Ренни знает, что ей полагается быть в ярости. Она помнит ранние семидесятые, этот праведный гнев, который полагалось ощущать. Не ощущать его было очень немодно. Но сейчас она чувствует только, что ей навязываются. Праведный гнев отыграл свое.

— Что это даст, даже если я обо всем напишу? Я не смогу это здесь напечатать. Я никого не знаю.

Минога смеется.

— Не здесь, — говорит он. — Здесь есть только одна газета, и Эллис купил редактора. Все равно, мало кто умеет читать. Нет, вы должны опубликовать это там. Это поможет, к этому прислушиваются, они чувствительны к помощи из-за рубежа. Они будут знать, что за ними наблюдают, что кто-то знает, что они творят. Это прекратит эксцессы.

Ренни думает, что же такое эксцесс.

— Простите, — говорит она. Но я не могу представить, кто бы мог за это взяться. Нет даже сюжета, ничего не случилось. Вряд ли это представляет общественный интерес.

— Больше не существует таких мест, которые не представляли бы собой общественный интерес, — говорит Минога. — Милые канадцы этому до сих пор не научились. Кубинцы строят большой аэропорт в Гренаде. ЦРУ уже здесь, они хотят пресечь все это в корне, русские тоже. Для них это представляет общественный интерес.

Ренни с трудом сдерживает смех. Тему «ЦРУ» заездили до смерти, теперь это никто всерьез не принимает, не может быть, чтобы он говорил серьезно.

— Наверное их интересуют ваши природные ресурсы, — улыбается она.

Минога смотрит на нее через стол в упор, улыбаясь своей кривой улыбкой, уже не так приветливо и дружелюбно.

— Как вы знаете, кроме кучи песка, у нас мало что есть. Но взгляните на карту, друг мой, — он уже не просит, он наставляет. — К югу от Святого Антония лежит Святая Агата, к югу от Святой Агаты — Гренада, к югу от Гренады — Венесуэла со своей нефтью, третий по значимости импортер для Штатов. К северу от нас находится Куба. Мы звено в цепочке. Тот, кто нас контролирует, контролирует нефтяной транспорт в Соединенные Штаты. Суда из Гвианы на Кубу везут рис, с Кубы на Гренаду оружие. Это не игрушки.

Ренни откладывает палочки. Есть слишком жарко. Она себя чувствует так, как будто наткнулась на какую-то газету с лево-либеральным душком, с двухцветной обложкой, потому что на трехцветную денег не хватает. Она позволила разговору зайти слишком далеко, еще минута и ей уже не уйти.

— Это не моя тематика, — говорит она. — Я просто этим не занимаюсь. Я пишу об образе жизни.

— Образе жизни? — Минога озадачен.

— Ну, понимаете, что люди носят, что едят, куда ездят в отпуск, чем обставляют гостиные, — все такое поясняет Ренни со всей возможной легкостью.

Минога задумывается на какое-то мгновение. Затем улыбается ей ангельской улыбкой.

— Можно сказать, что я тоже озабочен образом жизни, — говорит он. — Наш долг об этом беспокоится. Что люди едят, что они носят, я и хочу, чтобы вы об этом написали.

Он ее поймал.

— Хорошо, я подумаю, — говорит она с трудом.

— Прекрасно, — радуется Минога, весь сияя. — Этого я и хотел. Он снова берет палочки и соскребает остаток моллюсков в свою тарелку. — А теперь я хочу дать вам хороший совет. Остерегайтесь американца.

— Какого американца?

— Мужчину, — говорит Минога. — Он торговец.

Видимо, он имеет в виду Поля.

— И чем же он торгует? — заинтересовывается Ренни. Она впервые об этом слышит.

— Друг мой, вы так наивны.

Напротив отеля, через дорогу есть маленький канцелярский магазинчик, и Ренни идет туда. Она игнорирует исторические романы, вывезенные из Англии, и покупает местную газету, «Квинстон Таймс», за ней она и пришла. Ею движет чувство долга, по крайней мере, это она должна сделать для доктора Миноги.

