За бортом корабля бурлило море. Свин навострял уши и всё чаще и чаще слышал имя Гамлета. Он даже успел выучить название того мароккайнского острова, вблизи которого должна была произойти следующая битва с франкоспанцами.

— Необитаемый остров у берегов Джибрал-Тара, — говорили моряки. — Знаешь его, Сынок? Там есть древнеромейские развалины, статуи с колоннами и большая площадь — плаза. Море то и дело набегает на него, а потом стекает широкими потоками…

— Смотри-ка, песик тебя слушает. Держу пари, он понимает, что ты говоришь.

Но Свин-Сынок ничего не понимал. Он уже знал всё, что ему надо: имя «Гамлет», слова «франкоспанский флот», название острова — оно звучало как то ли Тре, то ли Трес… Нет. Трей-Фалько.

Иногда Свин вежливо соглашался заночевать в корзине, которую ставили для него в офицерских каютах. Ему снилось, что он охотится в аккуратных садах Мэй-Фейра. Светила большая луна, желтая, как его шубка или как Эммины платья. А может, Свин и не видел таких снов. Потому что трудно поверить, чтобы пес, даже такой чистый, имеющий собственную подушечку под квартердеком на боевом корабле «Тьфу ты черт», умел видеть сны. Кто знает? («Этому песику снится луна, — говорил первый помощник. — Смотрите, как у него лапы дергаются».) Вот вам и вся Свинская жизнь.

Высоко-высоко над головой — футах в семнадцати — виднелся потолок, выкрашенный в темно-синий цвет индиго. Он был украшен золотыми и серебряными лучистыми звездами. Его поддерживали каменные колонны с резными зелеными листьями на верхушках. Ближе к полу они становились красными, золотыми и небесно-голубыми. Под ногами лежал желтоватый песчаник, гладкий, словно зеркало. И все стены покрывали изображения людей и животных. В этой комнате, как и во многих других, можно было остаться одному и чувствовать, что тебя окружает толпа.

Это дворец. Его дворец. Дом Та Неве Амона.

Артия заглянула в небольшой квадратный бассейн, полный золотых рыб и розовых водяных лилий.

Ее пираты жили в этих покоях уже около десяти дней. А казалось — прошло десять месяцев. Или — удивительно — десять минут. То и дело перед ее глазами возникали необычные картины.

Африкания. Страна Кем, Третья Земля Египтии, место, где находится исток великого Найла.

— Рыба на вид вкусная, капитан.

— Прекратите, Шемпс.

Артия, как и почти все остальные, не сменила платья. Люди оставались в обычных рубашках, штанах и куртках, даже с привычными пиратскими повязками на глазу, с кортиками, в треуголках, кружевах, кольцах и серьгах.

А некоторые… Вчера Эйри О'Ши поразил Артию, явившись к ужину одетым по местной моде: в белую складчатую юбку, густо расшитую бисером, египтийский воротник-ожерелье из стеклянных украшений, и волосы тоже причесал по-здешнему — подстриг до плеч, умастил и воткнул за ухо цветок. Если вдуматься, подобной выходки она скорее ожидала от Дирка. Но тот сказал, что по горло сыт такими костюмами с тех времен, когда они с Вускери играли в «Антонии и Клеопатре» в «Одеоне» на Вест-Бэкон.

Местные жители в египтийских нарядах выглядели гораздо лучше. Белые полотняные платья и юбки хорошо смотрелись на темной коже, блестели красные и синие драгоценные камни. Длинные волосы ниспадали мягкими волнами.

Артия, переминаясь с ноги на ногу, выглянула через высокую дверь, служившую окном. По чистым, прямым улицам города Кем гуляли величавые люди. Они вели на поводках послушных львов и леопардов, держали на руках обезьянок. Мимо них расхаживали рослые длинноногие птицы. За стенами в садах росли акации и пальмы, к плоским разноцветным крышам поднимались стебли и ветви, густо усеянные цветами, плодами. Рай на земле…

Не только мистер О'Ши, но и еще кое-кто из команды поддались болезни, которую прозвали лилейной лихорадкой. Люди готовы были целыми днями лежать возле прудов с лилиями, есть лакомства и пить пиво, что приносили хорошенькие служанки. Черный город встретил пиратов как дорогих гостей. Как тут не поддаться соблазнам? Разве кто-нибудь из них знавал такую роскошь? По ночам в каждом доме шел пир, и здесь, во дворце, где разместили всю команду, в громадном обеденном зале с колоннами, расписном, как и все комнаты, подавали ужин, который начинался на закате и длился, если верить уцелевшему хронометру мистера Бэгга, часов до двух, а то и трех ночи.

