— Да. — Дуглас чувствовал себя, словно перед судьей.

— Тогда поступай, как считаешь нужным.

И вдруг ему стало все равно. Сколько можно цепляться за традиции, когда Анна, настоящая и любящая, ждет не дождется его в Лондоне? Вот чем обернулась ложь о скоропостижной женитьбе, высказанная там, на озере…

— Я сейчас пожалел, что я не фермер, — сообщил Дуглас матери, поднимаясь.

Кларисса недоумевающе нахмурилась.

— Прости, что ты сказал?

— Да так… — отмахнулся Дуглас. Вот теперь он окончательно уверился в правильности принятого решения. Фермером ему, конечно, не стать, духу не хватит, но превратиться в обычного человека без всех этих проблем престолонаследия, ему вполне по силам. И никто другой не сделает это за него…

Телефонный звонок разбудил Анну в восемь утра в субботу. Постанывая, она дотянулась до отчаянно трезвонившего аппарата и подняла трубку.

— Да…

— Доброе утро, любовь моя! — раздался бодрый голос Дугласа. — А ты все еще спишь? Разве не знаешь, что у нас на ферме просыпаются рано? Пора доить корову!

Анна расхохоталась и протерла глаза.

— Дуглас, это не деревня, я в Лондоне!

— Представь себе, я тоже. Извини, что не предупредил, хотел позвонить тебе из аэропорта, но в мобильном села батарейка.

Анна села на кровати.

— Дуглас, ты здесь?!

В течение двух недель, прошедших с тех пор, как она уехала из Инвернесса, Дуглас звонил ей каждый день. Она сообщила ему, что порвала с женихом еще в Инвернессе, он никак не отреагировал. Они болтали о пустяках, но совсем не касались планов на будущее. Анна попробовала было задать вопрос, но Дуглас отделался туманной фразой, что пытается разрешить проблему, и просил пока ни о чем не спрашивать и не волноваться. Анна и не спрашивала, но у нее появилась надежда. Крохотная, она питалась неизвестно чем: обрывками разговоров, недомолвками, снами. Анне часто снился Дуглас, и просыпалась она в тоске по нему… Неужели так теперь будет долгие годы? Анна представила, как лет через сорок превратится в сморщенную старушку, будет сидеть в своей квартирке и ждать вечернего звонка от Дугласа, который станет шамкающим старичком. Они будут разговаривать о радикулите и повышении цен на продукты…

— Анна, ты меня слушаешь?

— Да, конечно! — спохватилась она.

— Весь сегодняшний день мне придется посвятить делам. К сожалению, это неизбежно. Но вечером я обязательно приеду к тебе, не позже девяти. Жди меня, хорошо? Возможно, у меня будут новости.

— Разумеется, я буду тебя ждать.

— Тогда до встречи. Люблю тебя!

Анна положила трубку и прислушалась к себе: спать уже не хотелось, потому что проснулась надежда… Ну что ж, день обещает быть прекрасным, он станет ожиданием приезда Дугласа. В такие дни можно многое успеть.

Все сомнения и сложности были отброшены в сторону, когда сияющая Анна открыла перед Дугласом дверь своей квартиры.

— Ой! — Она уткнулась лицом в огромный букет бледно-розовых роз. — Дуглас, какая прелесть!

— Ты прелестнее любого цветка. — Он нежно поцеловал Анну и, улыбаясь, констатировал: — Нет, не получается у меня говорить комплименты. Получается слишком банально.

— Зато это говоришь мне ты, так что неважно, банально или нет. Входи, сколько можно целоваться в дверях! — Анна затащила Дугласа в прихожую. — Раздевайся.

— Спасибо. — Как уютно, почти по-семейному прозвучали эти слова, будто бы уже много лет Анна встречала его на пороге, улыбалась ему.

Дуглас поставил портфель в угол и прошел вслед за Анной в комнату, где был накрыт стол на двоих, горели свечи в высоких подсвечниках.

— Ты голоден?

— Немного. Но прежде чем мы приступим к ужину и… ко всему остальному, — Дуглас нежно улыбнулся Анне, — давай поговорим.

— Хорошо. — Она села на диван и, как примерная девочка, сложила руки на коленях. Дуглас опустился рядом. — Я тебя внимательно слушаю.

Он не знал, как начать разговор. Столько всего произошло за эти две недели, Анна, наверное, перестала надеяться, что у них что-нибудь получится. Дуглас так соскучился по ней, что несколько мгновений не мог говорить, уткнувшись носом ей в волосы.

