©Белаш Е.Ю., 2012

©ООО «Издательский дом «Вече», 2012

©ООО «Издательство «Вече», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Первая мировая война закончилась почти сто лет тому назад. XX век с чередой бурных событий тоже уже закончился, а XXI с развитием средств массовой информации мало уступает предшественникам. Первая мировая война на фоне последовавших войн, революций, атомных взрывов, космических полетов и всемирной сети кажется чем-то симпатично архаичным, но забытым, как королевская карета или прабабушкин граммофон. Разве что старшее поколение, может быть, вспомнит «убили, значит, Фердинанда-то нашего» из «Швейка». А ведь именно эта война начала коренной слом мира, еще недавно казавшегося незыблемым. Сейчас нам сложно даже представить, каким виделся мир тогда.

Задолго до августа 1914 г. уже были открыты и широко использовались электричество и радио, в газетах прозвучало слово «телевидение», в воздух поднялись первые самолеты, человек добрался до обоих полюсов Земли и узнал высоту Эвереста. Миллионы людей без всяких паспортов пересекали океаны и континенты (правда, не всегда по доброй воле). Телеграф, «Интернет Викторианской эпохи», а за ним и телефон позволяли мгновенно общаться почти в любой точке земного шара. Автомобили уже к концу XIX века преодолели рубеж в 100 км/ч. Возродились Олимпийские игры. Регулярные конгрессы по разоружению позволяли обывателям надеяться на вечный мир, особенно с учетом того, что большинство правителей Европы доводились друг другу родственниками, а ученые и стратеги с цифрами в руках объясняли невозможность и ненужность большой войны. Наука или уже объяснила все загадки природы, или вот-вот должна была это сделать.

Но затем начнется война, где будут гибнуть десятки тысяч людей в день. Причем до войны эти люди часто даже не знали о существовании стран друг друга. Из небытия воскреснут ужасы давно забытых религиозных и революционных войн со всеобщим ожесточением. Рухнут вековые империи и родятся новые. Многие процессы, разбуженные тогда, продолжаются и сейчас.

В этой войне солдаты надевали средневековые доспехи и кислородные аппараты, сражались деревянными дубинками и новейшими автоматами. Наставления, написанные сотни лет назад, соседствовали со стратегическими бомбардировщиками, тяжелыми танками и беспилотными машинами.

Можно спросить: «Неужели мало книг написано о Первой мировой, зачем нужна еще одна?» Да, книг много. В одной книге практически невозможно рассказать о таком событии, как мировая война. Если, конечно, автора зовут не Евгений Тарле или Бэзил Лиддел Гарт. Но и они заложили только первые кирпичи в фундамент наших знаний об этой войне. Одни книги блестяще описывают отдельную битву, другие – единственный вид оружия в выбранной стране. Некоторые книги были написаны и со знанием дела, по горячим следам, когда Великую войну еще почти никто не называл Первой. Зато над более поздними книгами незримо висела тень уже Второй мировой войны – прямой наследницы Первой и других последующих событий. К большому сожалению, сейчас нередко упускается из вида элементарное сравнение: «а что было в то же время в других странах?» Поэтому все еще живучи стереотипы, опровергнутые десятилетия назад. Я всего лишь старался пробудить в читателе интерес к самостоятельному поиску информации и показать некоторые наиболее яркие и интересные фрагменты той эпохи. А также людей, чьи судьбы и поистине героические усилия заслуживают памяти и изучения. Увы, как правило, люди предпочитают учиться на своих ошибках, хотя сейчас благодаря техническому прогрессу большая часть опыта прошлого легко доступна любому желающему.

Почему случилась Первая мировая война? Этот вопрос легче задать, чем ответить на него.