На улице послышался стук. Артия посмотрела, что там происходит. По дороге плыли две открытые колесницы, запряженные парами лошадей в пышных уборах из перьев.

В королевских стойлах трубили слоны. Сквозь их рев пробивался звук рога. Значит, он едет сюда. Собственной персоной. Фараон.

Артия взяла себя в руки. Не стала оборачиваться к своим людям.

За спиной у нее стояли Дирк, Вускери, Честный Лжец, Соленые Питер и Уолтер. Она чувствовала, что они вот-вот расхохочутся. «Добро пожаловать», — говорил их смех. Весьма зрелищный выезд. Не забывай, мы тут все актеры. Такие представления мы не раз видели и даже сами в них играли. Так что пусть нам сколько угодно внушают, что это происходит взаправду, и обставляют всё красивыми декорациями, — мы-то знаем, что это спектакль. А Эбад — он просто главный герой. Спешите видеть! «Страна Египтия», на сцене мистер Эбадайя Вумс! Он исполняет свою самую знаменитую роль — роль фараона!

Остальные же, в том числе и Артия, были настроены не так дружелюбно. Эта театральщина настораживала и раздражала их.

Десятилетний Тазбо Весельчак громко воскликнул:

— Вся эта египтийская мишура — игрушки для маленьких детей.

Вкусный Джек, хоть и поддерживал Артию, искренне интересовался городом, его жителями и обычаями. Два попугая тоже радовались жизни. Они целыми часами вместе летали над холмом, опускались к лилейным прудам или небольшим фонтанам напиться воды, подолгу чистили друг другу перышки на крыше одного из пяти храмов.

Бузл, Гидеон, Шадрах, Мотоуп, Сиккарс, Люпин и Эрт не пришли этим утром в зал со звездным потолком.

Фанфары смолкли. Двумя длинными вереницами вошли грациозные служанки и выстроились вдоль стен. Потом прибыл высокий человек с серебряной пальмовой ветвью, еще один — с ритуальным мечом, остальные — с какими-то знаками, видимо, символами царского рода. Вошли жрецы в леопардовых шкурах. По словам Джека, их снимают с животных, проживших долгую жизнь и умерших естественной смертью. Головы жрецов были обриты. Они представляли все пять храмов — храм Кошки, храм Волка, храм Птицы, храм Змеи и храм Козла, бога воды и речных истоков.

Команда зашевелилась, по рядам пробежал шепот.

— Никакая публика, — ядовито заметил Дирк, — не станет пережидать такое долгое вступление. Зрителям нужен сюжет.

Наконец из шеренги выступили два человека огромного роста. В руках они держали пышные веера из белых и черных перьев.

— А вот и наш друг мистер Вумс.

Он и вправду был тут. Все голоса смолкли. Никто из них уже девять дней не видел Эбада. Хоть он и присутствовал за ужинами, но сидел далеко от своей команды. И до этого дня он одевался по-старому, по-пиратски.

Сердце Артии едва не выскочило из груди. Она не могла понять, что чувствует в этот момент. Гордится отцом? Сердится? Боится?

Он одет так, как принято в городе Кем. Узкая юбка плотно расшита золотом. Золотой воротник украшен лазуритами, изумрудами и аметистами — и даже Артия понимает, что эти камни настоящие. На руках звенят браслеты из золота и слоновой кости. На голове покачивается величественный убор, увенчанный двойной короной фараона — наполовину кроваво-красной, наполовину снежно-белой, с изображениями золотого змея и серебряного грифа.

Кто-то прошептал:

— Ну и нарядился ты, мистер Вумс, клянусь двумя мышиными шляпами!

А другой голос добавил:

— Хитер, как шесть лисиц. Фараон с плюсом.

Лицо Эбада, на котором и раньше ничего нельзя было прочитать, теперь вовсе стало каменным, словно резная маска. Лик Великого Царя. Не пирата, не актера, не друга, не возлюбленного и уж никак не отца.