– Я же плохо плаваю, – сказала Юля и поплыла к берегу.

Он опять под неё поднырнул. Его широко раскрытые глаза не могли оторваться от очаровывающего девичьего тела, и возможность к нему прикоснуться наполняла Сережу томлением, радостным ожиданием. Как чудесно, что он познакомился с ней! Он чувствовал, как стучит в висках кровь и учащенно бьется сердце.

– Здесь так топко, – сказала Юля, выходя на берег. Как она ни старалась, но все равно её ноги были запачканы.

– А вы встаньте на траву, я обрызгаю, – предложил Сережа.

– Спасибо. А как вы?

– Мне не обязательно, – ответил он.

На этот раз Юля не ушла, а наблюдала, как Сережа подложил под ногу палку, плавающую возле берега, и благополучно вылез на берег.

– Я наступила на какую-то колючку, – сказала Юля, направляясь, прихрамывая, по высокой траве к своему месту. Мне, дуре, нужно было надеть тапочки.

– А может, это пчела?

– Пчела?! Нет. Я чувствую, что у меня там что-то торчит, – говорила Юля, идя впереди.

– Тогда нужно вытащить, – сказал он, не сводя глаз с её стройных ножек и особенно попы, которая была такая свеженькая, аккуратненькая, словно полностью не распустившийся цветок. Она даже не вызывала у него сексуальных чувств, ему скорее хотелось её поцеловать.

– Ой, какие хорошенькие! – На лужайке у берега внимание Юли привлекли пасшиеся, привязанные веревочкой к колышку, беленькие козлята. Она остановилась и стала смотреть на их неожиданные прыжки, их забавные дрожащие хвостики, принюхивающиеся мордочки. Это были беспечные прелестные создания, которые радовались жизни среди нескошенной душистой травы. «Солнечный свет, козлята, трава и полевые цветы – как хорошо!» – подумала она и хотела погладить одного из них, но ягненочек отбежал. Поймать его было не так-то просто.

Загорая, Юля расположилась среди нескошенной травы и тут и там виднеющихся голубеньких цветочков. На большом махровом, мокром в нескольких местах от купальника, полотенце лежали солнцезащитные очки, тут же книжка, на яркой обложке которой был изображен с чрезмерно развитой мускулатурой мужчина. Он обнимал сгорающую от страсти полногрудую девицу. Тут же лежала светленькая с широкими полями шляпка.

– Наверно, очень интересно! – показывая глазами на книгу, заметил Сережа.

– Да так, – Юля небрежно махнула рукой. – Вы можете мне вытащить занозу? – без всякого жеманства, просто обратилась она к нему.

– Конечно.

Юля легла на живот и согнула ноги в коленях.

– Посмотрите, пожалуйста, на правой ноге. Она где-то посередине.

– Вижу.

– Только чтобы не больно.

– У вас пинцета случайно нет?

– Спросите что-нибудь полегче.

«Как с ней легко и просто», – подумал Сережа, поудобнее присаживаясь у неё в ногах Он взял в руки её миниатюрную ножку и стал присматриваться к занозе, кумекая, как бы разом и безболезненно можно было её удалить.

– Это не колючка. Скорее всего, прошлогодняя стерня, – заметил он. – А если будет больно?

– Только чуть-чуть.

Сережа ухватился ногтями за торчащий конец занозы и разом её выдернул.

– Все! Дело мастера боится.

– Спасибо. Было почти не больно. Только посмотрите, там ничего не осталось?

– Нет. Нужно продезинфицировать и залепить лейкопластырем, – сказал Сережа, разглядывая кровоточащую ранку.

– У меня нет ни того, ни другого.

– Тогда нужно послюнявить. В слюне лизоцим. Он убивает бактерии. Собаки и кошки, дикие животные зализывают раны, поэтому они у них не нагнаиваются.

– Послюнявьте.

Сережа, не выпуская из рук стопы, наклонился, поплевал и размазал пальцем слюну по ранке.

– По правилам еще нужно сделать противостолбнячную сыворотку, – заметил он.

– Да. Но я даже не знаю, где здесь медпункт.

– Тогда нужно подержать на солнце.

– Хорошо, спасибо.

Сережа продолжал сидеть у нее в ногах и не выпускал из рук её ножку. Она легонько её отдернула.

