Егор поднялся по широким каменным ступенькам. Перила представляли собой волшебное зрелище старинного чугунного кружева. Краска на деревянных перекладинах чуть потускнела, но все еще держалась назло прошедшему времени.
Дверь в квартиру Стеллецких тоже была деревянной. Но ручка на ней, чудная латунная ручка в виде львиной головы, была так хороша, что Егор присел на корточки, изучая ее.
Дверь распахнулась. Из полутемного коридора на него благожелательно смотрел моложавый человек с роскошной седой шевелюрой.
Егор поспешно поднялся на ноги.
― Простите, ― сказал он. ― Я хотел рассмотреть ручку.
― Вам нравится? ― оживился Игнатий.
― Очень! ― искренне ответил Егор.
Игнатий вышел на лестничную площадку, встал рядом с Егором и в свою очередь критически осмотрел львиную голову.
― Ручная работа! ― сказал он горестно. ― Девятнадцатый век! И все это валялось на помойке, молодой человек! Да-да, валялось на помойке! А какие чудные шпингалеты! А оконные решетки! А орнаментальные вентиляционные отдушки! Все выбрасывали, поголовно все!
Он печально нахохлился.
«Наверное, тоже историк», ― подумал Егор с уважением.
― Вы знаете, что покупают сейчас? ― угрожающе начал вдруг Игнатий.
― Что? ― испугался Егор.
― Китайскую фигню, сделанную под эти самые дивные образцы!
Игнатий схватился рукой за львиную голову.
― Фигню с фальшивой прозеленью, которой завалены прилавки!
Тут Игнатий оборвал себя и сменил тон.
― Боже мой, мы стоим на лестнице… Прошу вас, входите!
Егор шагнул в просторную прихожую и быстро осмотрелся.
Да. Только в старых домах бывают такие широкие уютные холлы. Даже в новостройках с обещанной новой планировкой они почему-то выглядят не так заманчиво. Черт знает почему. Наверное потому, что новые стены еще не впитали запах времени.
― Ника просила ее извинить и передать, что она задержится совсем ненадолго, ― доложил Игнатий. ― Вы не торопитесь?
― Нет, не тороплюсь, ― смущенно ответил Егор. Букет в руках страшно мешал ему освоиться в новом пространстве. Поэтому он не нашел ничего лучше, как протянуть розы Игнатию. Без слов.
― Это мне? ― восхитился Игнатий.
Егор глупо кивнул.
― Дивные розы!
Игнатий обнюхал букет так, как это обычно делал Тюбик.
― Да вы разувайтесь, молодой человек! Сейчас мы с вами будет пить чай. Я пеку чудные булочки с корицей. Вы любите булочки?
Егор представил себе Игнатия в цветастом женском переднике и с трудом сдержал смех.
― Да, да! ― удрученно закивал головой Игнатий, обладающий неприятным свойством читать чужие мысли. ― Понимаю, это не мужское дело! Но что делать? Если я пущу хозяйство на самотек, то мы в скором времени умрем от голода!
Егор нагнулся и принялся расшнуровывать кроссовки, которые и так отлично снимались. А нагнулся он для того, чтобы скрыть улыбку.
Итак, Ника Аркадьевна, выясняется порочащая вас подробность! Хозяйка вы, оказывается, нулевая!
Игнатий убежал вглубь просторной квартиры и вернулся назад с огромной напольной вазой.
― Ломать такие розы ― это варварство, ― объявил он.
Ловко развернул букет, сунул цветы в широкое горлышко и отнес вазу в ванную.
Послышался шум льющейся воды.
Через несколько минут Игнатий вынес вазу с цветами и двинулся в комнату. Вазу он тащил с трудом, было заметно, что ему тяжело.
― Давайте я вам помогу, ― засуетился Егор, ― тяжело ведь…
― Ничего, ― отдуваясь, ответил Игнатий. ― Пришли уже.
Он осторожно опустил вазу на потертый, но все еще красивый ковер.
Отошел в сторону, склонил голову к плечу и полюбовался.
― Вам нравится? ― спросил он.
Егор быстрым взглядом обвел комнату. В глаза бросились массивные книжные шкафы, занимающие почти все пространство. У единственной свободной стены стоял потертый кожаный диван, а над ним висел большой портрет молодой женщины с длинными каштановыми волосами.
Егор, словно притягиваемый магнитом, подошел к нему ближе.
― Ника? ― спросил он удивленно.
