Пастух тащится босиком,
В рубашке.
Саша отдохнула
У камня. Тихо и жара...
Воды прозрачной два ведра
С краями вровень зачерпнула
И оглянулась. "Где ж он был?"
Столяр навстречу к ней спешил.
Сосед-столяр высок и строен,.
Не очень смугл, не слишком бел,
Веселый взгляд его спокоен
И простодушно тверд и смел;
В обтяжку казакин из нанки,
Рубашка красная чиста;
Не в тяготу ему рубанки
И не в кручину беднота.
"Вот, Саша, встреча-то! здорово!
Эх, место дрянь! народ вон есть...
Поцеловал бы... право слово!
Ну, жаль! глаза б ему отвесть,
Да не умею".
- "Горя много,
Не до того..."
- "О чем грустить?
Что горе? В горе бог помога;
Век горевать, так что и жить!"
- "Куда ходил?"
- "Да тут скончался
Старик знакомый. Там сирот!..
Нет гроба... голосьба идет...
Я приготовить обещался.
Теперь снял мерку. Жаль до слез!
Спасибо, есть готовый тес...
Ну, что отец?"
- "Терпеть устала!
Невмочь!" - и Саша рассказала
О свахе.
"Эдакой старик!" - И головой столяр поник,
Подумал - и встряхнул кудрями.
"Все вздор! не надо унывать!
Поверь, все кончится словами..."
- "Да, хорошо! легко сказать!
Защита где? Отец-то волен...
Смотрушки завтра. Он сказал,
Чтоб ты двора его не знал".
- "Вот человек! упрямством болен!
Ведь за тобою у него
Не требую я ничего...
Я беден! Этого боится?
Так мой топор не залежится;
Отнимется одна рука,
Вот есть другая... без куска
Сидеть не станем".
- "Это знает
Он сам".
- "Так что и горевать!"
- "Нет, Вася, сердце предвещает,
Что нам в разлуке свековать!"
- "В разлуке! Господи помилуй!
Да разве твой отец палач?"
- "Хоть заживо ложись в могилу
Он не дрогнет!" - "Hyt рвись и плачьг
Пррси, покуда станет силы,
Речей и слез!"
- "Всё такх мой милый!
Все это было, и не раз...
Ты знаешь, он каков у нас?
Жаль мать, не то - хоть утопиться:
Попрек, ругательство да спор..."
- "Нуг что ж, теперь и согласиться?
Подставить шею под топор?..
Послушай: старику известно,
Что я не плут и в слове тверд.
Ему, наверно, вот что лестно
Жених богат... Лукич ведь горд!
Ну, и расчет: он, мол, надежа
В нужде, то есть... так помогу,
Мой друг, и я. Ей-ей, не лгу!
Хлеб надобен - возьми! Одежа
Дам и одежу! пусть лежит
Хоть на печи, все будет сыт!
Скажи ему".
- "Он nocмeeтся,
А смех во эло меня введет...
Ты не поверишь, - сердце рвется,
Когда он под хмельком придет
Да зашумит! Сама ведь знаю,
Что грубость - грех; не утерплю,
Забудусь. После проклинаю
Себя же... Я его люблю,
Да что... недостает терпенья!"
- "Эх, руку б дал на отсеченье,
Да не поможешь!., мой совет
Поудержись: грубить не след.
Что делать! более терпела.
Дождемся счастья..."
Но грустна
Стояла Саша. Дум полна,
На воду тихую глядела
Глазами мутными она.
Лазурь небес там отражалась;
Река, свободна и светла,
Ее приветливо, казалось,
В свои объятия звала.
10
Мерцают звезды. Город сонный
Как будто вымер, - так он тих!
Сквозь сумрак камни мостовых
Белеют смутно. Месяц полный
Свободу дал своим лучам:
По крышам лазят, по стенам;
Один в окно слезу подметит,
Другой, как хитрый чародей,
В тюрьму проникнет без ключей
И цепь колодника осветит;
Неслышно церковь навестит,
Оклад икон посеребрит;
Не зная страха и запрета,
Войдет в алтарь, осмотрит пол,
Скорбящий лик владыки света,
И дерзко ляжет на престол.