– Садитесь возле меня. Мне так удобней, – предложила Юля.

Сережа сел возле нее на траву, а она, лежа на животе, повернув голову, посмотрела на него. Это была практически первая возможность увидеть им друг друга вблизи.

«Пожалуй, он даже красив! – было её впечатление. – А какие у него выразительные темно-серые глаза! Они живут собственной, скрытой пока еще от меня жизнью».

Он поймал её внимательный взгляд. Его длинные, как у девушки, ресницы на мгновение дрогнули. Сережа улыбнулся, и тепло его улыбки согрело её. «Скрытый, но умеющий очаровывать, – подумала она про него. – И совсем не похож на современных парней. У них у всех одно на уме, да и задиристые они все, как молодые петушки. Следовало бы улыбнуться ему в ответ», – подумала она.

– Расскажите о себе, – попросила она. – Вы, наверное, отличник.

– А вы откуда знаете? – чуть покраснев, словно в чем-то был уличен, в свою очередь, спросил он.

– Вы такой серьезный.

– А вы не отличница? – спросил он.

– Я нет. Но учусь без троек, и за меня никто не хлопочет.

– А вы каждый год проводите каникулы здесь? – спросила она.

– Да. А что?

– И вам не скучно?

– Самому с собой? Еще нет.

– У-у, какой умный! Вообще… А я здесь случайно. У меня папа полковник. Они с мамой хотели взять меня с собой в санаторий, а я сбежала сюда. Сами знаете, как с предками. Ладно, если еще будет хорошая погода, можно покупаться, позагорать, а если нет… Интересно, здесь дискотека есть?

– Есть клуб. Возле него огороженная деревянным забором, выкрашенным зеленой краской, наполовину забетонированная площадка.

– Почему только наполовину?

– Раствора не хватило.

– И вы там танцуете?

– Я нет.

– Почему же?

– Я же отличник.

– А кто же там танцует?

– Семиклашки-десятиклашки. Более взрослая молодежь здесь не задерживается. С кем я окончил школу, уже почти все разъехались.

– А в клубе что делают? Крутят фильмы?

– Два раза в неделю. Старье. На них почти никто не ходит.

– Не понимаю, как можно всю жизнь прожить в деревне, – задумчиво сказала Юля, сорвала и стала покусывать травинку.

Сережа заинтересованно посмотрел на её маленькие, тонкие в запястье, нежные ухоженные ручки. Так они были не похожи на руки девушек, выполняющих различную деревенскую грубую работу.

– Кто любит, здесь можно сходить за ягодами, грибами, – заметил Сережа.

– Об этом мне, кстати, сегодня говорила тётя. Только если я пойду, то все равно ни одного гриба не найду.

Подобный разговор Юле, очевидно, показался скучным. Она перевернулась на спину, прикрыла лицо шляпкой и, положив ножку на ножку, стала молча загорать.

«Тюфяк!» – подумал про себя Сережа. В это время над ними стал кружить овод. Описав несколько кругов, он сел Юле на бедро. Она вздрогнула, и овод взлетел.

– Это что? – приподняв шляпку, спросила она.

– По-деревенски, слепень.

– Он кусается?

– Хуже, чем комар.

– Отгоняйте.

На этот раз Юля прикрыла шляпкой только глаза. Сережа посмотрел на её пухленькие аккуратненькие губки и подумал: «Какое счастье было бы утонуть в поцелуе!»

Овод, покружившись, на этот раз сел ей на голень.

– Не двигайтесь, я его поймаю.

– Только чтобы не укусил.

– Не успеет.

Сережа резко и ловко взмахнул рукой, и овод очутился у него в кулаке.

– Поймали?

– Вот.

– У-у, какой страшный. Он вас не укусит?

– Нет. Казнить или помиловать?

– Сделайте так, чтобы он больше не кусался.

Сережа сорвал травинку и, держа овода за крылышки, стал втыкать травинку ему в попу.

– Не мучайте, отпустите или убейте, – сказала Юля.

– А что он вас кусает! Если ему замазать глиной или грязью глаза, то он с травинкой в попе улетает к солнцу. Мы в детстве, когда ловили слепней, таким образом проводили с ними воспитательную работу.

– У-у, какой нехороший, – кокетливо сказала Юля и опять прикрыла лицо шляпкой.