Боэмонд узнал о падении своего города лишь благодаря памятному письму, которое ему прислал Бейбарс и которое составил официальный хронист султана Ибн-Абд-аль-Захир[56]:
Благородному и храброму рыцарю Боэмонду, князю, ставшему простым графом ввиду взятия Антиохии.
Сарказм на этом не заканчивался:
Покинув Триполи, мы сразу направились к Антиохии, которой достигли в первый день благословенного месяца рамадана. В час нашего прибытия твои отряды вышли, чтобы дать нам бой, но они были побеждены, ибо, хотя они и помогали друг другу, помощи Бога им недоставало. Представь же себе твоих рыцарей на земле под копытами лошадей, твои дворцы, подвергшиеся разграблению, твоих благородных дам, которых продавали в разных концах города и которых покупали всего за один динар, взятый, впрочем, из твоей же казны!
После долгого описания, в котором ни одна деталь не щадила самолюбие получателя послания, султан, в заключение, переходил к делу:
Это письмо обрадует тебя известием о том, что Бог явил к тебе милость, сохранив тебя целым и невредимым и продолжив твою жизнь, поскольку ты не был в Антиохии. Ведь если бы ты находился там, то теперь ты был бы мёртв, ранен или пленён. Но может быть Бог пощадил тебя лишь для того, чтобы ты смирился и изъявил свою покорность.
Будучи человеком рассудительным и, самое главное, бессильным что либо изменить, Боэмонд в ответ предложил перемирие. Бейбарс согласился. Он знал, что устрашённый граф не представляет больше никакой опасности, равно как и Гетум, царство которого было практически стерто с лица земли. Что касается франков Палестины, то они могли быть очень довольны, что получили передышку. Султан послал к ним в Акру своего хрониста Ибн-Абд-аль-Захира, чтобы скрепить договор печатью.
Их король хотел прибегнуть к увёрткам, чтобы получить лучшие условия, но я был непреклонен, как того требовал султан. Король франков, взбешённый, обратился к переводчику: «Скажи ему, пусть он посмотрит назад!» Я повернулся и увидел всю армию франков в боевом строю. Переводчик добавил: «Король говорит, чтобы ты не забывал о наличии такого множества воинов». Поскольку я не отвечал, король стал настаивать на ответе через переводчика. Тогда я ответил: «Могу ли я быть уверенным, что мне сохранят жизнь, если я скажу, что думаю? — Да. — Ну хорошо, скажи королю, что в его армии воинов меньше, чем франкских пленников в тюрьмах Каира». Король чуть не поперхнулся и закончил беседу, но вскоре он принял нас вновь, чтобы заключить перемирие.
Действительно, франкские рыцари больше не беспокоили Бейбарса. Он знал, что неизбежная реакция на взятие Антиохии последует не от них, а от их хозяев, королей Запада.
Ещё не закончился 1268 год, как упорные слухи возвестили о скором возвращении на Восток французского короля во главе могучей армии. Султан часто расспрашивал об этом купцов и путешественников. Летом 1270 года в Каир пришло известие, что Луи высадился с шестью тысячами людей на карфагенском побережье около Туниса. Бейбарс, не медля, собрал главных мамлюкских эмиров и сообщил им о своём намерении выступить с большой армией в направлении этой отдалённой африканской страны, чтобы отразить новое франкское вторжение.
Но несколько недель спустя, султан вдруг получил новое сообщение, подписанное аль-Мустансиром, эмиром Туниса, извещавшее, что король Франции умер в своём лагере, а его армия возвращается на родину, причём большая часть франков погибла в результате войны и болезней. После того, как эта угроза миновала, для Бейбарса настала пора развернуть против франков Востока новое наступление. В марте 1271 года он овладел грозной крепостью «Хусн-аль-Аркад» (Крак де Шевалье), которую не смог захватить сам Саладин.
В последующие годы франки и особенно монголы под руководством Абаги, сына и наследника Хулагу осуществляли ряд вторжений в Сирию, но все эти нападения неизменно отражались. И когда в июле 1277 года Бейбарс умер в результате отравления, франкские владения на Востоке представляли собой лишь цепочку прибрежных городов, окружённых со всех сторон империей мамлюков. Мощная сеть их крепостей была полностью разрушена. Отсрочка, которой они воспользовались во времена Айюбидов, закончилась навсегда; их изгнание стало отныне неизбежным.
