– Лучник десяток стрел за часец пошлет в цель, а это?

– Именно это примерно так же или чуть менее, если точно попасть надо.

– Не сдюжит ваша воинская рать против лука доброго. Добрый лучник стрелу за триста шагов положит в цель.

– Наша сдюжит. И положит всю вашу, не потеряв никого. Но ты прав в одном… – начал отвечать Иван, выковыривая застрявшую дробинку из поленца. – Это на мелкую дичь заряд, дробь называется. Если побольше кусок свинца взять, то полетит и дальше и точнее. Вот, к примеру, метров э-э-э… шагов за сто в тебя стрелу пустят, уклонишься?

– Знамо дело, ежели одна. Или на голомень приму.

– Меч плашкой выставишь? Понятно… А в моем случае ты не увидишь ничего и не отмахнешься. Обычную кольчугу на раз пробьет… Ну да ладно, чего это я хвастаю. Как уже сказал, на десяток выстрелов меня хватит, а потом оружие можно будет выбрасывать. Показал я тебе все это только для того, чтобы доказать, что не только оружие, но и люди у нас сильно от ваших отличаются. Сам смотри, сможет кузнец ваш сковать такое? – показал Иван на ствол.

– Донес ты до меня свою мысль, вой, – задумался десятник. – Прав ты… Тебе виднее, как использовать знания ваши. Совет держать будем. Есть про что другое молвить?

– Как не быть. За стол вернемся?

– Добре.

Беседа завершилась только за полночь. Как только все вернулись в дом Любима, десятник отпустил Петра, которому выпало караулить весь до утренних петухов, и разговор сразу продолжился. Правда, уже сопровождался чашей хмельного меда, пущенной по кругу, и поеданием нехитрой закуси. Одной чашей дело и ограничилось, желающих принять больше не оказалось, всем хотелось сохранить ясность рассудка. Благо тем для разговора набралось предостаточно. Сначала Иван выпустил тяжелую артиллерию, заставив Николая пройтись своими планами по кузнечному и кирпичному делу. Затем к собравшимся прибились Антип с Вячеславом, обошедшие за это время многих соседей с выборочным осмотром скотины. Это еще более подогрело интерес десятника и старосты. Все-таки лекарь в веси появился, как бы ни отмахивался Вячеслав от такого звания. Тем более что Антип на все лады расхваливал его, сказав, что соседская коровенка уже почти совсем оклемалась, а его кормилица уже не дрожит и только слышно, как газы выходят через заклиненную пучком соломы пасть. И соседского мальчонку посоветовал как лечить, заварив травы, собранные почти у самых ворот. А то уж больно кашель у того был тяжелый. А у него самого все нитки повыдергал… Эти слова Антип сопровождал действием, крутя во все стороны свою намазанную йодом физиономию и показывая, что след от медвежьей лапы почти зарос.

Присовокупив возможность обучения счету и письму одних «сопливых отроков» другими, Иван еще более перетянул на свою сторону Трофима Игнатьича и Никифора. Правда, оговорился, что счет и письмо у них свое, но от этого писать и считать хуже не будут, да и читать церковные книги ученики уж как-нибудь уразумеют. Все-таки буквы немного похожи.

Сам капитан в отставке, кроме обучения навыкам меча у Свары, выпросил у десятника несколько уроков стрельбы из лука. При этом он добавил, что овладеть этими навыками в полной мере у него не получится, однако и погибать за просто так ему тоже не хочется. Главной же своей задачей Иван определил составление карты земель, которую взялся нарисовать, не подумав, правда, на чем он это будет делать. Кроме того, егерь собрался координировать работу поисковиков, которых договорились выделить на поиски руды. Также Иван оговорил их кормление и вещевое довольствие, которое вервь должна была взять на себя, а потом еще и выцыганил у общества землицу за старой пажитью вверх по течению Дарьи. Там им разрешили поставить пятистенок, а также разбить огороды под свои опыты, благо неплохая полянка для этого находилась совсем рядом. Тут же, метрах в ста, на самой речке в дальнейшем можно было бы поставить плотинку и приспособить водяное колесо для кузнечных нужд. Подробности раскрывать Николай не стал, потому что время было позднее, но обещал завтра поутру рассказать все Любиму. Под это дело и под новый пятистенок была выпрошена бригада плотников, которую дали на десять дней, оговорив, что все построенное ею будет принадлежать общине. Овощами тоже заинтересовались. Староста даже пообещал выделить баб на обработку земли, если новые общинники на следующий год поделятся невиданными плодами. Точнее, как невиданными… Лук дружинники у князя на службе пробовали, но в весях он еще не прижился. А морковь не узнали вовсе. Десятник сказал, что она должна быть белая и помельче. На вкус же собравшимся пробовать Иван ничего не дал. Нечего, мол, продукт губить.

