Эта неудача стала роковым поворотом в судьбе аль-Мустаршида. Оставленный большинством своих эмиров, он был разбит в июне 1135 года и пленён Массудом, который жестоко расправился с ним два месяца спустя. Главу правоверных нашли голым в его шатре с отрезанными ушами и носом; на его теле было множество ран от кинжала.
Полностью занятый этим конфликтом, Зенги, конечно, не мог непосредственно участвовать в сирийских делах. Он наверняка остался бы в Ираке, вплоть до окончательной ликвидации попытки аббасидской реставрации, если бы не получил в январе 1135 года отчаянное послание Исмаила, сына Бури и правителя Дамаска, умолявшего его прийти как можно скорее и взять город под свою власть. «Если это произойдёт с запозданием, я буду вынужден призвать франков и отдать Дамаск со всем, что в нём находится, и ответственность за кровь его жителей падёт на Имадеддина Зенги».
Исмаил, боявшийся за свою жизнь и полагавший, что убийца может поджидать его в любом углу дворца, решил покинуть свою столицу и бежать под защиту Зенги в крепость Сархад к югу от города, куда он уже перевёз свои богатства и одеяния.
Надо при этом сказать, что начало правления сына Бури казалось многообещающим. Придя к власти в 19 лет, он развил замечательную деятельность, лучшей иллюстрацией к чему явилось возвращение крепости Баниас. Он, правда, был заносчив и почти не слушал советников своего отца и дедушки Тогтекина. Но люди были готовы отнести это на счёт его молодости. Жители Дамаска не поддерживали только растущую жадность своего повелителя, который регулярно повышал подати.
Как бы то ни было, ситуация получила трагический оборот только в 1134 году, когда старый раб по имени Айба, служивший ещё Тогтекину, попытался убить своего господина. Исмаил, едва избежавший смерти, захотел выслушать признания нападавшего лично. «Если я действовал таким образом, — отвечал раб, — так это чтобы заслужить милость Аллаха, убирая таких зловредных людей, как ты. Ты угнетаешь бедных и беспомощных, ремесленников, поденщиков и крестьян. Ты не щадишь ни тружеников, ни воинов». И тут Айба стал перечислять имена всех тех, кто, как он утверждал, вместе с ним желали смерти Исмаила. Сын Бури, огорчённый до умопомрачения, решил схватить всех названных лиц и предать их смерти без всякого судебного процесса. «Ему было мало этих несправедливых казней, — рассказывает хронист Дамаска. — Питая подозрения к своему родному брату Савинджу, он подверг его самой худшей казни, доведя до смерти от голода в темнице. Его злодеяния и несправедливость не знали предела».
Исмаил, таким образом, угодил в адский круг. Каждая казнь заставляла его опасаться новой мести, и чтобы попытаться обезопасить себя, он шёл на новые убийства. Понимая, что долго так он продолжать не сможет, он решил отдать свой город Зенги и ретироваться в крепость Сархад. А между тем, жители Дамаска уже давно были единодушны в своей ненависти к правителю Алеппо, после того как тот направил Бури письмо с приглашением поучаствовать вместе с ним в экспедиции против франков. Мэтр Дамаска принял это приглашение с радостью и послал в Алеппо пятьсот всадников под началом лучших командиров в сопровождении собственного сына, уже упомянутого несчастного Савинджа. Зенги принял их с почётом, а потом велел всех разоружить и заключить в тюрьму, уведомив Бури, что если тот когда-либо осмелится ему перечить, жизнь заложников окажется в опасности. Савиндж был выпущен только через два года.
В 1135 году память об этом предательстве была ещё свежей, и когда влиятельные лица Дамаска узнали о планах Исмаила, они решили противостоять им любыми средствами. Эмиры пришли к согласию, и знатные люди, и вожаки рабов — все желали спасти свою жизнь и свой город. Группа заговорщиков решила довести ситуацию до сведения матери Исмаила, княгини Зоморрод[26], «Изумруд».
