Как мы помним, тот с 1963 года занимал руководящие должности в Узбекистане: сначала был председателем Среднеазиатского бюро, а потом в течение 11 лет (1965–1976) трудился на посту 2-го секретаря ЦК КП Узбекистана. В конце этого срока у него испортились отношения с Рашидовым и он был отозван в Москву на должность председателя Государственного комитета СССР по труду и социальным вопросам. Однако в 1983 году, в разгар атаки на Узбекистан, Ломоносов был возвращен в аппарат ЦК КПСС: судя по всему, для того, чтобы помогать «андроповскому десанту» советами (ведь Ломоносов знал очень много о расстановке сил в узбекистанской элите).
Тем временем 14–15 июня в Москве прошел Пленум ЦК КПСС, посвященный решению вопросов идеологической и массово-политической работы. На нем Андропов заметно усилил свои позиции, приведя во власть своих сторонников. Так, секретарем ЦК стал член Политбюро Г. Романов (ему доверили курировать оборонный комплекс), кандидат в члены Политбюро М. Соломенцев был назначен председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, а В. Воротников был избран кандидатом в члены Политбюро.
Из кандидатов ЦК в его члены были переведены два силовика: 1-й заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР С. Ахромеев и заместитель министра обороны СССР В. Шабанов; а также ряд других лиц.
Был поставлен крест на партийных карьерах двух недавних руководителей, принадлежавших к брежневскому клану: министра внутренних дел СССР Н. Щелокова и 1-го секретаря Краснодарского обкома С. Медунова — их вывели из состава ЦК с формулировкой «за допущенные ошибки» (в кулуарах Пленума все прекрасно знали, что следственные органы уже во всю «шьют дела» на этих руководителей).
Отметим, что Щелоков в те дни был полностью деморализован и раздавлен, находясь под спудом той трагедии, которая произошла в его семье четыре месяца назад — 19 февраля. В тот день покончила с собой его жена Светлана — она застрелилась из небольшого подарочного пистолета, именуемого на профессиональном жаргоне «солянкой»: боек у него был от одного пистолета, корпус от другого, ствол от третьего. Судя по всему, главным побудительным мотивом этого самоубийства был не только страх перед публичным разоблачением, но и чувство отчаяния и бессилия от того, что в качестве судей будут выступать люди, о которых Щелоковы знали много нелицеприятных вещей и что при другом раскладе не они, а эти люди могли бы оказаться в качестве жертв.
Между тем июньский Пленум стал толчком для проведения аналогичных форумов во всех союзных республиках, в том числе и в Узбекистане. Таковой там состоялся 4 июля и его повестка была озаглавлена следующим образом: «О задачах республиканской партийной организации по выполнению решений июньского Пленума ЦК КПСС». Как и московский форум, узбекистанский Пленум вывел из состава ЦК (с той же формулировкой «за допущенные ошибки») двух человек: Н. Хикматова и Б. Эльбаева.
Незадолго до этого Пленума в Узбекистане произошли и другие кадровые рокировки. Так, в конце мая от должности 2-го секретаря республиканского ЦК был освобожден Л. Греков и на его место пришел Т. Осетров, который до этого трудился на посту 1-го заместителя Председателя Совета Министров республики. Был заменен и министр финансов Вали Муратходжаев, который трудился на этом посту 27 лет (!) и был посвящен во многие детали финансовых взаимоотношений Узбекистана и Москвы. Новым министром финансов был назначен заместитель Муратходжаева самаркандец Ислам Каримов (нынешний Президент Узбекистана).
