Вскоре вишни распустились во всем Киото, сияя белым и розовым цветом меж серых черепичных крыш. Но наиболее пышно и великолепно цвели они в парке Марайяма. Затем они достигли полного расцвета своей красоты и разом сбросили свои лепестки, чтобы вновь одеть свой великолепный наряд только через год. В мае зацвели азалии, ярко-розовые и огненно-красные; светло-лиловая, с приятным запахом глициния свисала с беседок; раскрылись цветки крупных ирисов. Луна пошла на убыль, исчезала и вновь становилась полной.

Однажды после полудня Марсия взяла из ящика книгу Алана и поднялась на холм, чтобы показать ее Нэн. Но в этот день они говорили не о книге Алана. Срок обеда, о котором ранее говорила Нэн, приближался. Этот обед она давала, чтобы отметить публикацию книги Харуки Сетсу. Нэн и Алан Кобб подружились, и Алану хотелось познакомиться с Ямада-сан, который должен был присутствовать на обеде. Но когда Нэн упомянула, что Ичиро и Чийо Минато тоже приглашены, Марсия воспротивилась этому. Как она сможет целый вечер быть вежливой с Чийо, целый вечер прикидываться дружелюбной? Как может ждать этого от нее Нэн, которая наверняка все знала.

— Мне кажется, что мне лучше остаться с Лори, — уклончиво сказала она.

— Приводите Лори с собой, — немедленно отреагировала Нэн. — Обед в японском ресторане принесет ей много новых впечатлений. У вас в последнее время определенно нет аппетита. Что вы имеете против моего маленького обеда?

Они вновь сидели в обставленном по западному образцу кабинете. Нэн показала ей несколько бесценных кимоно, которые она купила сразу по окончании войны, когда представительницы высшей знати стремились расстаться со своими сокровищами. Некоторые кимоно Нэн экспортировала в Штаты, делая на них бизнес, но эти сохранила для себя. Она сказала, что возможно, когда-нибудь передаст их в японский музей. Эта сторона ее бизнеса самой Нэн нравилась меньше всего.

Марсия взяла красное церемониальное кимоно и рассеянно гладила пальцами прохладный шелк.

— Я не думаю, что мне следует рассказывать вам, почему я не хочу присутствовать на вашем обеде, где будут Минато, — проговорила она.

Нэн смяла одну сигарету и достала новую.

— Сегодня вы говорите загадками. Что такое, по-вашему, я должна знать о Минато?

— Я не хочу находиться в одной комнате с Чийо, — призналась Марсия, чувствуя себя несчастной. — Довольно тяжело быть под одной крышей.

Нэн медленно зажгла новую сигарету. Заговорив, она не смотрела в глаза Марсии.

— Вы знаете, Чийо следует пожалеть. Она в трудном положении. Ситуация не станет лучше от того, что вы уклонитесь от этого обеда. Я надеюсь, что вы передумаете, — Нэн настойчиво ждала.

И вдруг Марсии показалось, что дело не стоит затраченных ею усилий. Если она должна пойти, она пойдет и у нее хватит мужества выдержать общество Чийо в этот вечер. Скоро, очень скоро, она должна будет предпринять последние шаги и затем вернуться домой, в Штаты. Поэтому не так уж и важно, что именно случится во время этого обеда.

— Хорошо, — тихо сказала она, — я приду.

Нэн одобрительно кивнула. Но когда Марсия встала и протянула руку за книгой Алана, Нэн также протянула свою руку.

— Вы не возражаете, если я ее подержу несколько дней? Я хотела бы кое-кому ее показать.

— Держите, сколько хотите, — ответила ей Марсия.

В дни, предшествующие обеду, Марсия старалась думать только о его привлекательной стороне. Поскольку она еще не была в настоящем японском ресторане, она получит много новых впечатлений. Будет приятно вновь встретиться с Аланом, и она предвкушала встречу с талантливой мадам Сетсу. Она решительно сказала себе, что не будет предаваться мрачным мыслям о Чийо. Она сосредоточится на том, чтобы в последний раз и как можно лучше сыграть роль жены Джерома. Если кто-либо и будет в неприятном положении, так это Чийо.