Хотя ей совершенно ясно, что у нее нет никакого желания делать то, что он от нее хочет. Даже если бы и возникло такое желание, вряд ли она смогла бы бегать по улицам и заговаривать с людьми, они не поймут, о чем речь, решат, что она к ним клеется. Она не смогла бы все толком изучить, в библиотеке нет книг, здесь вообще нет библиотеки. Она лицемерка, но придумайте что-нибудь получше. Это решение в духе Грисвольда. Если не можешь сказать ничего хорошего, молчи. Она должна была ему сказать, я умираю. Не рассчитывайте на меня.

Ренни заказывает чай с бисквитами и относит газету в кожеподобную гостиную. Чего ей действительно хочется, так это лечь и поспать, и она знает, что если она вернется в комнату, то так и случиться. Она пытается бороться с искушением: так все будет слишком просто — ничего не делать, только есть и спать.

Англичанка приносит поднос сама и швыряет его перед Ренни.

— Я не знаю, куда они делись, — произносит она.

Ренни ждет, что она уйдет, но англичанка мешкает.

— Нет воды, должны починить через пару часов. — Она все еще медлит. — Можно дать вам совет? — говорит она наконец. — Держитесь подальше от этого мужчины.

— Какого мужчины? — спрашивает Ренни. Тон англичанки подразумевает какое-то нарушение сексуальной нравственности, и Ренни гадает, чем она это заслужила.

— Этого мужчины, — говорит англичанка. — Который себя называет доктором.

— Он всего лишь хотел показать мне Ботанический Сад, — говорит Ренни, осознавая свою маленькую ложь. Она ожидает, что сейчас женщина расскажет, что доктор Минога на самом деле известный сексуальный маньяк, но вместо этого та говорит: — На деревьях есть таблички. Если вам это нужно, можете сами прочитать.

— А что с ним такое? — Теперь Ренни ожидает услышать расовые нападки.

— Он цепляется к людям без причины.

На этот раз бисквиты белого цвета и посыпаны пудрой. Чай тепловатый. Ренни вылавливает чайный пакетик за ниточку. Ей не хочется оставлять его на блюдце, слишком уж он напоминает дохлую мышь, так что после некоторых раздумий она закрывает его рядом с пятнистым растением.

Редакторская статья о выборах. Похоже, Минога почти так же ужасен, как Кастро, а Принц Макферсон еще хуже. Если кто-нибудь вообще за них проголосует, они объединят свои силы и создадут коалицию, которая положит конец демократическим традициям Святого Антония, которые так долго защищали и лелеяли, пишет редактор.

На первой странице рассказывается о том, какую новую сахарную фабрику планирует построить премьер-министр Эллис и статья о восстановлении дорог. Там же фотография Эллиса, та же самая, что и повсюду на плакатах. Высший канадский уполномоченный недавно прибыл из своей резиденции в Барбадосе и в честь него был дан прием в Доме Правительства. Канада спонсирует программу по обучению ныряльщиков для ловли омаров на Святой Агате, где большинство из них проживает. Обитателей Сонгвилля порадует известие о том, что Соединенные Штаты дополнительно внесли пятьсот тысяч долларов в фонд пострадавших от урагана, которые пойдут на починку крыш и восстановление школы. Те, кто все еще живут во временных лагерях и церквях, скоро смогут вернуться домой.

Снова появляется англичанка. Лицо белое, губы сжаты, тащит алюминиевую стремянку, которая царапает деревянный пол.

— Все приходится делать самой, — заявляет она Ренни.

Установив стремянку, взбирается на нее и начинает снимать гирлянды из мишуры, ее могучие мраморные икры маячат в двух футах от головы Ренни. Сильно пахнет дамским туалетом: теплой плотью, пудрой, аммиаком. Ренни пытается читать статью о том, как внезапно подскочило число мелких краж, но англичанка заставляет ее чувствовать себя ленивой и эгоистичной. Через секунду Ренни предложит ей помощь, и тогда она влипла, придется ловить эти пушистые искусственные цветы, которые та будет бросать вниз, и укладывать их в вонючую картонную коробку. Она складывает газету и удаляется в свою комнату, унося с собой чашку холодного чая.

«ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ К ВАМ ЗАБРАЛСЯ ВОР», — читает она.

1. Держите около кровати фонарик.

2. Приобретите большой флакон Бейгона или другого аэрозоля от насекомых.

3. Ослепите вора фонариком.

4. Брызните ему в лицо аэрозолем.

5. Идите в полицию, сделайте заявление.