Влажные волосы доктора и запах мыла говорили, что он только что из душа. Из-под расстегнутой под белой курткой фланелевой рубашки выглядывали золотистые волосы на груди.

Надя снова ощутила влечение, на этот раз еще сильнее. Она не противилась ему, уверенная, что ее выбор контролирует голова, а не тело.

— Ну… и как я вам?

Улыбки она от него так и не дождалась.

Любопытство — проклятие журналиста или его величайший дар, это уж кому как нравится считать. Так что же в этом человеке заставляло так жестко нормировать улыбки?

— Пока неплохо. Все жизненно важные органы в порядке. Не считая небольшого жара, все в норме.

— Значит, я могу вернуться домой уже сегодня?

— Завтра, если будет нормальная температура.

— А как насчет компромисса? Может, сторгуемся, и я уйду сегодня вечером?

— Завтра утром, если не будет жара.

Нет ничего лучше, как схватиться с оппонентом, привыкшим поступать по-своему.

— Но вы только что сами сказали, что все практически в норме, — возразила она с показным смирением. — Чувствую себя прекрасно. В самом деле, потрясающе.

Вместо ответа доктор вписал что-то в ее карту. У него крепкие руки, отметила Надя, достойные работы скульптора, тщательно ухоженные, с очень короткими квадратными ногтями и тонкими умелыми пальцами.

Но сейчас, когда они выглядывали из слегка обтрепавшихся манжетов рубашки, Надя видела прежде всего руки мужчины, а не врача. Мужчины, который без особых усилий ухитрялся повышать ее кровяное давление.

Заметив направление ее взгляда, Ален удивленно приподнял одну бровь. Она поспешно перевела взгляд на металлическую подставку рядом с кроватью.

— Этот телефон работает? — поинтересовалась Надя. — Я хочу позвонить дочери, пока она не ушла в школу.

— Эдда уже отвела ее на завтрак в «Чашку кофе», откуда они дойдут до школы пешком.

Огорошенная, Надя попыталась сесть, но тут же отказалась от своей затеи. Даже наилучшие швы отреагировали весьма болезненно.

— Откуда вы знаете? — спросила Надя, стараясь скрыть боль.

— Она мне сказала.

— Кто? Эдда?

— Эльвира.

Услышав имя дочери, Надя решила, что его губы не так уж суровы. Или это опять ее подводят болеутоляющие?

— Вы разговаривали с моей дочерью?

— А о чем я только что сказал?

— Когда вы с ней говорили?

— С час назад, ну и вчера, естественно.

Она удивленно захлопала своими густыми шелковистыми ресницами.

— Вчера? Вы говорили с ней прошлой ночью?

— Угу. Они с Эддой пришли около пяти. После урока Элли. Да, она просила передать вам, что у нее уже получается та пьеска для концерта. Шопен, кажется. Вот так мы побеседовали.

— Обо мне?

— Ну о всяких вещах — о лимонном пироге Эдды, о мальчиках…

Сказать, что она очень удивилась, значило бы ничего не сказать. Доктор погасил улыбку.

— Похоже, ей нравится один и не нравится другой, — очень серьезно сообщил он. — Но вам-то лучше знать.

— Вы разговаривали с ней до того, как она была здесь? Или после?

— И до и после. Выпили с ней в кафетерии горячего шоколада. Она в него ничего не добавляет. «Как мамочка», — сказала она мне. А мне больше нравится шоколад со взбитыми сливками.

Ален вдруг сообразил, что теплые карие глаза разглядывают и как бы оценивают его. Больше того, он почувствовал, что ему нравится владелица этих глаз, хотя прекрасно понимал, как рискованно поддаться ее очарованию.

— Попросите дежурную сиделку позвонить мне, если возникнут проблемы. Прощаюсь с вами до завтра.

Кивнув ей, Ален направился к двери. Дольше оставаться было опасно. Миссис Адам была слишком непринужденной, слишком забавной, с таким обиженным выражением на лице.

— Отлично, Мэри, превосходно. Еще немного.

…Дитя легко скользнуло в руки Алена. Миловидное, как маленький розовый кролик, оно уже дышало и жаждало насладиться только что обретенной жизнью.

