Некоторое время я провела, работая на яхтах. Как правило, команда состояла из трех человек и повара. Они совершали челночные рейсы, было бы странно, если бы наоборот; вся команда знала, чем он занимается, они с этого имели навар, но выбирал Поль только тех, кому доверял, на кого мог положиться. Предполагалось, что я буду заниматься готовкой, но сама понимаешь, какой из меня судовой кок. Это тебе не домашняя кухня, но я быстро приноровилась и вполне справлялась. Поначалу я жутко страдала от морской болезни, меня буквально выворачивало наизнанку, но, видимо, ко всему привыкаешь, в самом деле, куда денешься, если кругом вода? Не прыгать же за борт.

На судах работало много девушек, я имею в виду на прогулочных судах. Хотя никогда не знаешь, что тебя может ждать, а спрашивать не принято. Если тебя взяли, считается, что ты должен со всеми ужиться и принимать все как есть. Если тебе что-то не по душе, в любой момент можешь сойти на берег. Я иногда ходила с ними в чартерные рейсы, хоть это не входило в мои обязанности. Они жутко бесились из-за этого. Они почему-то считали, что раз они арендовали судно, то все, что на нем находится, принадлежит им. Я однажды заявила, что меня может и можно купить, но уж никак не взять напрокат. «И почем», — нахально поинтересовался какой-то отчаянный адвокатишко, или не знаю кем он там был. «Тебе не по карману», — отрезала я. «Вот забавно, — обнаглел он, — а выглядишь как хорошенькая дешевка». «Может, я и хорошенькая, но отнюдь не дешевка», — разозлилась я. Я сама как адвокат: за опыт приходится платить, на ошибках учиться.

Как бы то ни было, на доход с чартерного рейса, пусть он был всего лишь раз в месяц, можно было вести безбедное существование. Все остальное время я жила с Полем. Даже не знаю, как это и назвать. Мы спали в одной постели и все такое, но в нем чего-то не хватало, как будто живешь с кем-то, кто постоянно отсутствует, понимаешь? Его совершенно не волновало, чем я занимаюсь, что бы я не сделала, его все устраивало; другие мужчины, все что угодно, до тех пор пока это не начинало ему мешать. В глубине души, по большому счету, ему было наплевать на меня. Знаешь, что говорили о нем местные жители? У него сделка. С дьяволом, мол, он продал свою душу. Они не имели в виду род его занятий. Они всегда так говорят о холостяках.

Насколько я понимаю, единственное, что его по-настоящему могло взбудоражить, это чувство опасности. Наверное, поэтому он иногда и выкидывал разные фокусы.

Пару месяцев спустя после того, как я там обосновалась, произошла эта история с Марсоном. Прямо перед отъездом того в Штаты. У этого Марсона была сожительница и как-то придя домой, он застал ее в постели с одним из своих двоюродных братьев, я забыла, с которым именно… Им мог оказаться кто угодно, если копнуть их генеалогию поглубже, то выяснится, что они все братья.

Естественно Марсон ее поколотил. Если бы он не сделал этого, вся округа подняла бы его на смех. Они жаждали этой порки, поскольку считали ее распутницей. Но Марсон превзошел все ожидания, он слегка перестарался: заставил ее раздеться догола, хотя там и снимать было нечего, и вывалял ее в коровьем дерьме. Такое здесь принято проделывать с людьми, которые тебе очень насолили, и которых ты очень не любишь. Потом он отвел ее в дальний конец двора, привязал к дереву, прямо у самого муравейника, а муравьи там жутко кусачие. А сам вернулся в дом и сидел, потягивая ром и слушая ее вопли. Часов через пять она распухла до неузнаваемости. Все слышали ее крики, но ни одна живая душа не пришла ей на помощь, отчасти потому, что о Марсоне шла дурная слава и его побаивались, отчасти, что никто не хотел вмешиваться в семейные разборки, считая это личным делом мужчины и женщины.

Когда вопли достигли Поля, он помчался на задворки и отвязал несчастную. Все с нетерпением ждали, как отреагирует Марсон, но реакции не последовало. С тех пор Марсон возненавидел Поля лютой ненавистью. Это было после того, как он поехал в Штаты, попал в армию, или только сказал, что попал в нее. Было бы лучше, если бы он там и остался.

