— И все-таки это безумие, — пробормотал Абу Дун. — Турки перемелят их между собой.

Он указал на запад: турецкие всадники остановились, увидев, что произошло; им хватило бы и нескольких минут, чтобы вернуться и вступить в бой.

Конница Цепеша постепенно начала терять терпение. Передовой отряд вновь воссоединенного войска, возглавляемый лично Дракулой и его сверкающими золотом спутниками, уже достиг центра турецкого военного лагеря, но темп продвижения убывал с каждым шагом по мере того, как они пробивались к сердцу лагеря и тем самым — к шатру султана Селика. Стальная стена, неудержимо продвигавшаяся вперед и сметавшая на своем пути все, что ей мешало, начала разваливаться. Мощная атака, на которую рассчитывал Цепеш, захлебнулась. Битва распалась на отдельные небольшие сражения. Защитники лагеря еще продолжали отступать, объятые ужасом от мощи самоубийственной атаки, но постепенно к ним стало возвращаться самообладание. Когда-нибудь их очевидное превосходство решит исход битвы.

И самого Дракулу, и обоих его спутников атаковали все решительнее. Они почти дошли до шатра Селика, который нетрудно было распознать по размерам и многочисленным пестрым флажкам и щитам. Андрей не сомневался, что Цепеш попытается любой ценой захватить султана. Возможно, он рассчитывал, что тем самым будет положен конец сражению, прежде чем к турецкому войску подоспеет пополнение. Однако янычары султана сражались с такой решимостью и с таким мужеством, что не уступали противнику. Многие были сброшены со своих закованных в латы коней и растоптаны их копытами, но тем отчаяннее сражались оставшиеся в живых. Они отступали, но было ясно, что долго это отступление продолжаться не может.

С высоты своего импровизированного командного пункта Андрей видел и нечто такое, что оставалось скрытым от глаз Цепеша, следившего за событиями снизу: турецкие янычары поняли, какая опасность угрожает их предводителю, и отовсюду, со всех сторон спешили воины, чтобы защитить его.

— О чем он думает? — бормотал Абу Дун. — Еще немного, и их затопчут!

— Не торопись, — сказал Влад.

Андрей взглянул на него в замешательстве и заметил кое-что, наполнившее его новой тревогой. Большинство воинов, находившихся на холме поблизости от них, наблюдали за сражением столь же пристально, как Абу Дун и он сам; хотя они и не принимали непосредственного участия в битве, но понимали, что от ее исхода зависит и их судьба.

Некоторые воины то и дело поглядывали на Абу Дуна и на него, Андрея, при этом их руки сжимали мечи. Его вопрос к Владу, выполнят ли люди Дракулы команду наступать, если у них на глазах погибнет их господин, уже не требовал ответа.

Однако Дракула не погиб.

Исход дела решили золотые рыцари. Люди Дракулы сражались с мусульманами, численность войск которых по меньшей мере раз в десять превосходила их собственные силы; к тому же их начали обходить. Половина всадников из ближайшего окружения Цепеша уже погибла, а оставшихся в живых одного за другим выбрасывали из седел. Шестопер Дракулы и мечи золотых рыцарей с неистовой жестокостью орудовали в стане захватчиков, но, несмотря на это, число последних безудержно росло. А тут и турецкая конница подоспела и напала на солдат Цепеша сзади. План сражения рыцарей ордена дракона, до сих пор еще как-то соблюдавшийся, начал рушиться. В ближайшие минуты янычары могли пленить Дракулу, что решило бы исход сражения.

Тогда Билер и Кербер сделали нечто, казавшееся безумным. Они отбросили щиты и соскочили с коней. Держа обеими руками свои огромные мечи и размахивая ими, они пробивали и прорубали себе путь сквозь ряды османских войск. Наносимые ими удары были столь мощными, что турецкие щиты и шлемы раскалывались. Отчаянная ярость их атаки заставила турок отступить. Однако нельзя было вторично применять тот же прием. Будь они обыкновенными людьми, их уже одолели бы и убили.

Но они были вампирами, то есть неуязвимыми и почти непобедимыми.

