Сахно. Не понимаете вы, мама, моих стремлениев.
Дарья Архиповна. Вижу я твои стремления — на постояльца облизываешься.
Сахно. Так это, мама, тактический шаг.
Дарья Архиповна. Чайка плох тебе оказался?
Сахно. Вы мне, мама, об Чайке не говорите! Едва стряпуха появилась — куда там, сам в котел готов влезть! Опять же купания ночные? Чай слышали?
Дарья Архиповна. Э-э, дочка, этот старый пустобрех чего хочет придумает. Чего и не увидит — придумает! Всю жизню по вдовам бегал — пока сам не овдовел. Ну, чисто ястреб! Как, не дай бог, вдова... Срок даст слезам обсохнуть, а опосля камнем — и вся тут. Он и на меня нацеливался!
Сахно. И что же вы?
Дарья Архиповна. Тьфу, прости господи! Я ему такую отставку вручила, что он, почитай, недели две загривок чесал!
Сахно. А чего ж у меня покорности ищете? Не прощу я Чайке... (Передразнивая.) «Шестеренки»! «Запчасти»!
Дарья Архиповна. Ох! (Уходит.)
Слышится песня. К калитке подходят Пчелка, Наталья и Таисья.
Пчелка (поет и играет).
Приезжала к нам в станицу
Городская барышня;
У нее в угле ресницы,
Губы, как боярышник.
Таисья и Наталья.
Мне теперь других не надо,
Никакого цветика!
Ах, помада ты, помада,
Столичная косметика!
Пчелка. Галина Дмитриевна! Имею честь вручить вам звеньевых, вполне готовых для трудового подвига.
Из хаты выходит Казанец.
Таисья. Мы за вами, Галина Дмитриевна.
Наталья. Бричка ожидает.
Пчелка. Дожили девчата, кроме брички, никто не ожидает.
Таисья. Неужели никто?
Пчелка. Если не считать меня и (взглянув на Казанца)... моего старшего друга Степана Казанца!
Наталья. Это правда?
Казанец (безразлично). А чего ж нет?
Наталья. Нам его Галина не отдаст.
Сахно. Чего это не отдаст? У него свои ноги — куда хочет, туда и пойдет.
Таисья. Ноги-то свои, голова чужая.
Казанец. Как это — чужая?
Таисья. Поверх нас смотрит... Уж если такую красоту, как мы с Наташкой, не замечают, ясное дело, для нас лично ваша голова плюс сердце — чужие.
Казанец. Ах, в этом смысле!
Таисья. Именно в этом.
Сахно. Поехали, девочки...
Казанец (Сахно). Вы же обещали с товарищем Чайкой поехать?
Сахно. Скажите вашей Чайке, чтобы она другие водоемы искала!
Таисья. До вечера, Андрюша!
Наталья. Новую песню сочини!
Пчелка (проводив девушек, возвращается к Казанцу). Вот насчет водоема я не понял.
Казанец. Это в смысле водохранилища.
Пчелка. Ага! Ясно! Но не понял! (Сев к столу, непроизвольно развернул гармонь, звучит «Ивушка».)
Казанец (поет).
Склонилась ивушка до самой реченьки,
Ей тоже хочется на быстрину;
Она печалится с утра до вечера,
Все ждет, красавица, свою весну. } 2 раза.
(С интересом разглядывая Пчелку.) Давно этим делом занимаешься?
Пчелка (продолжая играть, рассеянно). Каким?
Казанец. Ну, этим... Музыкой, что ли?
Пчелка. С войны...
Каганец. С войны? Ты ж мальцом был?!
Пчелка. Батька перед смертью велел...
Казанец. Как это — перед смертью?
Пчелка (играя). Батька танком командовал... Под Берлином ранило... У него этот аккордеон был. Батька песни любил... Трофиму Григорьевичу, председателю нашему, — воевали они вместе — сказал: «Передай аккордеон Андрюшке, пусть учится». И умер... Вот и научился.
Казанец. Играть?
Пчелка. Ну да...
Казанец. А сочинять?
Пчелка. Учитель пения нотам научил.
Казанец. Ты смотри! А я думал, ты... Остришь все... С девчатами крутишься... А сочиняешь? Как это ты?
Пчелка. А кто его знает! Аккордеон в руках — песня сама идет... Бывает, стоишь у штурвала... Степь перед тобой... Такую бы песню запел... Да не песню, чего-то больше...
Казанец. И все песни, что поешь, — твои?
Пчелка. Я чужие плохо запоминаю, приходится свои сочинять.
Казанец. И слова тоже свои?
Пчелка. Не-ет! Слова людские... Слышу, как люди говорят. Если б Таиська попросила — быстрей бы сочинил.
Казанец. Задаешь ты мне задачи...
Пчелка. И мне задача.
Казанец. Не выберешь никак?
Пчелка. Выбрал... Слышь, Степан... Чего ты за старой девкой ухлестываешь?
Казанец. За кем?
Пчелка. За Галиной Сахно.
Казанец. Ни за кем я не ухлестываю.
Пчелка. Я тебе сурьезно говорю... Вот Наташка! Вот девка! Образование среднее, звеньевая, Героя по показателям как пить дать получит. Танцует, поет... Голос! Если бы в Большом театре услышали — дирижером сделали б!
Казанец. Мешает она тебе?
Пчелка. Оч-чень, Степан, во как мешает! Слыхал, что Наталья про тебя говорила?
Казанец. Забыл.
Пчелка. Что тебе стоит влюбиться!
Казанец. Нет, Андрюха, опоздал...
Пчелка. Опоздал? Что ж мне, так с двумя и дальше ходить? Я тебе скажу. Пора бы этот треугольник разрешить в мою пользу. (Вдруг, растянув аккордеон.) А ну, слушай несню! (Играет и поет.)
Шумит пшеница золотая..
Шумит, как море-океан;
А я недвижно у штурвала
Стою, как старый капитан.
Вперед, комбайнеры,
Вперед, трактористы!
Железные витязи, в бой!
Пусть во поле чистом
Сердца как моторы,
А в небе — простор голубой.
Казанец. Вроде красиво... но вот витязи только какие-то железные...
Пчелка. Это ты не говори... Поэты так некоторые пишут. Не очень понятно, но красиво... А мы должны у них учиться...
Казанец. Но это же не твоя?
Пчелка. Нет.
Казанец. Андрюха, давай споем твою.
Пчелка. «Ивушку»?
Казанец. Да.
Пчелка и Казанец (поют).
Склонилась ивушка до самой реченьки,
Ей тоже хочется на быстрину;
Она печалится с утра до вечера,
Все ждет, красавица, свою весну.
Входит Чайка.
Чайка (Казанцу). Получил запчасти...
Казанец. Поздравляю, лейтенант.
Пчелка (поднимаясь). Послушай песню, бригадир. (Играет.)
Чайка (отмахиваясь от Пчелки). Какие могут быть песни, Андрей! (Идет к хате.)
Казанец. Напрасно торопитесь, бригадир.
Чайка (останавливается). Это почему же — напрасно?
Казанец. Товарищ Сахно изволили отбыть на бричке.
Чайка (смущенно). Кладовщик, понимаешь... Задержался.