Между делом выяснилось, что землица под весь, якобы выкупленная у ветлужского князя, формально ему как бы и не принадлежала, хотя и были раскиданы ниже и выше по течению черемисские поселения. Фактически община, а еще вернее, дружинники поклонились мечами и бронью кугузу за то, что переселенцев не тронут. Соседи-то были достаточно воинственные, хотя и не чета русским князьям и булгарским ханам. А сами земли находились на границе обитания черемисов, которые большей частью жили на восток от Ветлуги. Прямо же на запад от веси никаких поселений не было, на заход солнца тянулись сплошным покрывалом незаселенные густые леса вперемежку с болотами, бедные землями и пушниной. Вот в низовьях Ветлуги, вдоль Волги и ближе к устью Оки черемисы вперемежку с мордвой встречались, а рядом с переяславцами на расстоянии нескольких дневных пеших переходов по дремучему лесу, кроме остатков отяков, никого не было.

– Свернете ли дело, что затеяли? – напоследок спросил их Трофим Игнатьич, недоверчиво покачивая головой. – Понятно ли вам, что трудности непреодолимые стоят на пути вашем?

– Понимать-то понимаем, а вот свернем ли? – пожал плечами Иван. – Куда нам деваться? Ты только придерживай нас, если эти дела общине могут повредить, хорошо? Традиции ваши и порядки мы еще не все знаем…

– Добре.

Следующим утром чуть свет Любим разбудил Николая, и оба вышли во двор, где их уже ждал Антип и пара бадеек с холодной колодезной водой. Молча опрокинув последние на согнутые плечи друг друга и растеревшись принесенными Антипом кусками грубой посконной ткани, кузнечных дел мастера вместе с охотником отправились за изгородь смотреть кузню. Идти было совсем ничего, и через несколько минут процессия уже располагалась в небольшом овражке на склоне холма.

– Обустраивайся, – показал Любим на лавку и присел рядом на чурбак около небольшого колченогого стола. – Вопрошай, коли есть о чем… Отвечу, раз община так решила.

Николай немного огляделся, прошелся пальцами по инструментам, разложенным около погашенного кузнечного горна, обошел стоящего возле него Антипа и встал посредине кузни, переваливаясь с пятки на носки.

– Постою с твоего разрешения, так думается легче. Расскажи, будь добр, Любим, – Николай в знак уважения немного наклонил голову, – весь процесс с самого начала. Прежде всего как руду добываете?

– Добываем? По-разному приходилось. Вначале пользовали мы запас, что впрок заготовили. Болотами у нас в степи отродясь не пахло, так что железо завсегда привозное было. И пуда два до этих мест сохранить мы смогли. Доброе железо. А уж как кончилось оно… Поначалу взялись мы немного торговать с отяцкой весью, что на другом берегу стоит. Людишек у них полно, болота кругом, а кузнеца нет. Как нам сказывали, пять годков уже прошло, как стрелой ему аккурат по яремной жиле чиркнули. Было это в то лето, когда они с черемисами ратились за угодья лесные. То ли борти не поделили, то ли охотники на чужое место зашли, не ведомо мне…

По словам отяцким выходит, что черемисы в этих местах пришлые, потеснили они местные племена отсюда на восход солнца и на полунощь. Не знаю даже, верить им али нет, это их усобица. Однако кроме этой веси у отяков выше и ниже по Ветлуге еще два поселения есть, где живут они поныне своими общинами. Коли не брешут, более окрест не сохранилось никого из рода их. Кха… Вот с поселений своих они и стали нам везти руду болотную. А мы им скобяной товар да украшения… пока были. Однако худое у меня железо из той руды выходит. Печь вон чуть пониже в яруге стоит, подойди, глянь на крицу[5], что рядышком с ней лежит.