«Хорошо, Юси».
— Хорошо…
Глава 32
Я подняла голову, уперлась руками в землю и встряхнулась совсем по-собачьи, сбрасывая с себя остаточную скованность, скидывая останки растворяющегося сна, потянулась, разминая члены, и охнула от неприятной ноющей боли во всем теле. Из моих окончательно спутавшихся волос посыпалась какая-то труха, мелкие листья, травинки. Нет, я, наверное, проклята или просто не вписываюсь в этот мир, исторгаюсь, как инородное тело. Был ли хоть один день, когда у меня ничего не болело, не саднило и не зудело? Когда я действительно выспалась, не тревожилась, не разрывалась от противоречивых мыслей и не плутала в петлях дилемм? Если вдуматься…
Под ладонями и коленями было влажно, и липли песчинки. Сначала мне показалось, что ничего нет. Затем мгла расступилась, явив унылый берег. Ровное стекло воды спаяно одним краем с песчаной полосой, другим вросло в тусклое бесцветное небо.
— Но как? Как же…
Вот теперь действительно впору сесть на задницу и зареветь. Впрочем, и так на заднице ровно сидела, а слезы уже начали подступать, давя комком в горле и собираясь слизью в носу. Дыши. Ну же! Ровно и спокойно дыши. Как там во всяких романтических комедиях? Девицы хватаются за пакетик, начинают в него трубно, ухая, выпускать всю нервозность. Нет у меня пакетика с собой, да и никогда я не понимала смысла в этом действии.
Безучастно взирали вершины гор, хребты и сколы, линии и выступы, тонувшие в толпе склонившихся в раболепном поклоне зеленых вздыбленных… чудовищ? Монстров? Одно чудище склонялось перед другим, один бог признавал силу другого. Жизнь и камень. Камень вознесся выше, растительность поверженной женой стремилась к повелителю, молила о прощении, тосковала о нежном объятии.
Я снова легла, уставилась в безликое, бесцветное небо, то ли жемчужное, то ли затуманенное, не пропускавшее ни одного луча солнца, просто рассеивающего их в себе самом.
— Почему? — Шевельнулись запекшиеся губы.
Вода молчала. Молчало небо. Не нашлись с ответом камень и зелень.
— Это сон, — хрип раздался громче, — глупый кошмарный сон.
«Нет, не сон. Я блокирую плохие сны».
«А этот ты не смогла».
«Это не сон. Это Мертвый Город. Сбитая с нормального ритма реальность. Знаешь, это как широкий скотч. Ты пытаешься его наклеить ровно-ровно, а все равно, зараза, пузырь возникнет, который все портит. И вреда от него, вроде бы, никакого и нет, но и всю работу насмарку отправляет».
«Дурацкое сравнение».
«Зато ты суть понимаешь. Поднимайся, попробуй обойти тогда. Или просто — по берегу».
«Не хочу».
«Сдалась?»
Сдалась? Всего лишь из-за одного бесплодного дня? Из-за какой-то ерунды с пространством?
Я стиснула зубы, села. Привычным движением нащупала бриллиант, осторожно зажала. Человек. Камень. Дракон. Какова истинная сущность? Содрать бы с шеи тебя, зашвырнуть так, чтобы никто никогда не нашел. Вот хотя бы в эту воду. Кто обнаружит? Да никто и никогда, и пойдет жизнь своим чередом, пусть и через какую-то там очередную мировую войну.
Вспомнилась злая Рада.«…ради твоего желания оставаться независимой готов был обречь себя…». Надо будет сказать этому балбесу, что нормальные мужчины должны добиваться женщин, ухаживать за ними, хотя бы говорить о своих желаниях, а не изображать томных и несчастных мальчиков из сопливых сериалов для четырнадцатилетних подростков. Вот вернусь в нормальную реальность, дам пару уроков на будущее.
На будущее?
На будущее.
Я встала, шипя и извергая ругательства, справляясь с переутомленными мышцами, неловко подобралась к воде, зачерпнула горсть. Рот наполнился противным холодком, из-за которого заныли все зубы разом. Вот гадость! Сплюнула горчащую соленую жидкость. От такой еще раньше, чем от обезвоживания, помрешь. Ладно, день еще как-нибудь протяну, а там уже…
«Постой!»
От истошного вопля в голове я припадочно дернулась, едва не упала, споткнувшись.
«Повернись опять! Ну же. Еще. Да. Что видишь?»
Зелень, горы, полоса пляжа.
«Ну?»
— Это же…
«Ну?»
— Это ведь…
«Вот-вот! И я о том же!»
Забыв обо всем на свете, я вскочила на ноги, подхватила сумку и помчалась, не чувствуя ни усталости, ни боли, ни страха. Одна надежда распирала грудь, истошно колотилась о прутья ребер обезумевшей птицей, грозя разнести все кости. Нет. Не может быть! Но есть же! Из-под ног вылетает песок, стопы пробуксовывают, бежать чертовски неудобно, все время подпрыгивает земля, готовая впечататься в мою физиономию и клонит к себе, желая объятий. Ну уж нет, не в этот раз!
Матово поблескивала стена портала.
Целая.
Я добежала, долетела, припала, стукнувшись лбом, к прохладному металлу портала. Как же неуместно смотрелась эта кабина на фоне дикой природы! И как она была желанна! Господи, если ты существуешь, то огромное-огромное тебе спасибо. Слышишь? Спа-си-бо! Это и есть тот дар небес, который падает в руки лишь раз в жизни. И, видишь, господи, я его ловлю, я искренне радуюсь и благодарю, ибо ничего сейчас не может быть ценнее шанса на спасение.
Милый мой, хороший, такой невзрачный, их дешевых моделей… наверное. Панель совсем простенькая, предлагающая ввести трехзначный код.
Код… Ну елки-палки! Да вы смеетесь? Десять цифр, миллионы комбинаций. И пойди тут, угадай! Вечность можно потратить, не то что человеческую жизнь. А у меня и жизни нет, всего несколько часов, до наступления ночи. Верно рассуждаю?
Ночью маленький мирок, эдакая болячка большого мира, внушающая ужас и вызывающая неподдельный интерес, может снова измениться. И неизвестно, совпадает ли ночь Мертвого Города с ночью реального мира. Реальный мир… настолько реальный, ощутимый, естественный, что уже прежний, страшно в этом признаться, но все же… кажется всего лишь сном, случайным из череды прочих снов. Когда успело все так поменяться, когда ощущение временного пребывания на чужбине перетекло в такие слова — «реальный», «мой»?
Мой? Этот мир я назвала своим? Нет, Карма, хватит, успокойся. Осталось меньше недели. Есть ли в мире понятие «неделя»? Ни разу, вроде бы, не встречала.
«Есть. Только длится десять дней. Один выходной дается на четвертый день, и два — на девятый и десятый. Ну, в некоторых учреждениях».
Вот оно, значит, как. Неделя. Не деля. А здесь, в этом… моем мире разделили, поделили.
Я наклонилась, взглянула на панель сбоку, снизу, стараясь заметить потертости, следы использования. Не знаешь кода, так поищи его. Но нет, кнопки были девственно чисты, ни отпечатков, ни соринки, будто только что их установили и протерли дезинфицирующим раствором.
Что здесь искал Арвелл? Нет, иначе. Что проверял Арвелл в Мертвом Городе?
Тоже неверно, не в цель.
— Почему именно в Мертвом Городе? Почему именно портал Мертвого Города?
Глупый дракон, но ты же как-то попадал сюда и как-то выбирался, так? Почему я не такая умная, как ты? Почему я терпеть не могу физику и не имею никакой технической жилки? Я же не смогу сообразить. Или мне стоит, проглотив все обиды, мысленно произнести слова Радьявары Солейн, сказавшей, что я могу иногда на привычные вещи смотреть нестандартно? Ага, как все с той же пресловутой вилкой…
Итак, разноглазый, пришла моя очередь задавать те вопросы, которые умеете задавать вы — ты, Рада, остальные.
Почему именно Мертвый Город? Потому, что именно в Мертвом Городе даже разрушенная технология восстановится? Потому что что-то произойдет со временем и пространством, и мирок обновится? Портал восстановился, так? А что может, если отбросить здравые рассуждения, вернуться в исходное состояние? Правильно, совершенный и идеальный объект, продуманный до каждой мелочи, до малейшего винтика. Но некоторые верят: первый телепорт обнаружили именно в Мертвом Городе. Значит ли, что эта закрытая кабина стала не венцом человеческого гения, а, напротив, изначальным образцом? Ведь там, в большом мире, они ломаются и не восстанавливаются, помечаются ярлыком «недействительный».
