Тарас уж бросился в реку

И во всю мочь размахивал руками.

- "Держись! - кричал он бедняку.

Ко мне держись!" Но громкого призыва

Товарищ слышать уж не мог

И погрузился в волны молчаливо...

Тарас нырнул. Уж он продрог

И был далеко. Глухо раздавался

И шум воды, и ветра вой;

Пловец из синей глуби показался

И вновь исчез... Немой толпой

Стоял народ с надеждою несмелой.

И вынырнул Тарас из волн.

Глядят - за ним еще всплывает тело...

И разом грянуло: "Спасен!"

И шапками в восторге замахала

Толпа, забывшая свой страх.

А буря выла. Чайки пропадали.

Как точки, в темных облаках.

Устал пловец. Измученный волнами,

Едва плывет. Они бегут

Все в белой пене, дружными рядами,

И всё растут, и всё растут.

Хотел он крикнуть - замерло дыханье.

И в воздухе рукой потряс,

Как будто жизни посылал прощанье,

И крикнул - и пропал из глаз...

Октябрь - ноябрь 1855, 1860

ПОЕЗДКА НА ХУТОР

(Отрывок ив поймы "Городской голова")

Уж кони у крыльца стояли.

От нетерпенья коренной

Сухую эемлю рыл ногой;

Порой бубенчики звучали,

Семен сидел на облучке,

В рубашке красной, кнут в руке;

На упряжь гордо любовался,

Глядел, глядел - и засмеялся,

Вслух коренного похвалил

И шляпу набок заломил.

Ворота настежь отворили,

Семен присвистнул, - туча пыли

Вслед за конями понеслась,

Не догнала - и улеглась.

По всей степи - ковыль, по краям - все туман.

Далеко, далеко от кургана курган;

Облака в синеве белым стадом плывут".

Журавли в облаках перекличку ведут.

Не видать ни души. Тонет в волоте день,

Пробежать по траве ветру сонному лень.

А цветы-то, цветы! как живые стоят,

Улыбаются, глазки на солнце глядят,

Словно речи ведут, как их жизнь коротка,

Коротка, да без слез, от забот далека.

Вот и речка... Не верь! то под жгучим лучом

Отливается тонкий ковыль серебром.

Высоко-высоко в небе точка дрожит

Колокольчик веселый над степью звенит,

В ковыле гудовень - и поют, и жужжат,

Раздаются свистки, молоточки стучат;

Средь дорожки глухой пыль столбом поднялась,

Закружилась, в широкую степь понеслась...

На все стороны путь: ни лесочка, ни гор!

Необъятная гладь! неоглядный простор!

Мчится тройка, из упряжи рвется,

Не смолкает бубенчиков звон,

Облачко за телегою вьется,

Ходит кругом земля с двух сторон,

Путь-дорожка назад убегает,

А курганы заходят вперед;

Луч горячий на бляхах играет,

То подкова, то шина блеснет;

Кучер к месту как будто прикован,

Руки вытянул, вожжи в руках;

Синей степью седок очарован

Любо сердцу, душа вся в очах!

"Не погоняй, Семен! устали!"

Хозяин весело сказал,

Но кони с версту пробежали,

Пока их кучер удержал.

Лениво катится телега,

Хрустит под шинами песок;

Вздохнет и стихнет ветерок;

Над головою блеск и нега.

Воздушный продолжая бег,

Сверкают облака, как снег.

Жара. Вот овод закружился,

Гудит, на коренную сел;

Спросонок кучер изловчился,

Хвать кнутовищем - улетел!

Ну, погоди! - Перед глазами

Мелькают пестрые цветы.

Ум занят прежними годами

Иль праздно погружен в мечты.

Евграф вздохнул. Воображенье

На память детство привело:

В просторной комнате светло;

Складов томительное чтенье

Тоску наводит на него.

За дверью шум: отец его

Торгует что-то... Слышны споры,

О дегте, лыках разговоры

И серебра и рюмок звон...

А сад сияньем затоплен;

Там зелень, листьев трепетанье.

