Маггот повернулся, чтобы ответить, но вместо слов с его губ сорвалось что-то в высшей степени невразумительное. В первый момент брови его спутника удивленно подскочили, но, показав пальцем на рот Маггота, он негромко прыснул. А секунду спустя и вовсе рассмеялся в голос.
Маггот машинально поднес руку к губам и… наткнулся на кусок мяса, который продолжал держать в зубах. Вынув его, он тоже расхохотался, громко, от души, так что даже плечи заходили ходуном. Впрочем, он довольно быстро спохватился, что их все же могут преследовать, и оборвал смех. Машинально он протянул мясо незнакомцу.
— Оно здорово подгорело, — произнес Маггот на языке Империи, потому что этот парень чем-то напоминал ему рыцаря Брана. — Но брюхо набить можно…
Незнакомец прищурился, но взял мясо и ухмыльнулся. Разорвав его на две части, он вернул больший кусок Магготу — к изрядному облегчению последнего. Свою часть незнакомец тут же засунул в рот, и некоторое время оба молча жевали. Маггот думал о том, что уже много недель он так не смеялся, если не считать шутки с кугуаром. Потом ему пришло в голову, что об этом случае стоит рассказать незнакомцу.
Но прежде чем он успел заговорить, незнакомец произнес несколько слов, которых Маггот не понял, а затем снова указал на южную тропу.
Первоначальный план Маггота состоял в том, чтобы забраться подальше в горы, но сейчас он решил, что главное — не останавливаться. И южная, и западная тропы уводили их от охотников, поэтому Маггот жестом показал своему спутнику, чтобы он шел туда, куда ему хочется. Незнакомец выбрал южную тропу.
Он не бежал, как Маггот, но шел быстрым, упругим шагом. Вскоре беглецы спустились со склона и остановились у протекавшего внизу ручья, чтобы напиться. В это время года воды на равнине хватало, поэтому им не было нужды напиваться впрок. Кроме того, раздувшийся живот мог существенно замедлить скорость передвижения, и Маггот, исподволь наблюдавший за своим спутником, получил возможность по достоинству оценить его сдержанность. Можно было даже сказать, что его уважение к белокурому незнакомцу возросло обратно пропорционально поглощенному им количеству воды.
Незнакомец посмотрел на Маггота, улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь.
— Эррен, — повторил он несколько раз, и Маггот обратил внимание на мелодичную напевность его произношения.
Он явно пытался представиться, и Маггот, чувствуя, что должен ответить тем же, попытался припомнить все имена и прозвища, которыми награждали его и люди, и тролли. В конце концов он остановился на имени, которым звала его мать-троллиха — самым старым из имен, которые он помнил.
— Маггот, — сказал он и стукнул себя кулаком в грудь. — На тролличьем это значит «личинка», потому что когда меня нашли, я был маленьким и белым, как червяк, но ты этого все равно не поймешь, поэтому зови меня просто Маггот. Я — Маггот. Понятно?
Белокурый мужчина кивнул и разразился целой фразой на непонятном языке, словно, назвав друг другу свои имена, они раз и навсегда решили проблему взаимопонимания. Некоторое время Маггот пытался уловить в этих певучих звуках хоть одно знакомое слово, потом скорчил кислую мину и высунул язык. Это получилось у него чисто рефлекторно — так тролли говорили «нет» и «хватит», хотя и досада, которую он почувствовал, сыграла свою роль.
Эррен оборвал себя на полуслове, потом покачал головой и снова рассмеялся. Маггот ответил тем же.
Смеяться было очень приятно.
Потом Эррен поднялся и быстро зашагал на юг. Когда по левую руку от них встало из-за горизонта утреннее солнце, они уже преодолели около двух лиг по самому трудному участку степи и углубились в лес. Маггот был уверен, что они далеко оторвались от возможной погони и могут позволить себе передохнуть, чтобы дальше идти уже не так быстро. Но Эррен, похоже, не собирался сбавлять ход, хотя его ожоги при дневном свете выглядели ужасно и, наверное, сильно болели.
