— Это точно! И уж давно пора. А то я даже начал ходить переваливаясь как гусь, а моя горничная жалуется, что пиджак так растянулся, что соскакивает с плечиков. И портной в претензии: говорит, я у него отбиваю клиентуру таким плохо сидящим пиджаком. Хороший денек! — он взглянул в окно.

— Ну если ты окончательно пришел в себя, может быть, посвятишь меня в дело Доркаса? Я же так до сих пор остаюсь в неведении. После того, как ты в моем присутствии арестовал Алвинора, мы с тобой толком и не поговорили.

— Мда… Я все никак не привыкну к мысли, что это не ваши ребята завербовали Себастьяна. Ну, так с чего начнем?

— Может быть, с самого начала?

— Здравое предложение. Ну что ж, жили-были два брата — Хуан и Алвинор Доркас. Они были поразительно похожи, но тем не менее у них было очень мало общего. Алвинор был лоботряс и гуляка, а Хуан…

— Погоди, — оборвал его Уилсон. — Давай пропустим пору счастливого детства. Как тебе удалось выйти на Алвинора?

— С твоей помощью. Ты меня на него вывел — за что я тебя и благодарю. Ты очень прозорливо посоветовал мне найти сухогруз, старпом которого был фотографом-любителем, и вдруг увидел на одной фотографии человека, очень похожего на Хуана Доркаса. Это была мужская фигура, склонившаяся через борт, да ещё стоящая спиной к зрителю. Но я тогда решил, что это Хуан…

— Ты тогда подумал не только о Хуане, но и о том, что ЦРУ…

— Верно, — кивнул да Силва. — Ну так что, рассказывать дальше об этом блестяще проведенном расследовании или расточать тебе извинения?

— И то и другое, — хмуро ответил Уилсон.

— Хорошо, тогда сначала о деле. Мне показалось странным, что такая фигура как Доркас плыл на одном судне вместе с профессиональным киллером. Да ещё и на сухогрузе. И что уж было совсем странно — я получил анонимное письмо из Салвадора-де-Байя — там сухогруз стоял как раз в день отправки письма, — где сообщалось о планируемом убийстве Доркаса.

— Письмо? Ты мне ничего не говорил о письме!

Да Силва пожал плечами.

— Не хотелось тебя оскорблять в лучших чувствах. В письме содержался намек, что ваше правительство было бы заинтересовано в убий… устранении Хуана Доркаса. В общем, я понял, что ЦРУ, возможно, и в самом деле никакого отношения к этому не имеет…

— Возможно!

— Ну, скорее всего. Когда я учил английский, мне труднее всего давались наречия. Словом, я отослал письмо и фотографию своему старинному другу в Монтевидео и попросил его проверить почерк в Буэнос-Айресе, и он подтвердил мою безумную гипотезу…

— За которую ты схватился только за неимением лучшей?

— Именно! И я оказался прав. Почерк принадлежал брату Алвинору Доркасу. Ну и на фотографии был изображен тоже он, хотя эта спина могла принадлежать любому невысокому толстяку. Вроде тебя.

Уилсон налил себе и своему приятелю ещё брэнди.

— А Себастьян?

— И тут ты помог. Помимо прочего, его поездка сначала в Аргентину, потом в Португалию и возвращение в Рио вызвала у меня сильные подозрения. К тому же у нас просто не было времени заняться разработкой других подозреваемых. А их у нас было предостаточно…

Уилсон покачал головой.

— А этот Алвинор доставил себе хлопот предостаточно. Это же надо было нанять Себастьяна за несколько месяцев до события, ухитриться сесть на тот же сухогруз, что и Насио, и проконтролировать его прибытие в Рио…

— Нам не известно, была ли только в этом причина. Он просто хотел скрыться, не привлекая ничьего внимания. И этот сухогруз оказался вполне надежным укрытием. К тому же у него появилась возможность отправить нам письмо из Салвадора. Что касается хлопот, то они того стоили. В конце концов, согласись, что убийство в момент проведения конференции ОАГ идеальное прикрытие для корыстного убийства, тем более такого скандального известного человека, как Хуан Доркас. К тому же не забудь, что ставки в его игре были очень высоки: если бы задумка Алвинора удалась, он, получив наследство брата, стал бы чрезвычайно богатым человеком.

