Джи сел на диван и обратился к нему:

– Ты не будешь возражать, если мой новый оруженосец займется приготовлением закуски?

– Разрешаю, – ответил Александр, странно поджав губы, – но только пусть все делает тихо.

– Я понял, сэр, – притворно улыбнулся я и, взяв сумку с едой, недовольно отправился на кухню.

Нарезая сыр, я услышал голос Александра:

– Я посвятил вам, Маэстро, одну из своих баллад – «Кружится Магистр». Позвольте исполнить ее.

– С удовольствием послушаю тебя, Саша, – сказал Джи.

Я услышал полнозвучный аккорд. Голос у Александра был отчужденно-холодным, но текст звучал интересно; он с видимым удовольствием несколько раз повторил припев:

– Потрясающе! – сказал Джи. – Тебе удалось почувствовать нечто запредельное. Как ты смог проникнуть вглубь этой странной полушарлатанской фигуры Челионати, которую я представляю на сцене жизни?

«А меня Джи не хвалит, как бы я ни старался», – мрачно думал я, продолжая готовить закуску.

– Недавно я виделся с Евгением, – сказал Александр. – Мы обсуждали тему запредельной тьмы. Я написал еще одну балладу и, если вы хотите, могу спеть ее.

– Конечно, – с энтузиазмом поддержал Джи, – продолжай.

– «Этот синий сеньор Астарот…» – начал Александр с ледяной интонацией, резко ударив по струнам.

Я перестал прислушиваться, ибо текст баллады был пугающим. Приготовив закуску под звуки песни о чьем-то белом теле, навевающей кладбищенскую жуть, я вошел в комнату с подносом, уставленным тарелками, и услышал начало следующего куплета:

Я накрыл на стол и съежился на стуле, прячась от тягостной ледяной атмосферы, не зная, как вернуться к состоянию внутреннего комфорта.

Баллада закончилась сильным аккордом, от которого лопнула пара струн. Александр запрокинул голову и закрыл глаза, словно в экстазе. Джи отставил свой бокал и воодушевленно произнес:

– Ну вот, теперь мы можем и закусить слегка. Почему бы нам, Александр, не перебраться за накрытый стол?

«Отлично, – пронеслось у меня в голове, – начинается более приятная часть визита».

Вдруг я увидел, что атмосфера в комнате засверкала перламутровым блеском. Она привлекала меня ощущением внутреннего взлета, но в то же время отпугивала неземным холодом. Александр, небрежно бросив гитару, сел к столу и, налив себе полный стакан вина, залпом осушил его.

– Я постоянно общаюсь теперь с Евгением, – заговорил он. – Эльдар – это лишь его отражение в темном зеркале. Евгений раскрыл мне глубину Великого Делания, давая инструкции в контексте инспираций Фламеля и Бэзила Валентина. Он дал мне задание изучить их труды в подлиннике, и я уже стал приближаться к Работе в Красном.

– Как же тебе это удалось? – поинтересовался Джи.

– Сделав некоторое усилие, я за два месяца изучил французский и прочел их труды. Теперь в Нигредо для меня не осталось секретов. Но я надеюсь от вас узнать состав летучего агента, который во много раз ускоряет алхимическую реакцию. Евгений ссылается на ваш авторитет…

«Как жаль, что не понимаю ни слова из этого разговора», – думал я и удивлялся тому, как Джи может так легко говорить интонациями Александра, используя те же выражения, и, казалось, даже сверкая тем же холодным блеском.

– Посмотрим, – сказал Джи. – К этому знанию не так-то легко подойти; оно, скорее, бытийного характера.