Она пришла в ужас, — сообщает дамасский хронист. — Она позвала своего сына и обрушилась на него с упрёками. Потом, руководствуясь желанием творить добро, она применила свою глубокую веру и свой ум, чтобы найти способ выкорчевать зло под корень и восстановить прежний покой Дамаска и его жителей. Она подошла к этому делу как человек здравомыслящий, опытный и познающий вещи в ясном сознании. Она не нашла иного противоядия от злодеяний её сына, нежели как устранить его и тем самым положить конец растущему беспорядку, в котором он был виновен.
Осуществление этого решения не заставило долго ждать себя.
Княгиня не думала ни о чём, кроме этого плана. Она дождалась момента, когда её сын оказался один, без рабов и стольников, и приказала своим слугам убить его без жалости. Сама она не выказала при этом ни сострадания, ни печали. Она велела отнести тело в то помещение дворца, где любой мог его обнаружить. Все радовались гибели Исмаила. Люди благодарили Аллаха и расточали хвалы в адрес княгини.
Неужели Зоморрод убила своего сына, чтобы помешать передаче Дамаска Зенги? По этому поводу имеются сомнения, поскольку три года спустя княгиня вышла замуж за того же самого Зенги и умоляла его занять город. Не руководствовалась она и местью за Савинджа, который был сыном другой жены Бури. Можно ли в таком случае доверять объяснению Ибн аль-Асира: Зоморрод была любовницей главного советника Исмаила и решила осуществить свой план, узнав, что её сын намерен убить её любовника и, возможно, наказать её саму?
Как бы то ни было, но княгиня лишила своего будущего мужа лёгкой добычи. 30 января 1135 года, в день убийства Исмаила, Зенги уже находился на пути в Дамаск. Неделей позже, когда его армия переправилась через Евфрат, Зоморрод посадила на трон другого своего сына Махмуда, а население активно готовилось к обороне. Невзирая на смерть Исмаила, атабег направил в Дамаск представителей, чтобы обсудить условия капитуляции. Их, конечно, приняли учтиво, но последние события изменили ситуацию. Взбешённый Зенги не пожелал уходить восвояси. Он разбил лагерь на северо-востоке города и велел разведчикам выяснить, где и как ему следует нападать. Но скоро он понял, что защитники готовы биться до конца. Во главе их стоял старый соратник Тогтекина, Муануддин Унар, опытный и настойчивый турецкий военачальник, которого Зенги потом ещё не раз встречал на своём пути. После нескольких стычек, атабег решил искать компромисс. Чтобы спасти его достоинство, руководители города оказали ему знаки почтения и чисто номинально признали его сюзеренитет.
В середине марта атабег ушёл от Дамаска. Чтобы поднять моральное состояние своих войск, пострадавшее в результате этой бесполезной кампании, он сразу отправился на север и с поразительной скоростью овладел четырьмя франкскими крепостями и среди них — печально известной Мааррой. Несмотря на эти подвиги, его престиж был подорван. Лишь через два года он смог, благодаря блестящей операции, заставить всех забыть о своём провале у Дамаска. Как ни странно, но доставил ему тогда такую возможность, сам того не желая, ни кто иной как Муануддин Унар.
Глава седьмая
Эмир среди варваров
В июне 1137 года Зенги прибыл с внушительной осадной техникой и разбил свой лагерь посреди виноградников, окружавших Хомс, главный город центральной Сирии, который традиционно оспаривали Алеппо и Дамаск. В тот момент город был под контролем Дамаска и управлял им ни кто иной, как старый Унар. Увидев катапульты и мангонелы, установленные противником, Муануддин Унар понял, что долго обороняться он не сможет. И тогда он сообщил франкам, что намерен капитулировать. Триполитанские рыцари, не имевшие никакого желания видеть Зенги обосновавшимся в двух днях пути от их города, отправились в путь. Хитрость Унара удалась вполне: опасаясь попадания в клещи, атабег поспешно заключил перемирие со своим старым врагом и вступил в борьбу с франками, решив подвергнуть осаде их самую мощную крепость в этом регионе, Баарин. Обеспокоенные рыцари из Триполи позвали на помощь короля Фулька, который явился со своей армией. И вот под стенами Баарина, в покрытой полями и террасами долине, состоялось первое серьёзное сражение между Зенги и франками, что может показаться удивительным, если учесть, что Зенги был правителем Алеппо уже более девяти лет.
