– Великолепно, – ответил я, пытаясь скрыть свой скепсис. – Но перспектива, нарисованная вами, рассчитана на десятки, если не на сотни воплощений, а я хочу достичь освобождения в этой жизни.

– Поспешай медленно, – улыбнулся Джи.

На следующий день я решил позвонить Гурию. Гурий изучал в университете теоретическую физику и мечтал стать великим ученым. Но внешностью он больше напоминал Ламме Гудзака – спутника Уленшпигеля, чем выдающегося физика. Да и имя у него было не совсем подходящим для ученого. Несмотря на свой напыщенный вид, Гурий, как мне казалось, пытался проникнуть в суть своего существования, чтобы хоть на мгновение поймать на облаках свое отражение.

Познакомился я с ним год назад, в центре города, у громадного памятника королю Стефану Великому. Гурий с той поры изредка почитывал книги из моей библиотеки, пытался медитировать и говорил, что он – мой ученик. Я не отрицал этого, но и не подтверждал, потому что он напоминал мне пустынное растение, перекати-поле. Было похоже, что нигде он долго не задерживается, и жизнь несет его неизвестно куда.

Набрав его телефонный номер, я услышал радостный голос, отвечавший, однако, с легким упреком:

– Ты исчез на целую неделю, не предупредив меня.

– Я получил важный знак в сновидении, который вывел меня на особых людей. Они теперь гостят у меня, и если хочешь с ними познакомиться, – приходи.

– Буду у тебя через пятнадцать минут, – взволнованно сказал он и бросил трубку.

Я усмехнулся тому, что Гурий отреагировал именно так, как я рассчитывал: он интересовался только значимыми и особыми людьми. Этому он научился у своего отца, важного чиновника, который, несмотря на то, что принадлежал к угасавшему грузинскому дворянскому роду, сумел сделать неплохую карьеру в советской Молдавии. Минут через десять послышался шум подъезжающей к дому машины, быстрые шаги по лестнице и резкий продолжительный звонок. Открыв дверь, я увидел Гурия, с гордым видом держащего увесистый пакет. Он решительно шагнул в комнату навстречу Джи и, поскользнувшись на коврике, растянулся во весь рост, потеряв весь апломб.

– Пришел к вам, чтобы войти в историю, да вот поскользнулся, – сказал он смущенно, и обезоруживающая улыбка появилась на его лице.

Он достал из свертка свою традиционную двухлитровую бутыль чачи и произнес:

– Гурий. Дарю от чистого сердца.

– Ты сообразительный молодой человек, – заметил Джи, и приняв подарок, коротко представился: «Джи». Гурий, довольный тем, что угодил гостю, бодро прошел в комнату и налил себе чашку кофе.

– А как насчет коньячка? – обратился он ко мне.

Я подумал, что Гурий еще менее, чем я, осознает свою духовную природу, и поэтому ведет себя как человек, еще не знающий, какой долгий путь ему предстоит, и ответил ему укоризненным молчанием.

Джи, поставив бутыль на стол, вышел из комнаты, а Гурий прошептал:

– Я сразу понял, что Джи может многое для меня сделать. Спасибо за ценное знакомство.

– Ты сначала удержись в его обществе, а потом благодари, – заметил я. В этот момент вернулся Джи и, устроившись поудобней на диване, спросил:

– Ну что, Гурий, как твои дела?

– Совершено погряз в мирской жизни, – ответил он и принялся рассказывать о своих проблемах, временами посматривая на Джи, который участливо выслушивал его. Через час атмосфера комнаты погрузилась в непроходимый мрак.

– Гурий, не мог бы ты прекратить жалобы на свою жалкую жизнь? – не выдержал я.

– Я скучно рассказываю, – смутился он. Джи облегченно вздохнул и, встав с дивана, подошел к открытому окну, с удовольствием вдыхая прохладный воздух.

– Ну и нагнал ты атмосферку, – заметил он.

Гурий смущенно покраснел и тут же произнес:

– Сегодня вечером я устрою ужин в вашу честь и хочу познакомить вас с моими друзьями. Мои родители сейчас в Ливии, так что можно будет спокойно посидеть и пообщаться. Прошу быть у меня в восемь часов, – и, откланявшись, он поспешно удалился.