Они были ранены: один — копьем, проколовшим ему спину, второй — парой стрел, выпущенных с близкого расстояния, одна из которых пробуравила его обмундирование, а другая пронзила горло.

Оба вампира не дрогнули. Кербер выдернул копье из своей спины и, не выбирая, убил первого попавшегося турка оружием, на конце которого еще не остыла его собственная кровь, а Билер тем временем обломал наконечник стрелы, торчавший из его горла, и выдернул ее стержень с другой стороны. Светло-красная кровь брызнула из раны, но тут же свернулась. Еще не вытащив стрелу из своей груди, золотой рыцарь прикончил одним яростным ударом меча двух турок, а клинок другого вампира собрал кровавый урожай в стане мусульман. Их снова ранили, и снова они были неудержимы, беспощадно расправляясь с теми, кто пытался сразить их.

В рядах османских солдат началась паника; а тут еще и сам Цепеш спрыгнул с коня и включился в сражение, нанося беспощадные удары шестопером. Для турок это выглядело так, как если бы с ними сражался сам сатана, поднявшийся из ада с двумя неуязвимыми демонами. Все больше и больше османов бросали оружие и в безумной панике обращались в бегство, но Дракула и его золотые рыцари не знали пощады. Поддерживаемые немногочисленными всадниками, которые остались в живых, они устремились вслед за янычарами. Еще минута, и предводитель мусульман будет у них в руках.

— Это Селик, — сказал Абу Дун. — Я узнаю его по пестрому тюрбану.

— Да? — удивился Андрей. — А я думал, что ты не имеешь никакого отношения к войне.

Абу Дун только ухмыльнулся и, не ответив, снова обратился к происходящему внизу. Паническое бегство прекратилось. С запада приближалось османское пополнение, но и к их противникам, помимо конницы Цепеша, присоединялось все больше и больше земляков. Новость, что сам дьявол включился в сражение, распространялась с быстротой молнии.

Значит, смертоносная неожиданность атаки и была тем сюрпризом, который Цепеш подготовил для Селика, думал Андрей. Билер и Кербер были, конечно же, вовсе не случайно ранены. Они хотели, чтобы так произошло, чтобы посеять страх и ужас в сердцах врагов. Андрей не был еще полностью уверен, что расчет Цепеша оправдался. Все больше турок бежали, но примерно с такой же скоростью подходило подкрепление. По своему горькому опыту Андрей знал, что сражения слишком часто развиваются по собственным законам, которые могут разрушить любой, даже самый гениальный план.

Тем временем всадники продолжали расчищать путь к палатке Селика. Внезапно появились рыцари ордена дракона, главная ставка которых располагалась в сердце турецкого лагеря. Их теснили со всех сторон. Многие османы панически бежали, но гораздо большая часть набросилась на всадников Цепеша и погнала их перед собой.

— Что он делает? — бормотал Абу Дун, морща лоб.

Андрей мог только пожать плечами. Дракула сбил с ног человека в приметном тюрбане, но, по всей видимости, не убил его. Билер и Кербер схватили и крепко держали султана, в то время как Дракула, выразительно жестикулируя, отдавал команды. Ловкими и быстрыми движениями они повалили шатер Селика, оставив нетронутым один только трехметровый центральный кол. Возможно, Цепеш собирался водрузить на нем свой флаг с драконом. Палатка стояла на холме, так что флаг должны были видеть с любой точки поля битвы. А может быть, не флаг, а голову Селика, в случае если Цепеш, обезглавив султана, прикажет насадить ее на кол.

Может быть, еще…

— Нет, — пробормотал Абу Дун. — Этого он не сделает!

Но Цепеш сделал это. Пока он сам и оба охранника-вампира скручивали Селика, несколько его воинов выдернули кол из земли и подтащили к нему.

Андрей и другие с растущим ужасом смотрели, как Цепеш сам — а возможно, с помощью своих подручных — повернул кол и начал кровавое дело.

Деляну спрашивал себя, как долго продлится это отвратительное действо, и был удивлен тем, как быстро все происходило. Хотя это было невозможно, но Андрею казалось, что даже сквозь грохот битвы он слышит страшные крики Селика. В считаные минуты султан был насажен на кол, потом воины оттащили кол на старое место и опять установили его.