— Куда мы так спешим? — спросил Маггот на имперском наречии, не ожидая, впрочем, ответа — во всяком случае такого, какой он мог бы понять. Но его нога продолжала болеть, и он решил, что дать ей отдых будет совсем не лишним. — Давай найдем тихое, прохладное местечко и как следует выспимся, — добавил он.
Эррен бросил на него быстрый взгляд, но продолжал шагать как ни в чем не бывало. Маггот повторил свое предложение на языке горцев, но его спутник даже не обернулся. Проклятье, подумал Маггот, начиная злиться. Впрочем, он решил пока не останавливаться. Эррен ему нравился — только потому, что они смеялись вместе над одним и тем же.
Несколько раз им попадалась кое-какая дичь, главным образом, небольшие грызуны, которые проворно скрывались при их приближении. Вскоре после полудня они заметили стадо зубров, которые паслись на обширной поляне. Маггот всегда предпочитал зубрятину оленине, если, разумеется, у него была возможность ее добыть. Особенно он любил печень и нежные языки.
Эррен, как видно, тоже был не прочь полакомиться зубрятиной. Показывая на лук Маггота, он жестом предложил ему застрелить быка или корову. Впрочем, тут же дал понять, что готов сделать это и сам, но Маггот постучал себя по груди в знак того, что стрелять будет он. Кивнув в знак согласия, Эррен пригнулся и стал подкрадываться к добыче, но Маггот удержал его за плечо. Сморщив нос, он негромко засопел, словно принюхиваясь, потом сделал Эррену рукой знак следовать за собой и первым двинулся в обход поляны, чтобы подойти к зубрам с подветренной стороны. Он знал, что у зубров никудышное зрение, но обоняние почти такое же острое, как у троллей — достаточно было животным почуять что-то необычное, и все стадо тотчас бы обратилось в бегство. А человечий запах мог донести до них самый слабый утренний ветерок, которому едва-едва по силам пошевелить листву на деревьях.
В стаде их было семь: большой, старый бык, три коровы и три теленка, которые мирно щипали траву футах в ста от опушки леса. Осторожно выбравшись из-за деревьев, Маггот поднял лук — и всадил оперенную стрелу прямо в бок ближайшего к нему теленка.
Тот громко замычал от страха и боли, спугнув все стадо, которое в панике бросилось прочь. Но животные не знали, откуда им грозит опасность. По чистой случайности они рванулись как раз в ту сторону, где находился Маггот. Раненый теленок, продолжая жалобно мычать, несколько раз повернулся на одном месте и упал. Коровы и телята, не обращая внимания на своего раненого собрата, рассыпались в разные стороны и вскоре скрылись между деревьями, но старый бык оказался как раз напротив Маггота. То ли ветер переменил направление, то ли случилось еще что-то, но налившиеся кровью глаза громадного зубра остановились на неподвижной человеческой фигурке. Бык громко фыркнул, ударил копытом о землю, потом наклонил к земле свою массивную голову с изогнутыми рогами и ринулся в атаку.
Маггот хотел отпрыгнуть за ближайшее дерево, но подвела раненая нога, подогнувшаяся в самый неподходящий момент. Он так и застыл на месте, а бык был от него уже в двух шагах! Оставалось только одно средство, и Маггот немедля прибег к нему. Выронив лук, он крепко схватил зубра за короткие, острые рога. Страшный удар отбросил его назад, но Маггот успел оттолкнуться от земли и устоял на ногах, по-прежнему держась за рога зверя.
Бык заревел и движением могучих плеч и шеи снова поднял человека над землей. На этот раз, приземляясь, Маггот попытался вывернуть голову зверя так, чтобы свалить его на землю. Зубр, не ожидавший ничего подобного, в испуге попятился, но Маггот с пронзительным воплем рванул его за рога со всей силой, которую он приобрел в поединках с троллями много сильнее и тяжелее себя. На этот раз маневр удался: передние ноги быка подогнулись, и тяжелая туша опрокинулась на землю. Маггот уже собирался выпустить рога и бежать к деревьям, но тут Эррен подскочил к быку сбоку и вонзил меч ему в горло. Огромное животное захрипело, забилось и попыталось встать, но его ноги снова подогнулись, и зубр рухнул на залитую кровью траву.
