Андрей забыл все, что когда-то учил, о борьбе на мечах и отточенной технике. Он колотил противников с необузданной силой, не обращая внимания на то, ранен ли он сам, попал ли он, и если попал, то куда. Второй солдат упал смертельно раненый. В глазах остальных внезапно вспыхнул страх. Вместо того чтобы делать то, что подсказывал им воинский долг, то есть атаковать объединенными усилиями, что должно было неистовство Андрея превратить в беспомощное буйство, они впали в панику. Деляну почувствовал острую боль в боку, когда меч вонзился в его плоть. Нападение было предпринято от отчаяния и заставило солдата пренебречь собственным прикрытием. Меч Андрея пронзил его. Солдат был мертв, прежде чем его тело рухнуло на пол. Последний обратился в бегство.
Андрей бросился за ним, но не успел догнать. Солдат зашатался, схватившись за горло. Когда он упал, Андрей увидел рану на его шее. Колосс с пылающим взглядом, одетый в цвета ночи, размахивал своим окровавленным мечом.
Не раздумывая Андрей напал на него. Его сознание было выключено. Он действовал без плана, без расчета, без мысли, превратившись в беспощадную машину для убийства, готовую сокрушать все, что вставало у него на пути. Его меч проделал сверкающий серебром путь в три четверти круга и обрушился с такой силой на поднятый клинок черного великана, что высек из стали голубые искры.
Сила собственного удара заставила Андрея пошатнуться, но прижала черного гиганта к стене и обезоружила. Андрей воспользовался его смятением, снова набросился на него и занес вверх меч для последнего, решающего удара.
— Андрей! Нет!
В последний момент Деляну узнал голос пирата. Андрей попытался сдержать удар, но было поздно. Все, что он мог сделать, это отвести клинок в сторону. Тот вонзился в стену рядом с лицом Абу Дуна с такой силой, что треснул. Град осколков металла и камня засыпал Абу Дуна и окропил его щеку маленькими красными пятнышками.
Шатаясь, Андрей отступил назад и в ужасе смотрел на Абу Дуна. Его сердце бешено колотилось.
— Абу Дун?
— Я не совсем уверен, — сказал пират. Он потрогал рукой щеку и удивленно взглянул на кровь, прилипшую к пальцам. — Я мертв или это только кошмарный сон? В какой-то момент я действительно подумал, что ты хочешь меня убить.
— Меня это чрезвычайно огорчает, — начал Андрей. — Я думал… — Он оборвал себя и растерянно спросил: — Откуда ты взялся?
— Кто-то был настолько любезен, что оставил главные ворота открытыми, — сказал Абу Дун.
— Мария! Я…
— Она невредима, — поспешил успокоить его Абу Дун. — И ее брат тоже, даже если он не знает, хорошо ли, что еще жив.
— Нет, — ответил Андрей. — Это не так. Поэтому я и хотел, чтобы он остался жить.
— Иногда я не знаю, кого больше должен бояться, — сказал Абу Дун, — тебя или вашего Бога, который достаточно жесток, чтобы заставить жить с такими ранами человека, носящего рясу.
— А что караульный?
— Люди Мехмеда не убили его, если ты это имеешь в виду, — сурово ответил Абу Дун. — Но рука его больше никогда не поднимет меч. — Пират сделал резкий жест. — Он рассказал, что замок пуст. Воины Мехмеда уже там. Они никого не оставят в живых… Ты нашел парня?
— Нет. Но я знаю, где он.
— Так чего же мы ждем?
Замок гудел от звона мечей и криков сражающихся и умирающих. Если Димитрий сказал правду, то число людей по обе стороны должно было быть примерно одинаковым. Люди Мехмеда имели возможность штурмовать замок и подарить своему господину крепость, над которой уже развевался его флаг. Андрей был почти уверен, что они одержат победу, так как их противники сражались исключительно за то, чтобы только остаться в живых.
Ему было безразлично, кто победит и останутся ли выжившие на одной и другой стороне. Это была не его война. Она не касалась его. Он не позволит втягивать себя в нее, даже если это будет необходимо.
Они легко нашли лестницу, ведущую в подвал: своего рода жестокие указатели — оглушительные крики истязаемых — показали им дорогу. На пути им дважды встретились солдаты Дракулы, которые сопротивлялись с отчаянным мужеством.
Андрей убивал всех.