– Занятный у тебя дружок, – растягивая слова, произнес Джи.

Я был рад, что Гурий, несмотря на свою молодость и экстравагантность, неожиданно проявился более разумно, чем старые охотники за просветлением. Он, к моему удивлению, сразу распознал шанс выйти из сна своей жизни и попасть на небеса.

Ровно в восемь мы с Джи и Феей, которая была очень эффектна в платье из черного шелка, вошли в квартиру Гурия. Там уже была группа молодых людей, которые посматривали на нас с легкой иронией. Джи представился свободным художником. Гурий подошел к нему и прошептал:

– Мои друзья, хоть и не заботятся о своем просветлении, но очень достойные люди.

Затем деловито приказал своей сестре:

– Цира, немедленно накрой на стол.

Цира исполнила приказ со скоростью, которая говорила о том, что ей это было не впервые, и Гурий внес в комнату огромное серебряное блюдо с ароматным шашлыком из баранины.

– Какой молодец наш Гурий! – послышались со всех сторон радостные возгласы.

Когда голодные гости расселись вокруг блюда, Гурий разлил по стаканам душистую сорокоградусную чачу и произнес:

– Я хочу выпить за то, чтобы все сидящие за этим шашлыком люди, рано или поздно, достигли просветления.

По тому, как гости лихо опрокинули в свои глотки прозрачную чачу, я определил, что эти люди никогда не станут на Путь.

– Что за идиотов ты привел? – спросил я шепотом у разомлевшего Гурия. – Разве ты не видишь, что их души намертво прилипли к телам? Их невозможно пробудить от сна даже самыми светлыми учениями.

– Извини, брат, – пролепетал он, – это все, что у меня есть, остальные – гораздо хуже.

– Не расстраивайтесь, по мне все люди хороши: потенциал роста есть у всех – тихо заметил Джи, так, что это было слышно только нам.

Гости сосредоточенно поедали мясо и зелень, в обилии лежащие на серебряном блюде. Наконец скатерть опустела и повисло тягостное молчание: друзья Гурия чего-то ждали от нас.

– Гурий, не мог бы ты рассказать о встрече с Касьяном? – неожиданно попросил Джи, – я думаю, это будет любопытная история.

– Вы застали меня врасплох, – смутился он. – Но желание уважаемого гостя, по обычаю этого дома, является законом…

В прошлом году мне исполнилось 20 лет; я учился в университете, готовя себя к карьере ученого. Но моя внутренняя жизнь была скучна и однообразна, ибо я ничего не знал о Просветлении. Я пил со своими друзьями по университету, рассуждал о мироздании и волочился за красивыми девушками.

Однажды на одной из вечеринок ко мне подошел молодой человек и, подав руку, произнес: «Антон». Это был тоже студент физик, младшего курса, и выглядел он броско: красная рубашка, белые, с острой стрелкой брюки и черные дорогие туфли. На плече у него висела черная кожаная сумка. Но, хотя он и был на полголовы выше меня, я заметил, что мой пристальный взгляд внушал ему почтение. Бледность его лица говорила о долгом сидении дома. Его серые глаза заинтересованно изучали меня. Я был довольно известной личностью в университете, и многие искали моего общества.

Пригласив его присесть рядом, я подал ему стакан коньяка и спросил: «Чем обязан твоему интересу?» Антон достал из своей сумки стопку переплетенных в виде книги пожелтевших фотографий. Это была фотокопия книги некоего индуса, по имени Шивананда; ее название, «Медитация и жизнь», ничего мне не говорило. Антон спросил, не интересует ли меня такого рода литература? Я просмотрел ее, и нечто в этой невзрачной книжонке зацепило меня. Я воспитывался на произведениях Достоевского, Толстого, Пушкина и Диккенса, обожал читать фантастику, но эзотерическую литературу никогда еще не встречал. Поскольку Шивананда писал о просветлении, о чем никто в моем окружении, и, в первую очередь, я сам, ничего не знал, я взял эту книгу, надеясь впоследствии блеснуть перед друзьями новыми знаниями.

Через несколько месяцев Антон неожиданно решил эмигрировать со своей матерью в Израиль. Прощаясь, он сказал мне: