Правило большого пальца в эволюции выглядит так: адаптация возникает в ответ на давление среды. В сценарии Каннэна, конечно, адаптация — развитие в человеке мозга, большего по объему и лучше функционирующего, — могла произойти в ответ на улучшение среды. Однако правило большого пальца было создано, чтобы его нарушать; то, что обычно адаптация — это результат ухудшения среды, еще не значит, что так оно и должно быть. Можно, наоборот, представить себе, что наши предки приспособились и заполнили новую экологическую нишу, ставшую им доступной.

Прежде чем перейти к обсуждению креационизма, необходимо сказать: единственное в этой теории, что заслуживает критики (может быть, вместе со сторонниками этой теории), — это то, что верующим креационистам XXI века нужно понять, насколько далеки их взгляды от взглядов их предшественников, живших в XIX веке, и даже от взглядов тех, кто опровергал теорию Дарвина в течение десяти-двадцати лет после выхода в свет работы «Происхождение видов» в 1859 году. В то время как современные христиане-креационисты настаивают на том, что возраст Земли составляет около 6000 лет или что, возможно, прошло целых 10 000 лет с того времени, как Земля и все, что на ней есть (включая человечество), было создано за шесть дней (по 24 часа каждый), и что палеонтологические находки можно считать доказательством гибели всех видов в потопе мирового, а не локального масштаба, взгляды большинства христиан-антиэволюционистов, живших во времена Дарвина, были более гибкими.

_{Предок человека в образе благородного дикаря. Гравюра Эмиля Байара, ок. 1860 г.}

Ситуация усложняется тем, что поскольку многие христианские проповедники были готовы принять какие-то общие важные эволюционные положения и пришли к компромиссу между этой новой теорией и Бытием, были и такие ученые, которые по причинам, не связанным с теологией, склонялись к креационистской школе; принцип, что эволюция сформировала современную жизнь, они приняли, но очень скептически относились к идее, будто силы природы могут сами по себе быть причиной трех вещей: происхождения материи, происхождения жизни и происхождения человека. По крайней мере, утверждали они, нужны были три акта творения — кто бы ни был или что бы ни было их источником.

На первом месте среди критикующих Дарвина был Луи Агассис (1807–1873), профессор геологии из Гарварда, один из крупнейших ученых в области палеонтологии того времени, в своей ледниковой теории установивший, что Земля когда-то прошла через эпоху великого оледенения. Другие его гипотезы о том, что произошло в прошлом как с нашей планетой, так и с жизнью на ней, были не столь выдающимися. Его версия креационизма была сложнее, чем большинство подобных теорий: в ней постулировалось не одно, не три, а множество творений. Он обрисовал трагическую историю Земли, на которой жизнь уничтожалась несколько раз и каждый раз была сотворена заново, и весь эволюционный процесс запускался вновь. Он считал палеонтологические находки тем, чем они являлись на самом деле, но не принял идею, будто обнаруженные вымершие организмы были связаны с какими-либо ныне существующими.

Объединить науку и теологию с целью создать некий симбиоз научной гипотезы и достаточно вольного толкования Книги Бытия пытались такие ученые, как американский геолог Арнольд Гюйо (1807–1884) и канадский геолог Джон Уильям Доусон (1820–1899). Гюйо во многом соглашался с концепцией эволюции путем естественного отбора, но настаивал на Божественном вмешательстве в случае трех особых творений: материи, жизни и человечества. Он высказал мнение, что шесть дней, упомянутых в Бытии, были не днями в обычном понимании этого слова, а шестью долгими эпохами. Эта концепция стала весьма популярной как среди христиан, желавших найти компромисс с наукой, так и среди ученых, которые не могли отделаться от мысли о Божественном вмешательстве. Доусон принял эти идеи, не согласившись лишь с тем, что актов творения было всего три: он полагал, что их было больше. Все считали, что потоп был локальным событием, а не чем-то более масштабным.

В течение первых двадцати лет после появления теории Дарвина большинство ее религиозных оппонентов (по крайней мере протестанты) удовлетворялись научным «опровержением», предлагаемым Агассисом и другими. Это означало, что они признавали древность Земли, локальность потопа и значительную роль эволюции и были согласны с тем, что вступительную главу Книги Бытия нужно толковать, а не понимать буквально. Они остались при своих взглядах, даже когда стало очевидно, что их научные аргументы теряют свою силу, если доводы против эволюции сосредоточиваются на ее явной нестыковке с Божественной доктриной. Но для некоторых креационистов такие компромиссы были невозможны, и из них наиболее значительными были сторонники адвентизма, главным основоположником которого являлся Уильям Миллер (1781–1849).

Адвентисты были уверены, что скоро грянет конец света и Второе пришествие. Сам Миллер сделал в этом смысле потрясающую карьеру, убежденно предсказывая Второе пришествие в 1833 году, а затем, когда оно не произошло, в 1844 году — и вновь конец света оказался глупой шуткой. Он умер до публикации работы Дарвина «Происхождение видов», к счастью для него. Миллер и его последователи основывали свои креационистские убеждения на собственном прочтении древних текстов и таким образом могли смело опровергать любую теорию: и что Земля весьма преклонного возраста, и что Сотворение длилось больше шести дней, и что потоп не носил планетарного масштаба, и т. д. Если можно было доказать, что какая-то часть Библии не буквальна и не точна, значит, такими могут оказаться и другие ее части — а это могло бы привести к опровержению всех их благочестивых расчетов.

Даже с учетом этого многие христиане-креационисты готовы были поверить в то, что' в Книге Бытия просто не говорится напрямую об эонах, прошедших от сотворения самой Земли вместе со всей ее жизнью до событий в саду Эдема. Эта гипотеза «про-бела» (имелся в виду промежуток между пятым и шестым днями или на протяжении шестого дня) была вторым из двух компромиссов с геологическими открытиями, на которые христиане-креационисты готовы были пойти; первым, конечно, была вера, что «день» мог означать период в миллион лет.

Но были исключения из общего правила, и не все были готовы к компромиссу. Примечательно, однако, что фундаменталисты — приверженцы Библии — появились не столько в XIX веке, сколько ближе к началу XX века. Возможно, это было как-то связано со сменой столетий — временем, на которое предсказатели особенно часто назначают конец света. Впоследствии те, кто уверенно пророчествовал тотальное разрушение, должно быть, были весьма разочарованы и восприняли это как знак, что справиться со страшным грехом рационализма можно, лишь удвоив усилия. То же самое, по-видимому, имело место при переходе XX века в XXI. Герман К. Ханко в своем обзоре книги креациониста Джона Рендла Шорта «Green Eye of the Storm» (Зеленый глаз шторма), написанном для журнала «Standard Bearer» в феврале 2001 года, пытался объяснить невероятный, глобальный масштаб воздействия «ложной» теории Дарвина на человеческую культуру. Это произошло

Это упрямое цепляние за иррациональную веру перед лицом неприятного факта, который являет собой реальность, называется «стойкостью убеждений» и очень часто встречается в псевдонауке: если факты противоречат вере, люди игнорируют факты вместо того, чтобы изменить свои убеждения или отказаться от них. Аналогичное явление было отмечено в 2000-х годах среди американцев — сторонников Буша, когда высокий их процент продолжал верить, что у Саддама Хусейна было оружие массового поражения и что он годами содействовал террористам Аль-Каиды, даже после того, как много раз было официально доказано, что это не так.