– Это точный перевод? – поинтересовался Джо.

– Клише неоп…

– О’кей, – пожал плечами Джо. – Разъединяюсь. – Он повесил трубку и широко улыбнулся. Простая забава наконец расшевелила его, оторвав от мрачных раздумий.

Поколебавшись минуту, он набрал номер старика Смита в Нью-Йорке.

– Контора закупки и снабжения, отдел седьмой, – подал голос Смит. На сером экранчике возникло лицо, напоминавшее морду гончей собаки, терзаемой несварением желудка. – О, это ты, Фернрайт? Что-нибудь есть для меня?

– Очень легкая штука, – начал было Джо. – Клише неоп…

– Погоди, ты лучше послушай мою, – перебил Смит. – Это необычная штучка. Ты ни за что не разгадаешь. Слушай. – Он читал быстро, запинаясь и захлебываясь слюной. – «Болотные постоянства». Автор – «Шкала Гвоздеяблока».

– Нет! – вдруг выпалил Джо.

– Что – нет? – Смит поднял голову, недоуменно прищурившись. – Ты же не попробовал. Я дам тебе время. Как по правилам, пять минут. У тебя пять минут в запасе.

– Я выхожу, – заявил Джо.

– Выходишь? Из Игры? Но ты же достиг такого уровня!

– Хватит с меня экспериментов, – отрезал Джо. – Надоело прикидываться интеллектуалом, корчить из себя черт знает кого. Закрою номер телефона и нырну на дно. Никаких больше игр. – Он сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду. – Я скопил шестьдесят пять четвертинок. Довоенных. Это заняло два года.

– Монет? – ахнул Смит. – Металлических монет?

– Целый асбестовый мешок под радиатором у меня дома, – сказал Джо. – Это равно… – Ему пришлось посчитать в блокноте. – Десять миллионов долларов в товарных талонах. По сегодняшнему курсу в газете. – Джо глянул на Смита. – На моей улице, у перекрестка, есть будка…

Про себя Джо подумал: «Сегодня я попытаю счастья. Интересно, если в итоге у меня окажется достаточно монет? Говорят, мистер Найм дает очень мало… или, другими словами, просит очень много. Но шестьдесят пять четвертинок – это предостаточно».

После гнетущей паузы Смит медленно проговорил:

– Я понял. Что ж, желаю удачи. Может, получишь слов двадцать на всю сумму. Парочку пустых фраз. «Поезжайте, мол, в Бостон. Спросите…» – скажет мистер Найм и закроет лавочку. Приемная коробка зазвенит; твои монеты провалятся туда, в лабиринт труб, перекатываясь под давлением к центральному мистеру Найму в Осло. – Он почесал у себя под носом, словно вытирая сопли, как школьник, уставший от зубрежки. – Завидую тебе, Фернрайт. Вдруг пары фраз будет достаточно? Я однажды консультировался. Кинул пятьдесят четвертушек. «Поезжайте в Бостон, – сказал мистер Найм. – Спросите…» – и отрубился. И как мне показалось, с удовольствием. Будто ему нравится отключаться, будто мои четвертушки вызывают у него приятную щекотку. Наверное, даже у механического организма есть свои маленькие удовольствия. Но ты давай, попробуй.

– О’кей. – Джо заставил голос звучать твердо.

– Когда он переварит твои четвертинки… – продолжал Смит.

– Я тебя уже понял, – резко оборвал его Джо.

– Никакие молитвы… – твердил Смит.

– О’кей, – повторил Джо.

Минуты две они молчали, глядя друг на друга.

– Никакие молитвы, – закончил Смит, – ничто на свете не заставит эту Богом проклятую машину выплюнуть хоть одно лишнее слово.

– Гмм. – Джо старался не показывать виду, но слова Смита оказали свое действие. Он почувствовал вдруг неестественный холод. Ощутил дуновение – воющий вихрь – ужаса. «Примерно так, наверное, переживает приговоренный к смерти, – подумал он. – Урезанное, чахоточное сообщение от мистера Найма, а потом, как выражается Смит, – облом. Выключающийся мистер Найм – это облом из черного железа, старого железа допотопных времен. Окончательный отказ. Если и существует адская бездна, то вот что это такое – монетки, опущенные в мистера Найма, проваливаются в никуда».