Позднее он будет вспоминать, как порой сбивался с ног, бегая из кабинета в кабинет и выбивая в Москве нужные для республики фонды. Результат был разным: иной раз удавалось добиться положительного результата, иной раз и нет. Особенно тяжело было в середине 80-х в разгар «узбекского дела». Закавказским республикам в этом отношении было, видимо, легче, поскольку у них в министерстве финансов СССР сидел свой человек: заместителем министра (а эту должность с мая 1960 года занимал Василий Гарбузов) был армянин Степан Ситарян (с 1974 года). Ничего не имею против профессиональных качеств этого специалиста (а он закончил МГУ и одно время работал директором Научно-исследовательского финансового института), но задаюсь невольным вопросом: если бы, к примеру, Минфин стоял перед дилеммой, кому выделить больше средств — Узбекистану или Армении — на чью мельницу лил бы воду Ситарян? На узбекистанскую, где проживало всего 0,2 % армян или на мельницу Армении, которая считалась самой моноэтнической республикой в составе СССР (там, согласно переписи 1979 года, проживало 89,7 % армян)? Думаю, ответ очевиден. Кстати, в годы горбачевской перестройки Ситарян дослужится до должности 1-го заместителя Председателя Госплана СССР и станет одним из экономических советников Горбачева. Но это так, к слову.
Однако вернемся к событиям 1983 года.
На июльском Пленуме с большой речью выступил Рашидов. В его докладе не было даже намека на то беспокойство, которое царило в высшем руководстве республики в связи с действиями «андроповского десанта» в их вотчине. Хотя на душе у самого Рашидова наверняка было неспокойно. Он даже отложил до лучших времен литературную деятельность — работу над завершающей частью трилогии, начатой книгами «Победители» и «Сильнее бури». Более того, Рашидов отозвал заявку на экранизацию двух первых книг, которая должна была осуществиться на главной киностудии страны «Мосфильме». В своем письме на имя генерального директора киностудии Николая Сизова Рашидов так объяснил свои мотивы:
«После долгих раздумий я пришел к выводу, что надо отложить съемки фильма по моему роману. Хотя сценаристы много и плодотворно поработали, но сценарий им, к сожалению, не совсем удался. В результате хорошего фильма из этого сценария, на мой взгляд, не получится, а посредственный нас не устраивает.
Сейчас я пишу третью, заключительную книгу романа. Когда ее закончу, тогда можно будет вернуться к работе над фильмом».
Как покажет уже ближайшее будущее, завершить свою трилогию Рашидову так и не удастся — помешает внезапная смерть.
Тем временем антикоррупционные чистки в Узбекистане набирали свои обороты. Так, в июле КГБ Узбекистана провел аресты среди лиц, занимавшихся хищением нефтепродуктов в особо крупных размерах. Преступники поддерживали связи с отдельными руководителями правоохранительных органов и Госкомитета по нефтепродуктам. Были арестованы: директор автозаправочной станции Закиряев, начальник отдела ГАИ УВД Ташкентского облисполкома Мадаминов и 13 работников нефтебаз и АЗС. Нити от них потянулись к самому министру внутренних дел Узбекистана К. Эргашеву, который 30 июня был снят со своей должности (новым министром стал Ниматжан Ибрагимов).
По тем сообщениям, которые публиковались в тогдашних узбекских газетах, в действиях Рашидова нельзя было обнаружить никакой паники и его рабочий график был таким же насыщенным, как и раньше, когда в его республике не хозяйничали никакие «андроповские десанты». Так, 5 июля лидер Узбекистана присутствовал на 7-й сессии Верховного Совета республики, а два дня спустя выступил на республиканском совещании по вопросам охраны общественного порядка, где призвал органы внутренних дел республики усилить борьбу с преступностью, в том числе и с «беловоротничковой» (то есть с коррупцией). Отметим, что это совещание лично посетил союзный министр внутренних дел В. Федорчук, который тоже выступил с докладом резко критической направленности. Тон этого доклада и факты, которые в нем приводились, не оставляли сомнений у всех, кто его слушал, в том, что Москва решила основательно взяться за наведение порядка в высших эшелонах республики.
В тот же день 7 июля Рашидов принял у себя лидера Афганистана Бабрака Кармаля, который оказался в Узбекистане проездом (он летел с официальным визитом в Монголию). Напомню, что Узбекистан по-прежнему играл одну из ключевых ролей в афганской войне, участвуя в ней всесторонне: с помощью людских и материальных ресурсов. И Рашидов, будучи кандидатом в члены Политбюро, непосредственно отвечал в среднеазиатском регионе за афганское направление.
