Вернер держался с ним мило и приветливо. За глаза использовал, но без цинизма. Даже питал некую смесь жалости, брезгливости и симпатии.

Через пару недель после знакомства Карл уже доверял ему настолько безгранично, что по секрету начал делиться скучными подробностями своей ущербной биографии. Вернер, в свою очередь, охотно, хоть и избирательно, откровенничал в ответ. Среди прочего с улыбкой подкинул несколько историй о своих изобретениях. Начиная с фруктового ящика на колесах с ракетным двигателем и заканчивая идеями ракеты.

Рассказывал без фанатизма, скорее с самоиронией. Не забывая при этом вставлять важные технические подробности. Надеялся подцепить Кляйна, заинтересовать его.

Подцепил. Карл задумался.

Спустя еще некоторое время очкарик сам вернулся к разговору о модели ракеты и вывалил такие выкладки, что у фон Брауна в глазах потемнело от забрезживших впереди перспектив.

Карл Кляйн оказался самородком. Вернер готов был поклясться, что вместе они свернут горы. И теперь, продираясь через кусты к их пусковой площадке, он был уверен в успехе предстоящего опыта.

Вернер снова остановился. На этот раз не оглядывался, Карл надсадно хрипел за спиной. Дыхание у гения сбилось. Фон Браун прислушался к своему. Ничего, в порядке. Только сердце колотится, как бешеное. Но это не от быстрой ходьбы, а в волнительном предвкушении.

Он выбросил вперед руку и отвел в сторону ветви кустов, открывая вид на небольшую поляну.

Ракета.

Надежная и опасная одновременно. Тяжелая, но способная летать.

Еще не настоящая, но уже нечто большее, чем ящик от фруктов с пачкой петард.

На поляну они вышли вместе. И оба верили, что их детище взлетит. И потомок министра продовольствия Веймарской республики, имя которого навсегда свяжется с ракетостроением, хоть и останется в тени других имен. И его рано осиротевший затюканный однокашник, имя которого никто никогда не вспомнит, да и узнают о его участии в проектах фон Брауна всего несколько человек.

Но все это потом. А тогда они просто вышли на поляну. Просто подошли к ракете. И просто запустили ее. Грохот взрыва, должно быть, слышала половина острова.

Ракета не взлетела.

Вернер фон Браун попал под домашний арест.

Карл Кляйн — в реанимацию.

Дело кое-как удалось замять.

Карл лежал на узкой койке и держал в руках зачитанную до дыр «Ракету для межпланетного пространства» Германа Оберта. Эту книгу Вернер узнал бы не глядя. За последние месяцы она стала для него настольной. И Кляйну этот уже порядком истрепанный томик принес именно он.

Фон Браун вошел в комнату и прикрыл дверь. Карл отложил книгу и посмотрел на лучшего и единственного друга.

Вернер долго пытался придумать начало для разговора, но ничего, кроме дежурной вежливости, родить не смог:

— Как ты?

Кляйн кисло улыбнулся.

— Все в порядке. Доктор сказал, жить буду…

Он замолчал. Странно, словно оборвав себя на полуфразе. Будто раздумывал, продолжать или смолчать. Наконец, обронил тихо:

— Ходить больше не смогу.

И отвернулся. Вернер подошел ближе, неловко подставил стул. Сел.

Ощущение было странным. При некоторой симпатии близким человеком он Карла никогда не считал. Но именно сейчас ушла брезгливость и заострилась жалость. Наверное, надо было сказать что-то ободряющее, но слова не шли.

Вернер поднял отложенную Кляйном книгу. Посмотрел на заложенную страницу.

— Не торопишься читать, — заметил он, пытаясь увести разговор в другое русло.

— Первый раз проглотил, теперь перечитываю более вдумчиво, — не поворачиваясь, пробормотал очкарик.

Фон Браун вернул книгу, обвел взглядом комнату. В меру уютно. В меру мрачно. В меру тоскливо. В такой атмосфере можно тихо болеть и незаметно умирать.

Взгляд переместился обратно на Кляйна. Вернер вздрогнул. Карл смотрел на него не мигая, покрасневшими глазами.

— Я нашел ошибку, — без эмоции произнес гений. — Книга подтолкнула. В тумбочке тетрадь, там расчеты.

Браун коротко стрельнул взглядом на прикроватную тумбу. Кивнул с опаской.