Там лепет, пенье и жужжанье

И голоса ему звучат:

Иди же в сад! иди же в сад!

Вот он в гимназию отправлен,

Подрос - и умный ученик;

Но как-то нелюдим и дик,

Кружком товарищей оставлен.

День серый. В классе тишина.

Вопрос учитель предлагает;

Евграф удачно отвечает,

Восторга грудь его полна.

Наставник строго замечает:

"Мещанский выговор у вас!"

И весело хохочет класс;

Евграф бледнеет. - Вот он дома;

Ему торговля уж знакома.

Но, боже! эти торгаши!..

Но это смрадное болото,

Где их умом, душой, работой

До гроба двигают гроши!

Где все бессмысленно и грязно,

Где все коснеет и гниет...

Там ужас сердце обдает!

Там веет смертью безобразной!..

Но вот знакомый изволок.

Уж виден хутор одинокой,

Затерянный в степи широкой,

Как в синем море островок.

Гумно заставлено скирдами.

Перед избою на шесте

Бадья заснула в высоте;

Полусклоненными столбами

Подперта рига. Там - вдали

Волы у стога прилегли.

Вокруг безлюдье. Жизни полны,

Без отдыха и без следа,

Бегут, бегут, бог весть куда,

Цветов, и трав, и света волны...

Семен к крылечку подкатил

И тройку ловко осадил.

Собака с лаем подбежала,

Но дорогих гостей узнала"

Хвостом махая, отошла

И на завалинке легла.

Евграф приказчика Федота

Застал врасплох. За творогом

Сидел он с заспанным лицом.

Его печаль, его забота,

Жена смазливая в углу

Цыплят кормила на полу,

Лентяем мужа называла,

Но вдруг Евграфа увидала,

Смутясь, вскочила второпях

С густым румянцем на щеках.

Приказчик бормотал невнятно:

"Здоровы ль? Оченно приятно!"

Кафтан поспешно надевал

И в рукава не попадал.

"Эй, Марья! Ты бы хоть покуда...

Слепа! творог-то прибери!

Да пыль-то с лавки, пыль сотри...

Эх, баба!.. Кши, пошли отсюда!..

А я, того-с... велел пахать...

Вот гречу будем васевать".

Евграф сказал: "Давно бы время!

В амбар приказчика повел

И гречу указал на семя;

Все закрома с ним обошел;

В овес, и в просо, и в пшеницу

Глубоко руку погружал,

Все было сухо. Приказал

Сменить худую половицу

И, выходя, на хлев взглянулs

Федота строго упрекнул:

"Эх, брат! навозу по колени...

За чем ты смотришь?"

- "Всё дела!

Запущен, знамо, не от лени...

Кобыла, жаль, занемогла!"

"Какая шерстью?"

- "Вороная.

Евграф конюшню отворил,

Приказчик лошадь выводил.

С боками впалыми, больная,.

Тащилась, чуть переступая.

"Хорош присмотр! Опоена!"

"Ему, знать, черти рассказали",

Приказчик думал. "Нет-с, едва ли!

Мы смотрим. Оттого больна

Не любит домовой. Бывает,

На ней всю ночь он разъезжает

По стойлу; поутру придешь

Так у бедняжки пот и дрожь".

Евграф вспылил: "Ведь вот мученье!

Найдет хоть сказку в извиненье!"

Но, проходя межами в поле,

Казалось, он вздохнул на воле,

Свою досаду позабыл

И всходы зелени хвалил.

Приказчик разводил руками:

"Распашка много-с помогла...

Вот точно пух земля была,

Так размягчили боронами!"

- "Где овцы? Я их не видал".

- "Вон там... где куст-то на кургане".

Но взор Евграфа замечал

Лишь пятна серые в тумане;

Что ж! ночью можно отдохнуть

И он к гурту направил путь.

Заснула степь, прохладой дышит,

В огне зари полнеба пышет,

Полнеба в сумраке висит;

По тучам молния блестит;

Проворно крыльями махая,

С тревожным криком в вышине

Степных гостей несется стая.