После полудня в день обеда Джером отправился в лабораторию, оставив записку о том, что придет на обед прямо с работы. Поэтому Марсия и Лори отправились в город вместе с Нэн; из-за того, что на узких, заполненных людьми и машинами улочках было трудно припарковаться, они взяли такси.

Ресторан был из тех, где не обслуживают обычную публику и где никто не говорит по-английски. Посетители приходят по предварительной записи, каждое блюдо готовится специально и подается в отдельной комнате, так что ресторан одновременно мог вместить только несколько групп посетителей.

Подойдя к двери по узкой боковой улочке, они прошли мимо трех девушек в изящных платьях, с искусным макияжем, с волосами, уложенными в прическу в античном стиле.

— Это гейши? — спросила Марсия.

— Это майко, — ответила Нэн. — Так в Киото, в районе Понточо, называют учениц гейш. Понточо — это улочка, которую мы только что пересекли. Она идет параллельно реке Камо. Это знаменитый квартал гейш, но эти девочки еще не вполне оперившиеся птенчики. Вот мы и пришли. И, конечно, все, включая повара, выйдут приветствовать нас.

Все привычно сняли обувь, в то время как служители, кланяясь, приветствовали их. Потом распорядительница в темном кимоно повела их вверх по узкой деревянной лестнице, особо предупредив Марсию быть осторожной. Лестница была крутой, очень скользкой и без перил. Японцы ловко бегали вниз и вверх в своих таби, но Марсию во время подъема тянуло прижаться к краю ступенек.

Их привели в просторную комнату, пол которой был закрыт матами и посредине которой стоял низкий лакированный столик. Вокруг столика лежали подушки. Как обычно, никакой другой мебели и никаких украшений не было, за исключением картины и букета цветов в японском стиле токономе. Марсия вновь ощутила прелесть не загроможденной мебелью японской комнаты. В такой комнате одновременно демонстрировались лишь одно или два сокровища, которые заменялись через несколько недель, чтобы посетигели могли их рассмотреть и насладиться их красотой. В домах европейского образца, где все сразу выставлено на обозрение, их владельцы вскоре перестают замечать то, что находится вокруг них и не могут по-настоящему ощутить красоту.

Тотчас же начали прибывать и другие гости. В своем цветастом кимоно с изящными рукавами Чийо выглядела, как вошедшая в поговорку японская бабочка. Ичиро был мрачен и с ног до головы одет во все европейское.

Марсия была рада присутствию Нэн и признательна ей за готовность поддержать разговор. Благодаря ей, Марсия могла вежливо приветствовать супругов Минато и затем отойти от них, чтобы как можно меньше разговаривать с Чийо.

Когда вошел Алан, Ичиро поклонился ему так низко и так вежливо, что Алан удивился, но дружески пожал руку бывшему солдату. Когда они заняли свои места на шелковых подушках вокруг низкого стола, интерес Ичиро к Алану не уменьшился.

По случаю обеда Ямада-сан заменил свой европейский костюм на красивое темно-серое кимоно, с белым фамильным гербом на рукавах и на спине. Кимоно шло ему и подчеркивало его умение держаться с достоинством. Нэн пояснила, что миссис Ямада не присоединится к ним. Согласно обычаю жен на обед не приглашали. Тем более, что миссис Ямада была в этот момент в Кобе, где читала лекции об управлении рождаемостью. Поскольку Чийо была по рождению американкой, на нее этот обычай не распространялся.

— Хотя я уверена, что Минато-сан не стал бы ее брать с собою, если бы не этот особый случай, — добавила Нэн тихонько Марсии.

Она посадила Ямаду-сан справа от себя, прибывшего Джерома — слева, Чийо рядом с ним. Несмотря на свое решение мужественно пережить этот вечер, Марсия не смогла не поморщиться при виде того, как изысканно предупредителен был с Чийо Джером. Один раз она поймала через стол его взгляд и увидела, как насмешливо сверкнули его глаза. Если он намеренно хотел причинить ей боль, то вечер мог быть хуже, чем она ожидала.

Почетная гостья все еще отсутствовала, и когда Марсия спросила Нэн о мадам Сетсу, та бросила на нее удивленный взгляд.

— Мадам Сетсу не будет. Она принадлежит старой Японии и сочла бы неуместным свое присутствие — несмотря на то, что мы празднуем издание ее книги.