Поль абсолютно не знал эту женщину, и он совсем не такой благородный, как это может показаться из моего рассказа. Он поступил так потому, что любит опасность, для него — это своего рода развлечение. В его духе, я бы сказала. Никогда не знаешь, что ему на этот раз взбредет в голову. Представь, ты стоишь под душем, поворачиваешься к окну, и видишь как он раскачивается на верху высоченного дерева. Он иногда вел себя как мальчишка. Он всегда говорил, что знает свои возможности, но мне-то известно, что он долго тренировался, чтобы произвести такое впечатление.

Это было одной из причин, побудивших меня оставить работу на его судах. Слишком уж он рисковый.

Из Колумбии приходит товар на грузовых судах. Правительство имеет чудную возможность пополнить государственную казну. Никто не может ничего поделать с этими судами и в один прекрасный день они выходят в открытый океан, и с этим тоже ничего нельзя сделать, никто не может этому воспрепятствовать, разве что совершить налет на воде. Некоторые пытались, но это оказалось небезопасно, в них просто полетели пули с борта. Штаты знают, что находится на борту, они снаряжают корабль конвоя, им ничего не стоит выследить большие суда по звуку двигателя, короче, они не могут доставить груз в Штаты таким образом. Они перегоняют его сюда, на один из островов, здесь его делят на части, грузят на яхты и частные самолеты, их сейчас стали много использовать, и доставляют груз в Майами или, может, в Вирджин-Айленд. И контролируют этот процесс вовсе не Куба и не Штаты, а мафия, которая не жалеет денег. Это же гарантированный бизнес, речь идет о десятках миллионов долларов. Никому не нужна легализация этого дела, иначе рынку придет конец — все можно будет выращивать на задворках своего дома.

Эллис никогда не останавливал их, они платили ему, откупались, но все меняется, времена стали другие, он может выкинуть фортель. Он уже сорвал куш в бухте Святого Антония. Какие-то местные, видимо, вырастили все тут же, позади банановой рощи и вывезли контрабанду на рыболовецких траулерах. Очень средняя, без размаха операция, но сильные мира сего не желают ни малейшего намека на конкуренцию, и Эллис не заинтересован, чтобы его крестьяне торговали самостоятельно, иначе он окажется в проигрыше. Сдается мне, что это дело рук банды, и Эллис прогорел. Два против одного, что он перепродает все сам.

Для начала они нанимали суда Поля, в безобидных целях — подумаешь сгонять отсюда в Майами. Но затем он сам двинул туда, завязал знакомства с армейскими генералами. С какой стати ему быть только посредником, когда он может войти в долю и заправлять всем самому. И все было логично, но ему на хвост села мафия, Эллис, Принц.

«Благодарю покорно, — сказала я ему. — Меня моя шкура устраивает в том виде, в котором она есть. Мне не нужны лишние дырки, я не хочу, чтоб меня подстрелили. Я могу заняться приезжими, они проникаются ко мне доверием потому, что я женщина, к тому же белая. Если он приставит ко мне охрану из полицейских, я смогу распространять, но не более того».

Вторая причина, по которой я осталась — это Принц. Я влюбилась в него с первого взгляда, когда увидела его в баре. Со мной такого никогда не случалось. Ты можешь сказать, что на меня просто блажь нашла, но, по-моему, эта судьба. Что с того, что он намного моложе меня? Я не знаю, что меня так поразило. Может, странное выражение глаз. Он словно просверливает тебя насквозь, ты безоговорочно веришь каждому его слову».

Ренни просыпается среди ночи. Поль лежит рядом, в это трудно поверить; в темноте вырисовывается его силуэт, он смотрит на нее, чуть приподнявшись на локте. Неужели все это время он наблюдал за ней?

— Это ты?

— А кого ты ожидала здесь увидеть?

Она не отвечает. Она протягивает к нему руку, словно боится, что Поль сейчас исчезнет, но ничего не происходит, он рядом, теплый, живой, настоящий.

Рано утором Ренни сквозь сон слышит за окном какие-то звуки, похожие на блеяние. Она встает, подходит к окну, и действительно, вокруг дома ходит коза, на шее у нее болтается веревка, привязанная к каменной ограде, чтобы коза не убежала. «Господи, когда же это кончится, можно подумать, что ее режут», — думает Ренни. В саду двое мужчин с мачете подрезают кусты. Садовники. У одного их них транзистор, из которого несутся звуки гимна. Поль спит, привык, видно, спать допоздна. Сегодня ей приснилось, что с ними в постели находится кто-то третий, голова повязана чем-то белым, то ли это чулок, то ли прозрачный пояс.