— Если бы он не написал это письмо…

— Все так, но письмо для него было своего рода страховочным узлом. Дополнительной страховкой. Он ведь и хотел, чтобы мы зашли в тупик, разрабатывая весьма правдоподобную версию политического убийства. Но думаю, даже и без письма мы бы в конце концов нашли правильный ответ. Особенно если учесть, как настойчиво ты мне капал на мозги…

— Очень может быть. Но если бы я не был настолько удачлив… вернее, прозорлив, став одним из попечителей «Больницы страждущих», или если бы Лес Уэлдон не играл в гольф в то утро, или если бы Дона Илезия не рассказала нам на совете историю про пропавшего больного, возможно, братец Алвинор смог бы осуществить свой план, потому что ты никогда бы не вышел на Мендеса.

— Нет, у него все равно возникли бы препятствия. Потому что я в любом случае настаивал бы на том, чтобы Хуан Доркас надел пуленепробиваемый жилет. Впрочем, зная заранее о готовящемся убийстве, я просто заставил его надеть этот жилет. Видел бы ты, сколько доводов я привел, сидя у него в гостиничном номере. И мне кажется, что он как и я, терпеть не может неудобной одежды. Сидеть на такой жаре в «пуленепробивайке» под официальным костюмом — испытание не из приятных.

— С тем исключением, что эта «пуленепробивайка» спасла ему жизнь!

— Да, но рубашка оказалась безнадежно испорчена, — да Силва перестал улыбаться. — Знаешь, когда я втолковал Хуану Доркасу, что на его жизнь покушается не кто иной, как его брат, он потребовал от своего правительства подать запрос о выдаче Алвинора — чтобы вырвать дорого братца из наших рук.

— И вы позволите ему ускользнуть от правосудия?

— Боюсь, что да. Конечно, меня никто не будет спрашивать, но я безусловно согласен его выдать.

— Почему же?

— Видишь ли, ни в Аргентине, ни в Бразилии не существует адекватного наказания за совершенное им преступление. Максимальный срок заключения у нас тридцать три года, сколь бы тяжкое преступление не совершил человек, но никто ещё не сидел более половины этого срока. Впрочем, как только братец Алвинор окажется в пределах досягаемости, брат Хуан…

Уилсон понимающе кивнул.

— Значит, ты полагаешь, что ожидающее его наказание будет более суровым, чем приговор суда?

— Более справедливым — это уж точно, — да Силва повернулся в зал. — Куда это сегодня все запропастились? Слушай, Уилсон, дружище, не сходить ли тебе к метрдотелю и не попросить ли его прислать нам официанта?

— Нет, вы только посмотрите на него! — воскликнул Уилсон. — Мало того что я до сих пор не услышал от тебя извинений, так ты ещё полностью проигнорировал тот факт, что именно я помог тебе раскрыть это дело, и забыл, что когда-то я был твоим напарником, потом вдруг стал подозреваемым, и вот наконец я опустился на презренный уровень слуги! Как это понимать?

Да Силва усмехнулся.

— Помнишь, я спрашивал у тебя, отчего это Соединенные Штаты не посылают к нам побольше Уилсонов, а ты ещё обвинил меня в том, что мы не знаем, как распорядится уже имеющимися у нас Уилсонами?

— Помню.

— Ну вот, я просто пытаюсь найти разные применения для имеющихся у нас Уилсонов…

Сотрудник посольства США некоторое время ошеломленно молчал, но потом все же не удержался от улыбки.

— А, ну вот я все-таки услышал от тебя долгожданное извинение! — с этими словами он поднялся из-за стола и пошел искать метрдотеля…