— Ох, Анна, как же я по тебе скучал!

— Я тоже очень соскучилась по тебе, — прошептала она, прижимаясь к Дугласу. — Ты так долго не приезжал.

— Всего две недели.

— Целые две недели! Временами я думала, не забыл ли ты обо мне, и только твои ежедневные звонки убеждали меня в обратном.

— Прости, я никак не мог приехать раньше. Я был занят. Именно об этом я и хотел бы с тобой поговорить. — Дуглас прокашлялся, чтобы следующая фраза прозвучала как можно более торжественно — момент надо прочувствовать. — Анна, сегодня я уведомил королеву о своем желании вступить в брак. Я сам все равно остаюсь наследником второго десятка, но мои дети будут избавлены от всего этого. Мой старший сын не будет графом Лоудоном.

Анна отпрянула:

— Что?!

Дуглас комично пожал плечами:

— Наш старший сын будет просто лорд Мак-Коннахи, просто сэр. Без каких бы то ни было обязанностей, зато с правом без проблем жениться на той женщине, которую выберет сам.

— Но… — Она покачала головой. Дугласу показалось, что она совсем не рада. Неужели он ошибся, и Анна сейчас скажет ему, что все его старания были напрасны? — Зачем ты пошел на такие жертвы? Мистер, то есть лорд Морвеллан, рассказал мне многое о Виндзорах, теперь я знаю, что тебе давало твое положение в обществе. Я была готова сказать тебе сегодня, что согласна быть с тобой и без официального оформления брака. Ты пожертвовал столь многим ради меня? О, Дуглас, я не хотела, чтобы ты отказывался…

Он прервал ее, поцеловав в лоб.

— Тихо, тихо. Я ни о чем не жалею. Эта вся чепуха с титулом и наследованием, вместе со всякими обязанностями и ограничениями, мешала мне, словно якорь, застрявший в песке. Зато теперь я могу идти дальше под всеми парусами, вместе с тобой…

— Но…

— Ведь мы оба хотим этого, не так ли? — прервал Дуглас новый поток возражений. — Или ты передумала выходить за меня?

— Нет. — Анна наконец улыбнулась. — Дуглас, я так тебя люблю! То, что ты сделал ради меня, это… это невероятно! Неужели тебе вот так легко позволили отказаться? Ты же был… принцем. — Анна засмеялась. — А я — Золушкой. Как символично.

— Ну, ты сильно преувеличиваешь. Второй десяток в очереди означает, что ты — просто запасной вариант на почти невозможный всякий случай. Обычно все это бумагомарание занимает гораздо больше времени. Все эти официальные прошения, бюрократия… можешь себе представить. Но королевская семья нынче не слишком богата, а «Аласдайр» — весьма успешная компания. Подарки, преподнесенные мной распорядителю двора, существенно ускорили процесс. А еще я добился встречи с королевой и имел возможность лично изложить ей проблему. Вкратце, так сказать. Елизавета всегда была милой старушкой, хоть и слишком чопорной.

— Ты виделся с королевой?

— Да, сегодня. Я имею на это полное право, а мое прошение об аудиенции было удовлетворено в рекордные сроки.

Анна покачала головой:

— Для меня королева — это нечто… нечто недоступное. А ты вот так запросто сообщаешь мне, что сегодня с ней виделся. Временами я тебя просто ненавижу, сэр Мак-Коннахи: ты совершенно меня дезориентировал. Даже не верится, что мы с тобой ели похлебку из кролика на Лох-Морах… И что сказала королева?

— Она сказала: «Видеть не могу ваше влюбленное лицо, граф Лоудон. Потрудитесь улучшить демографическую ситуацию в Соединенном Королевстве». И не стала высказывать неодобрения, хотя ей очень этого хотелось… Правда, я лишил наших детей королевской пенсии, — засмеялся Дуглас, — которая выплачивалась всем моим многочисленным благородным предкам со времен Виктории, а после того, как я наследовал титул, и мне. Не бог весть какие деньги, я за неделю зарабатываю намного больше. Нужно было видеть, с каким постным лицом чиновник сообщил мне, что я и мои дети от морганатического брака будут лишены этих средств. По-моему, он мне смертельно завидовал: так легко швыряюсь титулом и королевской пенсией, сразу видно, аристократ!