Много позже шутили, что война случилась «из-за Принципа», т. е. Гаврилы Принципа, боснийского серба, смертельно ранившего эрцгерцога Австро-Венгрии Франца Фердинанда. Но почему убийство даже не главы государства, а всего лишь наследника не самой большой и тем более не самой влиятельной европейской страны вызвало многолетнюю войну и гибель миллионов людей? До Франца Фердинанда были убиты император Александр II, президенты США Гарфилд (1881 г.) и Мак-Кинли (1901 г.), президент Франции Мари Франсуа Сади Карно (1894 г.), король Италии Умберто (1900 г.), король Португалии Карлос и президент Мексики Мадеро (1908 г.), премьер-министр Столыпин (1911 г.), в 1912 г. ранен Теодор Рузвельт, но ни одно из этих событий не вызвало войны, тем более мировой. По выражению Хауза, дипломата и советника президента Вильсона, «весть об убийстве эрцгерцога застала Лондон в апогее ирландского кризиса и суфражистской агитации и произвела не большее впечатление, чем голос тенора в котельном цехе».

На Балканах в 1903 г. группой радикально настроенных офицеров был убит сербский король Александр с женой, ее братьями и несколькими министрами, некоторые из этих заговорщиков будут участвовать и в подготовке убийства Франца Фердинанда. Все заинтересованные страны просто «закроют глаза» на убийство монарха и его жены. А в 1910 г. Богдан Жераич, серб из Герцеговины, неудачно покушался на губернатора Боснии генерала Варешанина.

Нападение Австрии на Сербию? Но всего за 15 лет до начала Первой мировой случились испано-американская, Англо-бурская, Русско-японская, итало-турецкая и две балканские войны, не считая более мелких конфликтов.

Мировая война произошла не просто из-за династической ссоры монархов, дележа колоний или теракта, ее причины зрели не один десяток лет, будущие участники не раз меняли позиции самых невообразимых комбинаций, а поводом могла послужить самая ничтожная стычка в любом уголке земного шара.

Невероятный рост экономики и прогресс техники стремительно меняли мир, но вместе с гордостью постепенно возникал и страх отстать от соседей. Крымская и Франко-прусская войны показали, что происходит с проигравшими в такой гонке: потеря сотен тысяч людей, национальное унижение, отбрасывание в политическом весе на десятки лет назад, а то и миллиардные контрибуции. Тем более ни одна развитая страна не хотела бы видеть себя объектом дележа, как Китай и Турция, или постоянных экспедиций авантюристов, как Мексика.

Всего за несколько десятилетий, предшествовавших началу Первой мировой, выплавка стали, показатель развитости промышленности, выросла в Британии в 3,5 раза, в Германии – почти в 15, и в США – в 86 (!) раз. В разы увеличилась торговля. С 1889-го по 1913 г. ВВП Германии удвоился, а США – утроился. Население Европы с 1880 г. возросло в полтора раза – с 300 до 450 млн человек.

Такое бурное развитие промышленности и финансов, рост потребностей населения требовали в том числе устойчивых рынков сырья и сбыта продукции. Но в Европе, по выражению Барбары Такман – «складе мечей, сложенных так же осторожно, как и карточный домик», все лучшие позиции были прочно поделены, а попытка их прямого передела привела бы к очередной бойне, как в XVII, XVIII или начале XIX в. Поэтому, пользуясь прогрессом транспорта и навигации, большинство стран активно осваивали прежде недоступные территории Африки и Азии, а Британия – и остальной мир.

Франция после 1871 г. жаждала реванша за поражение во Франко-прусской войне. Но прежде ей было необходимо выплатить 5 млрд франков контрибуции. По мысли немцев, такая гигантская сумма на много лет вперед сковала бы Францию, но французы выплатили всю контрибуцию уже к 5 сентября 1873 г., и спустя 11 дней, 16 сентября последние немецкие солдаты покинули оккупируемую ими французскую территорию. В 1875 г. немцы вынашивали идею еще раз напасть на Францию, чтобы на этот раз окончательно разгромить ее, но это вызвало противодействие Англии и России, поэтому Германии пришлось отступить. Франция усиленно модернизировала армию и укрепляла восточную границу, но противостоять Германской империи один на один было все еще невозможно. Тогда как освоение громадных пространств Центральной Африки, Мадагаскара, Индокитая, эксплуатация Суэцкого канала, помимо прямой выгоды, еще и способствовали поднятию престижа. В итоге французская колониальная империя уступала только британской, превосходя по площади саму Францию почти в 17 раз. Но именно с Британией, не менее активно осваивавшей Африку, такая политика сталкивала Францию.