Иль в чащу сада проберется,
По темной зелени блеснет,
Росинку на листе найдет,
Росинка искрою зажжется.
Порой по улице пустой
Бессонный сторож молча ходит
И в доску бьет, и эхо вторит,
Тень позади на мостовой
Махает, как и он, рукой.
И снова тихо... Звезд сиянье
Так чудно! Вдруг в лицо пахнет...
Что это? Ветерка дыханье
Иль духа горнего полет?
Спит божий люд. Столяр доселе
Не успокоился в постели.
Лежит он подле верстака,
Отделкой гроба утомленный;
Подушка - локоть обнаженный,.
Под локтем - жесткая доска.
Печально смотрит мастерская:
Смолистый запах изливая,
Белеют стружки на полу.
Сосновый гроб стоит в углу,
Топор в березовый обрубок
Воткнулся носом. На стене
Чернеет старый полушубок.
Пила при трепетном огне
Блестит и меркнет. На скамейке,
В платке и желтой душегрейке,
Семьи сварливая глава.
Сидит дородная вдова
И молча карты раскладает:
Про сынин брак она гадает.
Но сбивчив глупый их ответ:
То выйдет - да, то выйдет - нет.
Вот, например: печаль, дорога.
Постель болъная? интерес...
Да тут и навык не помога,
Бог знает, - просто темный лес!
Меж тем с гремушкою в ручонке,
До вечера проспавший днем,
В штанишках, в синей рубашонке,
По стружкам скачет босиком
Ее сынишка краснощекий,
И, православных изб жилец,
Изаестный на Руси певец,
Сверчок стрекочет одиноко
Под печью.
"Вот, - сказала мать,
Вот пиковый король... постылый:
Он твой злодей, мой Вася милый,
Посмотришь, свадьбе не бывать,
Ни, ни! я прежде это знала:
Намедни, помнится, во сне
Все бисер да жемчуг низала
И доведется плакать мне".
Сын улыбнулся беззаботно.
Не слишком доверяя снам.
Одной надежде безотчетно
Он предавался: "Пусть упрям
Старик сосед, все знает бога...
Ну, будет, ведомо, тревога:
Лукич браниться молодец,.
Да все же детищу отец,
Не камень... сжалится... Но диво,
Что ноет сердце так тоскливо..."
И тяжело столяр вздыхал,
В раздумье кудри расправлял.
"Мне то досадно, - мать сказала,
Что Лукичу я уважала!
Давно ль жена его у нас
Брала утюг... дескать, на час,
Два дня держала, - я ни слова,
Я поделиться, мол, готова
С соседом! Сальную свечу
Взаем на Красной горке взяли
И до сих пор не отдавали...
Ништо! покуда помолчу...
А если он нас одурачит,
Я за себя не поручусь,
Ни-ни! я так с ним расплачусь,
Что любо!"
- "Это ссора, значит... - Ответил сын.
- Беды-то нет,
Без шума дело обойдется".
- "Как свистнешь, так и отзовется.
Мне эдак дорог твой сосед,
Что вон немытая тряпица...
Ну, Саша, точно, не в него:
Скромна, работать мастерица..."
- "И недурна?"
- "Да, ничего".
- "А ну-ко, Ваня, плясовую!"
- "Какую, братец? А? какую?"
- Мальчишка весело спросил
И ножками засеменил.
Столяр запел:
"Как у нас во садочку,
Как у нас во зеленом...
Люшеньки-люли!.."
Вдова смеялась
На пляску. Песня продолжалась
Недолго. Сердце столяра
Опять заныло. "Спать пора,
Оставь-ко, Ваня!"
- "Право слово,
Я ничего! я не устал!"
Но брат не слушал и молчал.
И принялась за карты снова
Вдова. Кудрявый Ваня сел
На лавку и в окно глядел.