Женщина была похожа на его новую знакомую и одновременно не похожа на нее. В женщине на портрете чувствовалась некая болезненная меланхолия, которой Ника была напрочь лишена.
― Это моя дочь, ― ответил Игнатий, неслышно возникая за плечом Егора. ― Мать Ники. Она умерла очень давно. Восемнадцать лет назад.
― Простите.
― Не стоит извиняться.
Они помолчали еще немного. Неожиданно Игнатий хлопнул в ладоши и объявил:
― Чай! Остынет же! Идемте, молодой человек. Посидим на кухне. Вы не против?
― Не против, ― ответил Егор с благодарностью.
Он очень не любил парадные обеды за столом, накрытым скатертью и уставленным дорогим фарфором. Такие парадные мероприятия ассоциировались у него с Аминой. Вот уж кого невозможно представить на кухне!
Игнатий повел его за собой.
― Кстати, ― заговорил он по дороге. ― Я все трещу и трещу, а вы еще даже не представились.
― Егор. Называйте меня Егор.
― А меня называйте Игнатием, ― объявил собеседник. ― Терпеть не могу всякие имена-отчества…
― А вот ваша внучка их очень любит, ― не удержался Егор.
― Ника?
В голосе Игнатия послышались нежность и гордость.
― Молодая еще, ― сказал он с фальшивой небрежностью. ― Ей кажется, что так она выглядит авторитетней.
Он опасливо посмотрел на Егора и спросил:
― Вы давно знакомы?
― Мы познакомились два дня назад, ― ответил Егор.
Игнатий почему-то сразу успокоился.
― Прекрасно. Прошу вас, присаживайтесь!
«Боится, что внучку уведут, ― понял Егор, усаживаясь за угловой столик. ― Интересно, а где ее отец? Спрашивать как-то неудобно…»
― Прошу вас, угощайтесь, ― приговаривал Игнатий, накладывая ему на тарелку аппетитные румяные булочки.
― С удовольствием, ― пробормотал Егор. Взял одну, надкусил, задумчиво прожевал под внимательным взглядом замершего на месте Игнатия.
― Божественно! ― объявил он наконец вполне искренне.
Игнатий расцвел.
― Мой фирменный рецепт, ― объяснил он и подвинул к Егору чашку с горячим крепким чаем. ― Не слишком крепко?
― В самый раз.
― Лимончик?
― Да, спасибо…
Минуту они сидели молча, помешивая сахар. Кухню ласкали неяркие предзакатные лучи, делали ее неотразимо уютной.
― Егор, у вас есть профессия? ― спросил вдруг Игнатий.
― Да, конечно, ― ответил Егор и сделал осторожный пробный глоток. ― Ох, горячо… Я строитель.
Брови Игнатия изумленно поползли вверх.
― Строитель? Вы строите дома?
И он недоверчиво оглядел гостя с головы до ног. Егору стало смешно.
― Не сам, конечно, ― объяснил он. ― Просто работаю в строительной компании.
― Работаете в ней… кем?
― Я менеджер, ― коротко ответил Егор, избегая слова «президент».
― А реставрацией домов ваша компания случайно не занимается?
― Случайно занимается.
Игнатий откинулся на спинку стула и всплеснул руками:
― Слушайте, да это же просто замечательно!
― Что замечательно? ― не понял Егор.
― Нет-нет, ничего, ― спохватился Игнатий. ― Я это так, к слову…
Тем не менее, чашка чая была отставлена в сторону, а сам Игнатий начал смотреть на Егора, как мальчишка на рождественскую елку.
Егор смутился.
― Нет, мы вообще-то, еще ни разу ничего не реставрировали, ― счел нужным объясниться он. ― Совсем недавно подали конкурсную заявку на реставрацию части исторического центра Москвы.
― И каковы ваши шансы?
Егор помрачнел.
― Честно говоря, не слишком большие, ― ответил он откровенно.
У Игнатия разочарованно опустились уголки рта.
― Жаль, ― сказал он грустно.
― И мне жаль, ― поддержал Егор. И спросил в свою очередь: ― А почему вас это так заинтересовало?
Игнатий взял со стола чайную ложку, задумчиво постучал ею по краю чашки.
― Видите ли, Егор, ― сказал он рассудительно. ― Если бы вы знали, какой интерес представляет для кладоискателей этот самый «исторический центр Москвы», вы бы подобных вопросов не задавали.
