В военное время тамплиеры организовали особое командование, отличное от обычной организации ордена. Магистр сохранял свое главенство, но военачальником становился маршал[391]. Под его началом подмаршал отвечал за оружие, туркопольер — за туркополов и сержантов, знаменосец — за оруженосцев. При этом братья строились в порядок eshiele (echelle [лестница], или эскадрон); они все так же ехали на походных конях, но уже были одеты в доспехи; оруженосцы, ехавшие перед рыцарями, несли мечи и копья, а другие, позади, вели в поводу «декстрариев» (destriers), или боевых коней. Эскадронная форма «походного порядка» характерна для военного времени; эскадрон строился в колонну для переходов или цепью, когда армия на поле боя готовилась к атаке.

Различие между переходом в мирное и военное время — принципиальное: «Когда монастырь следует походным порядком, знаменосец должен двигаться впереди стяга, а стяг поручает нести оруженосцу. <…>. В военное же время и когда братья следуют эскадроном, нести стяг должен туркопол…»[392]

Жизнь тамплиеров делилась на монастырскую и лагерную, на жизнь в «доме» (каком угодно постоянном поселении) и в «herberge», лагере.

Когда братья ездили верхом, они брали коней из «каравана», а вьючных животных из «sommaige» (так назывался обоз)[393]. Гардеробмейстер раздавал одежды и материал для постели — «carpitte», или толстое покрывало, «дабы покрывать их ложе или их кольчуги, когда они едут», а также сумки, одна из которых была из кольчужной ткани («treslis») для перевозки одежды и кольчуг[394]. Снаряжение и материал для устройства лагеря грузили на вьючных животных, тогда как братья ехали на конях или на мулах. Во время перехода один брат мог приблизиться к другому и заговорить с ним, но только с разрешения маршала и стараясь «подъезжать и отъезжать с подветренной стороны», так как иначе «пыль нанесла бы колонне вред и неприятность»[395].

Маршал давал команду остановиться, провозглашая: «Становитесь лагерем (herbergies vos), господа братья, во имя Bora»[396]. Различали ночевку в общей спальне (herberge en dortoir) и ночевку в шатрах (herberge sous tente). Во время войны отличали также «привал на постоялом дворе» (herberge en ostel) или «установленный привал» (herberge arrestee) от простых остановок, например для охраны фуражиров, а также от более или менее длительного стояния в засаде: тогда не следовало «снимать ни узды, ни седла»[397]. Материал для устройства лагеря состоял из палаток; магистр имел право на палатки круглые, «островерхие» (aguillier) или (и) «гребелеры» (grebeleur), из которых последняя была меньше «островерхой»[398]. Братья старались содержать в хорошем состоянии стойки и колышки (laborer pels et chevilles), как и свои доспехи[399]. Начинали с установки походной часовни — где братья собирались, чтобы читать по часам, — рядом с которой ставили палатку магистра, палатку командора Земли и палатку для мяса, а потом остальные[400]. Действительно, в походе назначали «командора по мясу», чтобы он раздавал пищу[401].

Сколько эскадронов было? Когда война шла в Триполи и Антиохии, формировали два эскадрона рыцарей: один под командованием маршала монастыря, который прибывал в Триполи или Антиохию, другой под командованием маршала Земли (Триполи или Антиохии)[402]. Не имелись ли в виду скорее «баталии», каждая из которых состояла из определенного количества эскадронов? Ведь, согласно тексту, эскадрон отдавался под начало эскадронного командора, имевшего стяг и десять рыцарей для охраны последнего: «И все, что сказано о Маршале, верно для всех командоров, начальствующих над эскадронами»[403]. К рыцарским эскадронам добавлялись эскадроны боевых сержантов и один эскадрон оруженосцев.

Наставал момент идти в бой.

Рыцари брали копье и щит и садились на декстрариев; те оруженосцы, которые прежде несли оружие, становились на охрану мулов и походных коней, а те, которые вели декстрариев, строились в эскадронный порядок — они последуют сразу за господами, готовые помочь им или заменить раненого либо убитого коня:

Сражение, атака тяжелой конницы — это только один аспект боев. Вспомним принципиальное различие, предложенное Жоржем Дюби, между войной, состоящей из набегов и грабежей, и сражением (Бувин в 1214 г.), настоящим судом Божьим[405]. Сражения на Западе были редкими и на Востоке немногим чаще. Реймонд Г. Смейл насчитал их 27 с 1097 по 1192 г., из которых 17 состоялось до 1127 г.[406] В них вступали с величайшей отвагой, уповая на Господа и не страшась смерти, распахивающей врата рая. Хронисты часто ссылались на библейский пример Маккавеев и цитировали знаменитую фразу: «Не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила» (1 Мак., 3:18–19). Не ее ли вспомнил магистр Храма Жерар де Ридфор, безрассудно бросаясь в безнадежную схватку с тысячами воинов Саладина у источника Крессон в мае 1187 г.?[407]

О тренировке этих людей, которые, в принципе, прибывали на Восток взрослыми и посвященными в рыцари, то есть уже сформировавшимися, ничего не известно. Устав Храма не разрешал тамплиерам участвовать в турнирных поединках без разрешения[408]; значит, они в таковых участвовали! Возможно, на том поле, которое Цецилия, вдова графа Понса Триполитанского, отдала своему казначею и «где воины упражнялись в копейной потехе»[409]. Михаил Сирийский, который привел некоторые подробности о происхождении ордена тамплиеров, пишет: «Хотя их заведение первоначально было рассчитано на паломников, прибывающих молиться, дабы сопровождать их, однако впоследствии они ходили с королями на войну против турок»[410].

В самом деле, тамплиеры и госпитальеры очень скоро вошли в состав королевских армий — с тамплиерами это случилось в Дамаске в 1129 г. Но всегда надо помнить, что первой миссией ордена Храма, как и Госпиталя, была защита паломников. В самом Иерусалиме группе из десяти тамплиеров было специально поручено «сопровождать и охранять паломников, идущих к реке Иордан»[411]. Теодорих, совершавший паломничество, сообщает, что тамплиеры и госпитальеры стерегли сон паломников, делавших привал на ночь в садах Авраама, у подножья горы Искушения[412]. Эта защитная функция оставалась характерной для военной практики орденов в течение всей их истории: в 1147 г. в горах Малой Азии тамплиеры спасли от катастрофы армию французского короля Людовика VII, прикрыв ее фланги[413]. Очевидцы Третьего крестового похода рассказали, как госпитальеры и тамплиеры охраняли авангард и арьергард армии Ричарда Львиное Сердце во время боев на марше: отягощенная обозом, везущая паломников и больных, она с трудом продвигалась по дороге из Акры в Яффы. Надо было не давать ей растянуться, сохранять ее цельность и в то же время отражать нападения на нее[414]. Рассказывая о Пятом крестовом походе, все хронисты подчеркивали самоотверженность братьев при защите армии и лагеря под Дамьеттой[415].