– Кстати, два дня назад Евгений снова зашел ко мне, и мы углубились в тайны Работы в Красном, – перешел к другой теме Александр. – Когда наступила полночь, Евгений вдруг произнес: «Хочу тебя, дорогой друг, посвятить в тонкости одной запредельной алхимической доктрины, но без тонких напитков тут никак не обойдешься», – в этот момент в его глазах открылись непознаваемые бездны. Поскольку в доме все было выпито, я вышел купить водки, но ее не было даже у таксистов. Внезапно возле меня вырос грузин с огромными усами, одетый в осеннее пальто; из кармана у него торчала бутылка «Столичной». – «Милейший, – обратился я к нему, – не продашь ли водку? Нужна позарез». – «Дорогой, мне не нужны твои деньги, – с сильным акцентом произнес он, – видишь, мне холодно, а ты стоишь в дубленке и просишь водку». – «Плачу тебе сотню», – ответил я. – «Какая сотня, дорогой? Давай дубленку, а я тебе водку и свое пальтишко». – «Ну и сволочь же ты, милейший», – ответил я, снимая дубленку и надевая его легкое пальто с водкой в кармане. Желание Мэтра было для меня законом. – «Коммерция – выше эмоций, дорогой», – запахнув дубленку, ответил он.

– Предлагаю выпить за четкость твоих действий, – произнес Джи, разливая по стаканам каберне.

Александр, заметив, что вина больше не осталось, сказал:

– Вы не возражаете, Магистр, если я с вашим оруженосцем схожу купить вина?

– Нисколько, – ответил Джи. – Я тем временем просмотрю пару книг из твоей библиотеки.

Мы вышли в прихожую, и Александр, надев дорогого вида длинное черное пальто и небрежно накинув на шею белый шарф, открыл дверь. Я, скрывая вспыхнувшую зависть, надел свою поношенную куртку и вышел. Он тщательно закрыл за собой дверь, и мы быстро спустились по лестнице. Напротив дома Александра была большая стройка, и толпы рабочих направлялись по своим домам и общежитиям с сизыми от мороза лицами. Горизонт лиловел вечерними облаками, навевающими легкую грусть. Александр схватил меня за руку, напугав неожиданным жестом, и произнес:

– Посмотри, как инфернальна жизнь вокруг, как она чудовищна! Посмотри на этих механических монстров, захватывающих человеческое пространство под предлогом прогресса и целесообразности. Я надеюсь, ты чувствуешь глубинные измерения жизни?

– И даже очень сильно, – гордо ответил я.

– Значит, ты не совсем еще оболваненная серость.

«За Александра стоит держаться, – подумал я, – он далеко пойдет».

Мы купили несколько бутылок вина и вернулись в квартиру. Я увидел в полуоткрытую дверь, что за столом сидит уже новый гость – высокий, коротко подстриженный молодой человек в темно-сером костюме в тонкую полоску. Они с Джи потягивали армянский коньяк, непринужденно о чем-то беседуя. Но когда Александр вошел в комнату, тот мгновенно вскочил, приветствуя, прищелкнув каблуками.

– Это – Алекс, мой адъютант, – бросил Александр. – Предан мне беззаветно.

Алекс окинул меня пренебрежительным взглядом, от которого мне стало не по себе.

«Жаль, что место адъютанта уже занято», – подумал я.

– На чем же мы остановились? – спросил Джи у Алекса. – По-моему, ты как раз рассказывал о том, как увидел скрытую глубину Алеши Дмитриевича.

Александру не понравилось, что ситуация так неожиданно изменилась.

– Я предлагаю выпить за Орден, – сказал он, сумрачно глядя на Джи. – Орден разберется со всеми сомнительными ситуациями и установит порядок.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, уловив в его голосе скрытую агрессию.

Я заметил краем глаза, что Джи делает мне предостерегающие знаки. Но Александр уже резко повернулся ко мне:

– Молчать! Ты не имеешь права слова в присутствии легата Ордена.

– Подумаешь, возомнил о себе невесть что, – пренебрежительно заметил я.

– Молчать! – вспыхнул он. – Молчать, свинья!

– Да пошел ты… – разозлился я. Он побледнел еще больше, глаза его засияли стальным блеском, и он презрительно произнес:

– Я требую, Гурий, чтобы вы немедленно убрались из моего дома. Но вы, Маэстро, конечно, оставайтесь. Вы не можете быть в ответе за этого идиота, – добавил он, повернувшись к Джи.

Я мгновенно собрался и, уходя, жалобно посмотрел на Джи. Поймав мой умоляющий взгляд, он обратился к Александру: