— Я всего лишь…

— Спасибо, уважила! Сейчас этот сукин сын уже катит неизвестно куда! Ищи-свищи!

— Но ведь он сдал паспорт… — возразила я, воспользовавшись паузой.

— А ты слыхала про Калифорнию? Или Нью-Джерси, что к нам ещё ближе? — На этом наша беседа внезапно оборвалась.

— Я включил кофеварку. Составите мне компанию? — предложил вернувшийся в гостиную доктор. Вот тут-то я впервые отметила, какая у неге приятная внешность. Очевидно, уже более или менее пришла в себя.

— Спасибо, но мне пора домой. Вы очень любезны. — Очень, очень. Я скосила глаза на «показательный» палец на левой руке — кольца не было! — Однако от стакана воды я бы не отказалась.

Несмотря на увещевания хозяина, я отправилась вместе с ним на кухню — абсолютно стерильную. Либо доктор был помешан на чистоте, либо здесь никто не готовил. На маньяка он не походил. Когда хозяин полез за водой в холодильник, я украдкой бросила взгляд на его содержимое: пакет молока, пара банок колы, упаковка пива и нечто, напоминавшее кусок сыра. Всё. Ни баночки йогурта, ни творога. В этом холодильнике сожительницей и не пахнет, обрадовалась я. Случай свёл меня с редчайшим экземпляром (на воле таких остались единицы!) — молодым одиноким мужчиной, привлекательным, располагающим к себе и к тому же врачом! Да моя золовка Маргот мне памятник поставит — независимо от того, еврей мой новый знакомый или нет!

Доктор настоятельно предлагал проводить меня до дому и, когда я отказалась, полагая, что в этом нет необходимости, вызвался посадить меня в такси. На улице я протянула ему руку:

— Хочу поблагодарить вас за всё, доктор?..

— Линтон, Майк Линтон. — Он пожал мою руку. — Простите, забыл представиться. Но когда мы встретились, — напомнил он с улыбкой, — вы пребывали в отрешённом состоянии. А потом как-то из головы вылетело.

— Ваше имя есть в телефонном справочнике?

— Да, но я пока не практикую, — неверно истолковал он мой вопрос. — У меня впереди ещё год ординатуры.

— Ничего страшного, я своим врачом довольна.

Из-за угла вывернуло такси и с диким скрежетом остановилось около нас. Майк Линтон помог мне сесть. Когда машина рванула с места, я вспомнила, что тоже забыла представиться. Высунула голову в открытое окошко и заорала во всё горло:

— А меня зовут Дезире Шапиро!

Глава 37

Шок догнал меня в такси, по дороге домой. Меня вдруг затрясло с головы до ног. У своего подъезда я кое-как выбралась из машины и на подгибающихся ногах дотащилась до лифта.

В тот вечер я легла спать, не смыв косметики, чего, никогда — почти никогда — себе не позволяю. Будучи совершенно измотанной, я надеялась немедленно погрузиться в сон, но долго лежала с открытыми глазами, слишком взвинченная, чтобы уснуть. А когда наконец под утро задремала, мне приснился жуткий кошмар…

Я была маленькой рыжей лисичкой и играла в одиночестве на зеленом лугу под ярким солнцем. И вдруг вдалеке заметила мужчину в щегольском костюме наездника: красный пиджак, чёрные брюки-галифе, чёрные сапоги и чёрный котелок на макушке. Он направился ко мне, и, когда подошёл поближе, я поняла, что это Эрик Фостер. Его размеренная поступь почему-то напугала меня, и я бросилась бежать по траве. Но и он тоже побежал. И как бы я ни напрягала силы, он неумолимо приближался.

Внезапно всё изменилось: я оказалась в Нью-Йорке. Не спрашивайте, почему я решила, что этот странный пустынный город именно Нью-Йорк. Кругом не было ни души, только я — маленькая лисичка — и еле различимый вдали силуэт — Эрик Фостер.

Теперь Фостер гонялся за мной по безлюдным городским улицам. От дикого ужаса мои лапки вспотели, а сердце билось как сумасшедшее. И когда я ощутила ледяное дыхание на холке, то поняла, что нет мне спасения.

Вдруг передо мной возникла водосточная труба, и я юркнула в неё. Спасена! Но секунду спустя я услышала громкий звук хлынувшей воды, в страхе подняла голову, и поток, бегущий по трубе, захлестнул меня и вынес на тротуар, прямо в лапы моего преследователя… но теперь у него было лицо Тима Филдинга.

