И вот уже третий час едят и пьют. Пьют и едят. И болтают. Причем по-немецки. Крафт, оказывается, уже знал, что Алекс понимает немецкий язык, ну а о Питере и говорить было нечего — полиглот! Некоторые выражения Питер все-таки переводил Турецкому, но они все касались лишь каких-то старых и смешных историй, о которых Реддвей, естественно, знал, и ему было весело. Как и Генриху.
А вот Александр Борисович медленно тянул пиво и мысленно выстраивал для себя общую картину тех происшествий, которые, так или иначе, ложились в одну длинную цепочку, которую ему придется вытаскивать — звено за звеном, пока на конце ее не окажется чего-нибудь стоящего. А чего? Один Бог знает.
Пока же, если верить собственной интуиции, а также тем фактам, которые уже имелись у следствия, но до сих пор еще не нашли единственно верного толкования, картина складывалась следующим образом.
Костя верно напомнил о «дыме из одной трубы». Это было, кстати, выражение самого Турецкого. Ну если честно, то не совсем его.
Был в его жизни, это когда Александр Борисович изучал юриспруденцию, один преподаватель —любопытный тип. Правда, любопытного в нем всего и было то, что он, воспитанный в строжайших правилах везде и во всем соблюдать нужную и ненужную конспирацию, уходя, скажем, в буфет, обязательно запирал в сейф свою рабочую пишущую машинку. Компьютеров в ту пору и близко еще не было. На вопрос, зачем он это делает, профессор многозначительно грозил пальцем в пространство и с проницательной ухмылкой всезнающего человека заявлял: «Это —дым из одной трубы». Турецкому объяснили, что тот просто боится, как бы на его машинке неизвестный недоброжелатель не написал какое-нибудь подметное письмо, которое перехватит КГБ, станет искать автора по шрифту машинки — они же все фиксировались в особых отделах предприятий, а потом найдет машинку и сурово накажет ее хозяина. За головотяпство, за преступную безответственность, за неумение хранить государственные секреты… Да мало ли найдется поводов доказать твою серьезную вину? И, наконец, кто хозяин? Сложный, конечно, пассаж, но если вдуматься, абсолютно адекватно и точно продиктованный временем.
Дым из одной трубы… С тех пор и повелось: когда соединяли в одном производстве несколько уголовных дел и связь между ними следовало еще доказывать и доказывать, а не просто оправдываться собственными интуитивными соображениями, вспоминали пресловутый «дым». Как, впрочем, и в данном деле…
Итак, что мы имеем? Имеем некую акционерную холдинговую компанию, называемую «Нормой». Имеем его владельцев, двое из которых обладают известным авторитетом в уголовном мире, а один из них даже занимает, точнее, занимал высшую ступень в региональной воровской иерархии. Имеем явную разборку между этими партнерами, в результате которой этот самый «иерарх» уже отбыл в мир иной, и следом за ним отправились туда же его спутники, убивать коих было совсем не обязательно. Что, в свою очередь, может лишь свидетельствовать о кровожадности партнера. Имеем также письменное обращение «кровожадного партнера» к президенту о помощи, не встретившее, однако, взаимного понимания. После чего последовало покушение на президента — скорее показательное, нежели действительно серьезное. И, наконец, имеем убийства двоих возможных партнеров и одного служащего «Нормы» уже в Германии. Это если считать российского дипломата тоже партнером, учитывая его питерское происхождение. Хотя его партнерство — далеко не факт. Но ведь именно Турецкого пригласил расследовать конкретно это убийство сам герр Траутфеттер, руководитель Федерального криминального ведомства. А он-то наверняка знал, зачем это ему нужно. Вон сколько всякого наворочено!
И самое последнее — все события произошли практически одновременно, как единая акция. Что, собственно, и позволяет соединить все расследуемые дела в одно уголовное дело. Тогда и рассматривать германские убийства придется именно в таком контексте. Правда, посвящать немецких коллег в сам факт питерского расследования мы не будем, поскольку в средствах массовой информации о нем нет ни малейшего упоминания. Достаточно громких московских разборок, которые им будут очень интересны как раз по той причине, что участвовали в них фигуранты дела, из-за которого и произошли почти в трех десятках российско-германских фирм, входящих в компанию «Норма», обыски и изъятия документации.