– Можно, я – очень быстро – загадаю тебе одну штуку? – попросил Смит. – Она пришла с компьютера в Намангане. Послушай. – Он лихорадочно схватил длинными, дрожащими пальцами сложенный лист бумаги. – «Шахматная фигура, доведенная до банкротства». Знаменитый кинофильм, примерно…

– «Ростовщик», – проговорил Джо безжизненным тоном.

– Да! Вы правы, Фернрайт, вы действительно правы, и можете размахивать руками, а также вилять хвостом. Еще одну? Не вешайте трубку! У меня есть действительно хорошая шарада, погодите!

– Задайте ее Хиршмайеру из Берлина, – сказал Джо и отключился.

Он опустился в свое оборванное, древнее кресло и только сейчас разглядел, что на почтовом ящике включилась красная сигнальная лампочка – очевидно, пару минут назад. «Странно, – подумал Джо. – Сегодня после четверти второго нет рассылки. Специальная доставка?» Он нажал кнопку.

Выкатилось письмо. Действительно – спецдоставка.

Джо вскрыл конверт. Внутри была полоска бумаги. Она гласила: «МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. Я ЗАПЛАЧУ».

Без подписи. Без обратного адреса.

«Боже, это что-то реальное и весомое. Это верняк».

Джо осторожно развернул кресло к письменному столу, чтоб хорошо был виден патрубок от ящика. И приготовился ждать.

«Буду ждать новых известий, – решил Джо. – Пусть даже заморю себя голодом. Правда, по собственной воле подыхать не хочется… Надо жить. И ждать».

Он стал ждать.

Но в этот день ящик больше не преподнес сюрпризов. И Джо Фернрайт побрел домой.

«Дом» – это, конечно, громко сказано. Всего лишь комнатушка-модуль почти на уровне улицы, в уродливом небоскребе-муравейнике. Когда-то компания «Радость труженика» из Большого Кливленда, наведывающаяся сюда каждые полгода, соорудила трехмерную копию калифорнийского пейзажа. С тех пор вид на долину Кармел заполнял эрзац-окно. В последнее время, поскольку дела у Джо шли плохо, он уже не пытался вообразить, будто живет на огромном холме с видом на море и на величественные леса. Он удовлетворился – или, скорее, смирился – с тем, что созерцает бледную, вялую, голубоватую траву. И к тому же, если этого было недостаточно, он мог запустить «мозгодуй» – психоактивный аппарат, вмонтированный в шкаф. Когда Джо бывал дома, аппарат заставлял верить, что эрзац-пейзаж настоящий.

Наваждение покинуло разум, а иллюзия больше не заглядывала в окно. Вернувшись «домой» с работы, Джо окунулся в омут безграничной тоски, раздумывая, как обычно, о тщете собственной жизни.

В свое время Кливлендский институт шедевров прошлого регулярно поставлял работу. Калильная игла сплавляла между собой множество фрагментов, воссоздавала одно керамическое изделие за другим, как когда-то учил отец. Но эта работа осталась позади; все керамические экспонаты музея давно уже приведены в порядок.

Оглядывая серый кубик модуля, Джо с горечью отмечал, насколько беден и скуп интерьер жилища. Когда-то его посещали богатые заказчики с дорогими, изысканными вазами. Он все это исправно реставрировал. Но ничего не оставил себе – ни единого горшочка, который мог бы скрасить вид каморки, заменив лживую глупость эрзац-окна. Однажды, сидя вот так, Джо подумал о калильной игле.

«Если я приставлю этот маленький инструмент к груди, – размышлял он, – и направлю прямо в сердце, то меньше чем за секунду со мной будет все кончено. В некотором смысле мощное орудие. Недоразумение, которым является моя жизнь, было бы исчерпано. Почему нет?»

Но странная записка, полученная по почте… Как этот человек – или эти люди – узнал о нем? В поисках клиентов Джо постоянно давал маленькое объявление в «Керамик мантли» – и через это объявление сочилась тоненькая струйка заказов. Годами сочилась – и вот иссякла. Но это… Какая странная записка!

Он поднял трубку телефона, набрал номер и через несколько секунд увидел лицо своей бывшей жены Кейт. Самоуверенная, энергичная блондинка.

– Привет, – сказал Джо как можно дружелюбнее.

– Где последний чек на алименты? – резко спросила Кейт.

– У меня тут наметилась работа, – заерзал Джо. – Наверное, сумею отдать все долги, если это дело…