Руки Филдинга легли на мою шею, сильные пальцы сдавили горло. Широко открытым ртом я хватала воздух…

Пронзительный звонок телефона избавил меня от ужасного конца. Всё ещё задыхаясь, как во сне, я с трудом выдавила “алло”.

— Дезире?

— Да, — просипела я.

— Что случилось? — встревожилась Джеки.

— Случилось? — ошалело переспросила я, не очень соображая, где нахожусь. Помотала головой, взглянула на часы: почти половина одиннадцатого. — Прости, Джеки. Очень поздно легла и позабыла завести будильник.

— С тобой всё в порядке? — не унималась Джеки.

— Слегка трясёт, а в остальном нормально. Завтра всё расскажу, а сегодня я вряд ли выберусь на работу.

— Ты уверена, что тебе не нужна помощь?

Пришлось чуть ли не клясться, что не стою одной ногой в могиле, прежде чем она оставила меня в покое. Опять ложиться я побоялась — как бы снова не оказаться в том кошмаре. Что мне действительно было просто необходимо, так это душ и таблетки: голова буквально раскалывалась. Разделавшись с этими маленькими проблемами, я набрала номер Питера и поведала его автоответчику:

— У меня есть новости для тебя. Позвони, как только сможешь.

Лишь после двух чашек кофе и английского тоста я нашла в себе силы отправиться на встречу с Тимом Филдингом. Оставалось надеяться, что он не пристрелит меня, не дав и рта раскрыть.

*

Когда я заявилась в участок, Уолтер Коркоран сидел на краешке стола Филдинга и что-то негромко вещал. Заслышав стук моих каблуков, он поднял голову:

— Ой, кто к нам пришёл — наша золотая помощница!

Я притворилась, что в упор его не вижу и не слышу.

— Тим, можно переговорить с тобой наедине? — спросила я и торопливо добавила: — Это важно.

Филдинг оторвал глаза от бумаг. Вид у него был столь суровый, что я сразу припомнила, как он душил рыжую лисичку.

— Увидимся позже, Уолт, ладно? — с нажимом произнёс он, одновременно указывая мне на стул.

Пожав плечами, Коркоран удалился, что-то злобно бормоча себе под нос. Наверняка какие-нибудь гадости, не иначе; хорошо, что я их не расслышала.

— Зачем пожаловала? — Филдинг свирепо смотрел на меня, а голубая жилка на его виске бешено пульсировала.

Хотя Тим пару раз терял терпение с моей особой (история с Питером не в счёт, я отношу её к разряду недоразумений), но в общем он малый спокойный, и надо очень постараться, чтобы вывести его из себя. Однако сейчас он был на пределе, и я его не осуждала.

— Что с Фостером? — Ох, не следовало начинать с вопроса!

— Я думал, это ты собираешься мне что-нибудь, рассказать, — рявкнул Тим, и голубая жилка задёргалась ещё сильнее.

— Верно, собираюсь, — спохватилась я; — Я хотела…

— Тебе известно, что мы поймали этого сукина сына? В аэропорту Кеннеди! С билетом в Солт-Лейк-Сити на руках! Опоздали бы на семь минут и остались бы с носом!

— Уф-ф… Он… сознался? — нашла я в себе мужество спросить.

— А то! Он был очень мил и всё нам выложил, — негромким любезным тоном ответил Филдинг. И тут же заорал: — Когда мы взяли его за шкирку, этот подонок произнёс только четыре слова: “Я требую вызвать моего адвоката”! (Я не осмелилась заметить, что слов на самом деле было пять.) Весьма вероятно, что мы никогда не сможем увязать вчерашнее происшествие с покушением на его сестёр, — неистовствовал мой приятель. — Всё, что нам удастся на него повесить, — это стычку с тобой. Кто-нибудь видел, как он наставил на тебя револьвер?

— Вряд ли. Там…

— Та-ак! Значит, в осадке у нас остаётся только нападение, к тому же невооружённое! — Филдинг в ярости помотал головой и презрительно закончил: — А всё потому, что ты не могла потерпеть несколько часов и попёрлась к Бромли! Тебя, видите, ли, любопытство замучило!

— Извини, Тим. Просто…

— Небось возомнила, что допросишь её лучше, чем мы?