Ничто, однако, не предвещало стремительного развития событий. Перемирие, заключённое Бейбарсом, было продлено в 1283 году Калауном, новым мамлюкским султаном. Он не выказывал в отношении франков никакой враждебности. Он изъявлял готовность гарантировать франкам присутствие и безопасность на Востоке при условии, что они перестанут при каждом новом нашествии помогать врагам ислама. Текст договора, предложенный им королевству Акра, представляет собой уникальную попытку этого искусного и просвещённого правителя «урегулировать» отношения с франками.
Если король франков покинет Запад, — гласил текст, — чтобы напасть на земли султана или его сыновей, правитель королевства и вельможи Акры обязаны сообщить султану о его прибытии за два месяца до этого. Если он высадится на Востоке по истечении двух месяцев, правитель королевства и вельможи Акры не будут нести никакой ответственности за это.
Если враг придёт от монголов или из другого места, та из двух сторон, которая узнает об этом первой, должна известить другую сторону. Если такой враг — упаси бог! — пойдёт на Сирию и войска султана отступят перед ним, правители Акры будут вправе начать с врагом переговоры в целях спасения своих подданных и своих земель.
Подписанный в мае 1283 года «на десять лет, десять месяцев, десять дней и десять часов», этот договор распространялся на «все прибрежные земли франков, а именно, город Акру с его садами, его владениями, его мельницами, его виноградниками и семьюдесятью тремя деревенями, которые к нему относятся; город Хайфа, его виноградники, его сады и семь деревень, которые ему принадлежат… Для Сайды, это — замок и город, виноградники и пригород, принадлежащие франкам, а также пятнадцать, относящихся сюда деревень с прилегающей местностью, с её реками, её ручьями, её родниками, её садами, её мельницами, с её каналами и плотинами, которые издавна служат для орошения её земель». Перечисление было долгим и детальным во избежание споров. В любом случае вся франкская территория казалась ничтожной: узкая и разорванная прибрежная полоска, никоим образом не напоминавшая прежнюю грозную региональную державу, созданную франками. Правда, упомянутые места не включили все франкские владения. Тир, не входивший в королевство Акра, заключил с Калауном отдельный договор. Города, расположенные далеко на севере, такие как Триполи или Латакия, были исключены из договора.
Договор не был заключён и с крепостью Маркаб, которую удерживал орден госпитальеров, «аль-осбитар». Эти рыцари-монахи приняли сторону монголов и даже дошли до того, что воевали на их стороне при попытке нового вторжения в 1281 году. По этой причине Калаун решил предъявить им счёт. Весной 1285 года, как рассказывает нам Ибн-Абд-аль-Захир, «султан приготовил в Дамаске осадные орудия. Они приказал привезти из Египта большое количество стрел и всевозможного оружия, которое он раздал эмирам. Он также велел приготовить огненные машины и трубы-огнемёты, каковых не было нигде, кроме как в «макхазин» (складах) и в «дар-ас-синаа» (арсеналах) султана. К делу привлекли также специалистов-подрывников и окружили Маркаб поясом катапульт, три из которых были типа «франк» и четыре типа «дьявол». 25 мая боковые крепостные сооружения были столь основательно разрушены, что защитники капитулировали. Калаун разрешил им уйти невредимыми в Триполи с личным имуществом».
Так в очередной раз союзники монголов были наказаны, и монголы не смогли этому помешать. Да и было ли у них такое желание, если пять недель, в течение которых длилась осада, оказались недостаточными, чтобы организовать экспедицию из Персии? Однако в том же 1285 году татары обнаружили большую, чем прежде, решимость возобновить свои атаки на мусульман. Их новый предводитель ильхан Аргун, внук Хулагу, взял на себя осуществление самой заветной мечты своих предшественников: создать союз с воинами Запада, чтобы взять мамлюкский султанат в клещи. В это время между Табризом и Римом установились регулярные контакты с целью организации общей или, по крайней мере, согласованной экспедиции. В 1289 году Калаун предчувствовал неотвратимую опасность, но его агентам не удавалось раздобыть точные сведения. Калаун не знал, помимо прочего, что детальный план кампании, разработанный Аргуном, был только что представлен в письменном виде папе и главным королям Запада. Одно из этих писем, адресованное французскому монарху, Филиппу IV Красивому, сохранилось. Предводитель монголов предлагал начать вторжение в Сирию в первую неделю января 1291 года. Он предполагал, что Дамаск падёт в середине февраля, а Иерусалим будет взят чуть позже.
