аэродрома. Поскольку сам Киркли прилетел и улетел из Биафры с аэродрома Аннабел, то он по личному опыту смог проинформировать министров и о том, что этот аэродром может принимать и тяжелые самолетов типа «Сьюпер констелейшн», и что полеты подобных самолетов идут уже несколько недель. И тут, как считали наблюдатели, у Британии появилась великолепная возможность использовать на благо то свое несомненное влияние, которое, по мнению лейбористского правительства, доставила ему в нигерийской столице продажа оружия Лагосу. Генералу Говону было должным образом послано прошение о разрешении дневных полетов самолетов Красного Креста в Биафру. Его ответ, который пришел во второй половине дня 5 июля и был опубликован в вечерних газетах, был краток и недвусмыслен. Он отдаст приказ сбивать любой летящий самолет Красного Креста. Господин Гарольд Вильсон явно имел под рукой свою моральную лампу солнечного света. В ответной телеграмме господину Лесли Киркли, который возглавлял прибывшую к нему делегацию, просившую Вильсона использовать свое влияние в Лагосе, он ответил, что генерал Говон всего лишь имел в виду, что будет сбивать летящие в Биафру самолеты Красного Креста, не получившие такого разрешения. Поскольку самолетов, получивших от Говона подобное разрешение просто не существовало, то вопрос приобрел чисто академический характер, каким и остается до сих пор.
Британское правительство получило от Нигерии пощечину, и надо было что-то предпринять, чтобы восстановить гармоничное партнерство. Решение пришло 8 июля. Нигерийский министр информации Окои Арикпо созвал в Лагосе пресс-конференцию, на которой предложил вариант наземного коридора. Продовольствие по морю будет подвозиться в Лагос. Отсюда самолетами его переправят в Энугу, находившуюся в руках нигерийцев, а далее оно будет перевезено на грузовиках в некую точку южнее Авги, которую месяц назад заняли федеральные войска. Там продовольствие будет оставлено на дороге, в надежде, что «бунтовщики» придут и заберут его.
Британское правительство и пресса восхваляли это предложение, как жест крайнего великодушия. Никто и не подумал обратить внимание на то, что было одинаково дорого привести корабли в Лагос, Сан Томе, Фернандо По или дельту Нигера; или на то, что нигерийцы постоянно говорили, что из-за погодных условий, нехватки самолетов и летчиков, воздушный путь функционировать не будет; или что у них не было грузовиков для того, чтобы перевозить из Энугу в Авгу ежедневно поступающие грузы; или о том, что вокруг Авги все еще идут ожесточенные бои.
Практически же ничьего согласия на осуществление плана, так тщательно разработанного господином Арикпо, и не требовалось, поскольку здесь не требовалось и сотрудничества биафрцев. На деле же ни один пакет сухого молока так никогда и не был привезен в Авгу для использования на территории неоккупированной Биафры, или положен на дороге, чтобы «его забрали бунтовщики». Насколько можно понять, никто никогда и не собирался этого делать.
С точки зрения Биафры, это больше не было просто технической проблемой. Внутри страны существовал крайний антагонизм (не со стороны полковника Оджукву, а со стороны простых людей) к самой идее взять какую бы то ни было еду, предоставленную нигерийской армией. Многие говорили, что предпочли бы обходиться вообще без еды, чем брать ее как милостыню, протянутую их мучителями. А затем возник вопрос о яде. Недавно таинственным образом умерло несколько человек, которые купили продовольствие, доставленное честными контрабандистами из-за Нигера, со Среднего Запада. Анализ образцов этой пищи, сделанный в лаборатории госпиталя в Ихиале, выявил наличие белого мышьяка и других ядовитых веществ.
За границей это сообщение высмеяли, однако независимые иностранцы в самой Биафре, в частности журналист Энтони Хейден-Гест, провели свое расследование и пришли к мнению, что это вовсе не пропаганда.[31] В физическом отношении причиненный вред был невелик, но с точки зрения психологической — огромен. Для многих людей еда из Нигерии означала отравленную еду, и не все эти люди были биафрцами. Ирландский священник сказал: «Я не могу дать маленькому ребенку чашку молока, которое, как я знаю, пришло из Нигерии. Как бы ни был минимален шанс на то, что он отравится, шанс этот все-равно слишком велик». [32]
Самым главным был вопрос военный. Командиры докладывали полковнику Оджукву о том, что наблюдалось крупное накапливание нигерийского военного снаряжения, поступавшего из Энугу в Авгу, и что для них ослабить линию обороны, чтобы пропустить через нее гуманитарную помощь, означало бы попросту открыть беспрепятственный проход в центр Биафры. Могут ли они быть уверены, что нигерийская армия не воспользуется этим, чтобы прорваться и пустить в эту брешь броневики, солдат и винтовки? Из всего предыдущего опыта явствовало, что нет.
На пресс-конференции в Абе 17 июля полковник Оджукву ясно обозначил свою позицию. Он хотел установления воздушного моста в наиболее сжатые сроки, поскольку это был самый быстрый способ сделать дело. Он предложил либо нейтральный путь вверх по Нигеру, либо демилитаризованный сухопутный коридор из Порт-Харкорта до линии фронта, для подвоза основной части грузов. Он не мог согласиться ни на то, чтобы поставки продовольствия шли через руки нигерийцев, без наблюдения и сопровождения нейтрального иностранного персонала, ни на коридор, который будет под контролем только нигерийцев. Ночью, по приглашению Комитета по Нигерии Организации Африканского Единства, Оджукву вылетел в Ниамей, столицу республики Нигер. И здесь он снова во всех деталях разработал все возможные варианты выбора при условии, что заинтересованные стороны действительно хотят решить проблему, а не поиграть в политику.
В Британии план Энугу-Авгу всеми силами поддержало правительство. Альтернативные предложения были поспешно отброшены прочь. Правительство, все сильнее ощущавшее недовольство общественности, предложило 250 тысяч фунтов Нигерии как помощь в разрешении этой проблемы. Несмотря на то, что все варианты выбора и их техническая экспертиза были либо известны, либо доступны для изучения, правительство решило направить лорда Ханта в поездку по Нигерии и Биафре, чтобы решить, как лучше распределить британские пожертвования.
Полковник Оджукву ответил на это, что его народ не желает принимать помощь или деньги от правительства господина Вильсона, учитывая то, что предложенная сумма составляет менее 1 % от продажи того оружия, которое в первую очередь явилось причиной всех несчастий, и что до тех пор, пока поставки оружия продолжаются, биафрцы считают, что у благотворительного молока, полученного от британского правительства, отвратительный вкус.
В то же самое время Оджукву ясно дал понять, что помощь народа Британии будет принята с искренней признательностью. А поскольку миссия лорда Ханта была связана с тонкостями распределения именно правительственного дара, то в его приезде в Биафру не было смысла.
Некоторые наблюдатели в Биафре полагали, что это решение было слишком поспешным, поскольку лорд Хант и его спутники, посети они Биафру, могли бы увидеть возможность осуществления воздушного моста в Аннабел. Но полковник Оджукву знал, что население Биафры было в основном против визита Ханта. Он чуть было не изменил свое решение, но предвзятое заявление господина Томсона о том, что мировое общественное мнение горько осудит Оджукву, если он не согласится на установление коридора в Авге, сделало для полковника возможным один единственный путь: твердо придерживаться первоначального решения.