Надо будет посмотреть, во-первых, что это за документы, и уже, во-вторых, спокойно, не привлекая к своим действиям внимания, попытаться понять, на каком таком основании некий бандит требует от президента государства личной помощи в разрешении собственных проблем. Ведь именно на это намекнул президент при встрече. И надо понимать так, что, если где-то вдруг вскроется некий «неудобный» факт, который может даже косвенно задеть, не говоря уже — скомпрометировать, государственное лицо, сей факт не должен ни в коем случае стать достоянием общественности. Это — подспудная мысль. А если отбросить словесные условности, то нет таких фактов, да и быть не может. По определению. Это «крылатое выражение», кстати, внес в российский политический обиход один из бывших, кратковременных, естественно, премьер-министров России во второй половине девяностых годов, прозванный за свои непредсказуемые действия киндер-сюрпризом. Давно было… Хотя кажется, только вчера — так быстро живем…
Таким образом, возвращаясь к началу, «труба» таки была. Й все «дымы» появлялись, видимо, из нее, хотя и в разных местах. Интуиция подсказывала, что они — не сами по себе, не от отдельных источников — костров там или чего-то другого, а из той же одной, будь она неладна, «трубы». Прав был по-своему давно уже покойный «работник пера»…
Турецкий задумался и не сразу обратил внимание на то, что Генрих, с блуждающей на толстых губах улыбкой, вопросительно смотрит на него. Наверное, пропустил что-то важное? Александр перевел взгляд на Питера, и тот нудным тоном уставшего повторять одно и то же учителя произнес по-русски:
— Генрих вторично интересуется, насколько хорошо знаком ты с этими родственниками? Он имеет в виду владельцев «Нормы». Но ты не ответил на его вопрос.
— Исключительно по материалам прошлых уголовных дел, судимости по которым давно погашены. А лично их в глаза ни разу не видел. Но почему возник такой вопрос? Пит, я что-то пропустил важное?
Крафт слушал и кивал. Позже Турецкий узнал, что Генрих понимал русскую речь, но стеснялся признаться, что говорил по-русски очень плохо, вообще практически не разговаривал. А в данном случае миссию переводчика на себя как бы добровольно взял Питер, й это вполне устраивало немца. Как, впрочем, и Турецкого.
Генрих в ответ произнес длинную фразу, и Турецкий не стал напрягаться, посмотрел снова на Реддвея.
— Твой немецкий коллега имеет сведения, что слухи о твоем приезде сюда вызвали некоторый… переполох, да?., в криминальных кругах, не заинтересованных в том, чтобы расследование вокруг «Нормы» принимало широкий международный резонанс.
А вот это уже была любопытная новость. Откуда вообще стало здесь известно, что Турецкого, кстати именно по настоятельной просьбе герра Траутфеттера, подключили к данному расследованию? Возможно, от самих же немцев либо от ближайшего окружения господина генерального прокурора Российской Федерации, который наверняка знает о том, что его помощника пригласили еще и в Кремль для приватной беседы с президентом. Для «высокого» напутствия перед поездкой? Но скрытый смысл всей этой «игры» в чем заключается? Уголовники-то чего тут переполошились?
И Турецкий сформулировал свой встречный вопрос так, чтобы получить на него максимально исчерпывающий ответ. И сосредоточился уже не на речи Генриха, а на переводе Реддвея. Питер перевел следующее.
Во время проведения той акции, о которой, несомненно, известно господину Турецкому (речь идет об обысках и выемке документации в офисах двадцати восьми фирм, входящих в акционерную компанию «Норма»), Генрих Крафт имел честь — опять-таки не в прямом, а в переносном смысле —допросить совладельца компании господина Масленникова. Никаких обвинений в его адрес выдвинуто тогда еще не было — слишком неубедительной представлялась доказательная база. Да и сам Масленников категорически отрицал какую-либо свою связь с преступным миром России, любые подозрения в отмывании денежных средств, а уж тем более — убийства собственных сотрудников и партнеров.