Он снова впал в это ужасное опьянение кровью, где было одно стремление — убивать, причем он был уже не он, а… механизм, который рвался вперед, неуязвимый, неудержимый, беспощадный. Абу Дун все время был рядом, но ни разу не обнажил меча.
Они достигли прохода, в конце которого находилась зарешеченная дверь в пыточную камеру. Крики снова перешли в стон, в хныканье истязаемого ребенка, который отчаянно молил о пощаде, хотя понимал, что никто не придет на помощь. Андрей знал, чей это голос. Он понял это в первый же миг, когда был еще на стене, и до сих пор не разрешал себе признаваться в этом.
Теперь он не мог закрывать глаза на правду. Это был голос Фредерика.
Перед дверью в другом конце прохода стоял высокий человек. Он спокойно и без тени страха смотрел на них. Это был Влад, доверенное лицо Цепеша, сыгравший роль Дракулы. На нем была теперь другая одежда, впрочем не менее варварская, чем одежда Цепеша. Андрей сразу почувствовал, как опасен этот человек.
— Я знал, что ты придешь, вампир, — сказал Влад. — Я уже рассчитался с тобой.
— Я устоял, — ответил Андрей. — И вот я снова тут. — Он поднял меч, который взял у одного из убитых. — Ты уступишь дорогу или я должен убить тебя?
— Ты можешь это сделать сам или тебе понадобится помощь твоего языческого друга? — спросил Влад спокойно. — Вас двое.
— Абу Дун не будет вмешиваться, — сказал Андрей. — Если ты победишь, можешь идти.
— О да! — сказал Влад, усмехаясь. — Человека, которого нельзя ранить. Победить которого невозможно. Ты делаешь мне не самое лучшее предложение, колдун.
— Тогда уйди с дороги, — сказал Андрей.
— И ты отпустишь меня? — не поверил Влад. Он переводил взгляд с Андрея на Абу Дуна и обратно.
Казалось, Андрей видит, что творится в его голове.
За дверью оглушительно кричал Фредерик. Его голос был таким измученным, что у Андрея кровь стыла в жилах.
— Пропусти нас — и будешь жить. Или оставайся на посту и умри за своего господина.
— За Цепеша? — Влад сделал отрицательное движение. — Разумеется, нет. — Он спрятал меч, еще раз коротко и горько усмехнулся и, выпрямившись, прошел мимо Андрея.
Андрей подождал, когда он отойдет на два шага, развернулся, поднял меч и вонзил его Владу в сердце. Темноволосый великан отлетел, словно сраженный молнией, в сторону, ударился о стену и бессильно рухнул.
Абу Дун вскрикнул:
— Почему ты это сделал?
— Потому, что он заслужил смерть. — Андрей испугался холода в своем голосе. Это было неправдой. Все так: человек, который столь часто оказывался в шкуре Цепеша, едва ли был лучше своего хозяина и тысячу раз заслужил смерть, но это не было причиной, по которой Андрей убил его. Истинная причина была намного проще: он хотел этого.
Абу Дун не ответил. Он только смотрел на Андрея. В его глазах было что-то такое, что напоминало выражение глаз Марии и страшило Деляну.
У них за спиной раздался новый, еще более пронзительный крик, и Андрей распахнул дверь.
Он знал, что увидит. Он был тут не впервые. И несмотря на это, картина, представшая его взору, вызвала у него красный туман ярости. Смерть. Он видел смерть — и хотел смерти.
Огромный подвал со сводчатым потолком был наполнен мерцающим красным светом. В воздухе пахло плесенью и разъедающим глаза дымом, а еще кровью, человеческим страданием и смертью. Большие металлические клетки, которые делили подвал на части, были заняты, как и прежде. Абу Дун освободил лишь малую толику пленных. В подвале оставалось не меньше ста человек.
Никто из них не шевелился. Они были мертвы. Все.
— Чудовище! — бормотал Абу Дун. Его голос дрожал. — Это… зверь. Ни один человек не сделает такого!
Андрей не слушал его. Его взгляд был прикован к пыточной камере. Вокруг не было ни одного караульного, ни одного солдата. Цепеш стоял спиной к Андрею и Абу Дуну. Он склонился над деревянной скамьей, на которой была распростерта маленькая фигурка. Андрей не мог разглядеть, что делал граф, но в его ушах еще звучали страшные, нечеловеческие крики Фредерика.