— Хорошо.

— Посмотри, — потребовал Кляйн.

Именно потребовал. Как равный от равного. Вернер поежился. Очкарик никогда ни с кем не разговаривал в таком тоне. И моргал. Сейчас Вернер вспомнил, что тот моргал даже чаще, чем положено человеку. Особенно, когда волновался.

Теперь Карл не моргал вовсе. Смотрел немигающим взглядом, словно змея.

«Не может человек так долго не моргать, — промелькнуло в голове. — Не может. Никакой. Не способен».

— Я посмотрю, — пообещал Вернер. — Потом.

— Сейчас.

Фон Браун не стал спорить. Потянулся к ящику, выудил тетрадь. Краем глаза заметил, как Кляйн моргнул, и выдохнул с облегчением.

Тетрадь была исписана аккуратным, убористым почерком. Почти каллиграфическим. Цифры замелькали перед глазами, сливаясь в завораживающую картинку, как стеклышки в калейдоскопе.

Вернер задохнулся от накативших чувств.

— Хочу сам так же, — проговорил он не совсем понятно. — Научишь?

Поглядел на Карла. Тот снова не мигал. Лицо калеки сделалось пугающим, превратилось в мертвенную маску. Фон Браун вздрогнул. Рука Кляйна взметнулась над койкой, пальцы вцепились в руку чуть ниже локтя, стиснули.

— Обещай мне, Вернер, — заговорил Карл быстро и глухо, словно уже умер и торопился сказать что-то прежде, чем душа покинет тело. — Обещай, что не бросишь меня.

В горле пересохло. Фон Браун судорожно сглотнул.

— Обещаю, — произнес он.

Почувствовал, как слабеет хватка. И увидел, как из под толстых стекол очков Кляйна текут слезы.

— Обещаю, — повторил тверже.

— Спасибо, — улыбнулся Карл, потер вспотевшие руки и противно хрустнул костяшками. — У меня ведь, кроме тебя, никого нет. И ног больше нет… Я научу тебя. Научу.

И неожиданно для себя Вернер вдруг приобнял приятеля и похлопал по спине. Совсем по-дружески.

Надеялся ли он тогда, что Карл в самом деле сможет передать ему свои способности? Что фон Браун сможет обойтись без Кляйна? Кто знает… Так или иначе, дотянуться до уровня Карла Вернер так и не смог. Никогда. Так что обещание научить осталось невыполненным.

Свое обещание Вернер фон Браун сдержал, и Карла не бросил. Таскал его за собой везде еще семнадцать лет, вплоть до сорок пятого года.

Весной сорок пятого Карл Кляйн и Вернер фон Браун расстались навсегда. Но и тогда обещание нарушено не было.

Теперь они обедали в общем зале. Это подавалось как шаг навстречу со стороны фюрера. Однако Игорь понимал, что их свели вместе для того, чтобы они обменялись информацией, чтобы вся команда знала то, что видел их капитан.

Что-либо утаивать Богданов не стал. Во-первых, не имело смысла, во-вторых, команде было полезно знать, что происходит вокруг.

Информация о монстрах вызвала интерес у всех, особенно у Кадзусе.

— Технологии производства я не знаю. — Богданов пожал плечами. — Маловероятно, чтобы они посвятили меня в тонкости этого дела. Да и, к тому же, я не специалист. Тут что-то генетическое. А генная инженерия у нас к человеку не применяется. Значит, они пошли дальше нас. Цукерман что-то говорил про эксперименты с местными животными.

— Неужели им удалось скрестить местных жителей с людьми? Это само по себе невероятно! — Кадзусе был возбужден. — Разные виды не сходятся… Как они подавили сопротивление генного материала?

— Так на что они похожи? — хмуро спросил Баркер.

— Выглядят мерзко. Очень высокие, хорошо развитый костяк. Двойной набор конечностей. Есть щупальца. И рожи такие… В общем, знаете, в страшном сне не привидится. Профессор показывал мне киноматериалы. Работа с первыми образцами.

— Что там?

— Существа очень быстрые. Легко двигаются по любым поверхностям, даже по стенам. Судя по некоторым кадрам, наделены немалой силой. Показывали анатомическое строение тела, сердце прочие важные органы хорошо защищены костями и мышцами. Они неплохо маршируют. Перестроения. Съемки сверху, такие правильные прямоугольники.