Охватившее его ликование заставило забыть о боли в спине, и он позволил себе дерзкую улыбку под маской. Черт побери, как же здорово провернуть такое дельце!

— Девочка, как и показало ультразвуковое обследование. И такая же красотка, как ее мама.

— Мы решили назвать ее Аленой в честь человека, сделавшего возможным ее рождение.

Мэрион и Реджинальд Морроу пришли к нему через несколько месяцев после свадьбы. Им хотелось иметь кучу детей, но ничего не получалось. Они использовали все известные медицине методики. Мэри дважды беременела, но в первые же три месяца случались выкидыши. Пара уже отчаялась, когда Ален вычитал о новом типе сложных хирургических операций, которые уже делали в Европе. Однако поездка в Европу была им не по карману.

Ален изучил теорию и решился сделать операцию сам. Мэри и Ред, не колеблясь, доверились ему, ибо хотели ребенка больше всего на свете.

Спустя три месяца после операции Мэри забеременела. Ален испытал не меньшее счастье, чем сама чета Морроу.

После горячего душа Ален направился в палату в крыле А, собираясь быстренько и бесстрастно осмотреть миссис Надю Адам, а затем поспешить в столовую, где миссис Денвер оставит ему в духовке добрый кусок мяса.

Он уже трижды на этой неделе оставался без обеда из-за неотложных случаев, и джинсы стали ему велики. Человек его конституции вряд ли мог долго обходиться одним мороженым и шоколадом.

— Привет, Санди. Есть проблемы сегодня?

Санди Спенсер вернулась в Миртл из Португалии, чтобы ухаживать за тяжело больной матерью. После ее смерти Санди стала работать в больнице — пригодились навыки сиделки.

— Ваша послеоперационная больная миссис Адам из шестнадцатой выписалась сразу после обеда.

Ален Смит произнес словечко, которое Санди из вежливости постаралась не услышать.

— Я пыталась дозвониться, но вы были на родах.

Доктор придвинул картотеку и взял карту Адам с красной пометкой, означавшей выписку без разрешения.

— Вообще-то она ничего, — нехотя признала Санди. — Вежливая, обходительная. Так мило улыбается…

— Телевизионная подготовка, — пробормотал Ален, пробегая глазами последние записи. — Это еще ничего не значит.

— Задала мне массу вопросов о вас.

— Вот как? — Он замер.

— Угу. Интересовалась, откуда вы приехали в округ Миртл. Ей показалось необычным, что отпрыск шахтера из Западной Вирджинии разговаривает как янки.

— Понятненько.

— Я-то не обращала внимания на то, как вы говорите, пока она не упомянула про это. Вы и в самом деле говорите немного по-восточному, особенно когда устаете. Но у нее хороший слух, наверное, от работы на телевидении.

— Наверное.

Ален Смит закрыл карту и сунул ее в ячейку, постаравшись, чтобы на лице не отразились охватившие его чувства. Он повернулся к выходу, когда Санди вдруг окликнула его.

— Ну вот, опять пропал обед, — пробормотал он, беря телефонную трубку, которую ему уже протягивала Санди.

— Что там, Кэт? — спросил он, услышав знакомый голос.

— А, привет, Ален! Быстро вы откликнулись.

— Повезло, ты поймала меня между пациентами.

Пожилая телефонистка рассмеялась. На протяжении долгих лет они привыкли подтрунивать друг над другом, и это доставляло им удовольствие.

— Только что позвонили из начальной школы, где Эдда проводит один из своих концертов. Ваша пациентка упала в обморок.

Он бросил встревоженный взгляд на палату 16 А. Похоже, на этот раз некая миссис Адам перехитрила саму себя.

— Позвоните в школу и скажите, что я уже еду, — попросил он Кэт.

Ален посещал окружную начальную школу в августе — делал прививки первоклашкам, родители которых не могли оплатить даже элементарные педиатрические услуги. Делал он это по собственному почину, не получая оплаты и воспринимая как искупление своих прегрешений.

Оставив машину на площадке, предназначенной для пожарных, он побежал к входу с потрепанным черным саквояжем в одной руке и теплой курткой, которую так и не успел надеть, в другой.