Имелась у Берчингем-Хаус и другая отличительная особенность. Хотя площадь участка составляла всего два акра, дом находился на боковой дороге, которая вела от главной дороги в Хартон и к двум большим поместьям: одно из них принадлежало владельцу шахты, а другое джентльмену, про которого было известно, что он владеет по крайней мере шестью кораблями, совершавшими торговые рейсы из Тайна.

Истории домов городской аристократии не были известны никому в городе, а сами представители элиты являлись предметами сплетен не только в барах на набережной, но и в аристократических клубах и обществах, процветавших в городе.

Однако до настоящего момента Рори не слишком интересовала история дома его хозяина или история самого хозяина. Для него Кин был гребущим деньги скупердяем, который владел домами, главным образом в Джарроу, хотя эти дома уже давно следовало снести, и домами в Шилдсе, быстро приходившими в упадок, потому что они нуждались в ремонте. Но следовало признать, что в этом отношении мистер Кин был ничуть не хуже любого другого домовладельца.

Подойдя в темноте к дому, Рори увидел ступеньки крыльца, освещенного двумя фонарями. Остановившись на минуту, Рори внимательно оглядел дом сквозь пелену дождя. Большой, только вдоль фасада десять окон, да еще к тому же и трехэтажный. Третий этаж Рори не мог разглядеть, заметил только блеск стекла. На дорожке у крыльца стоял экипаж. Рори задержался возле него и взглянул на сгорбившегося кучера в промокшем пальто. Кучер его не заметил, похоже, он спал.

Рори замялся. В какую дверь ему идти? В переднюю или в заднюю? Черт побери, а почему не в переднюю? Да, почему не в переднюю?

Он поднялся на крыльцо и потянул шнур колокольчика.

Дверь ему открыла служанка. Она была в накрахмаленном переднике поверх черного шерстяного платья, на голове тоже накрахмаленная шапочка с тесемками, завязанными под подбородком. Появление Рори явно смутило ее.

— Простите, вы кто?

— Я мистер Коннор. Мисс Кин велела мне зайти. Я принес деньги.

— Ох! — служанка огляделась по сторонам. — Тогда заходите. — Она отступила в сторону, пропуская Рори в небольшую прихожую, а затем распахнула дверь в холл, который, как Рори сразу заметил, был таким же большим, как кухня в его доме.

— Подождите здесь, — попросила служанка. — Я доложу мисс Кин, но не знаю, сможет ли она выйти к вам. У хозяина приступ, пришлось снова послать за доктором. Хозяин очень плох. — Она подошла к спиральной лестнице и поднялась наверх.

Рори стоял и оглядывался, искренне удивляясь тому, что видит. Справа от лестницы стоял стол с лампой. Рори отметил про себя, что лампа масляная, а не газовая, хотя уличные светильники были газовыми. Мягкий свет лампы освещал висевший на стене портрет, на нем был изображен мужчина с широким, мрачным лицом, подбородок подпирал высокий белый воротничок, над ушами клочки седых волос, а вся остальная голова лысая. Глаза его, казалось, смотрят со строгой укоризной. Рори без труда догадался, что это предок мистера Кина, а лампа служила как бы священным светильником в его честь.

Возле дальней от лестницы стены стоял буфет. Таких Рори никогда раньше не видел, даже на картинках. Застекленный спереди, из желтого дерева цвета золота, четыре высокие ножки соединены изящными стяжками. Две полки, на верхней — статуэтки, одиночные и группами, на нижней — стеклянные бокалы.

Раздался скрип ступенек на лестнице, и Рори увидел спускающуюся вниз Шарлотту Кин. Она была встревожена.

— Отцу стало хуже, — сообщила она, — мы все очень волнуемся. Пойдемте со мной.

Рори молча последовал за Шарлоттой и очутился в кабинете, однако этот кабинет разительно отличался от кабинета на Тангард-стрит. Толстый ковер на полу, полированный стол, заваленный бумагами и бухгалтерскими книгами, картины на всех стенах, за исключением стены с двумя длинными окнами.

Шарлотта зажгла газовый светильник, и комнату заполнил мягкий, теплый свет. Рори не мог описать чувства, которые сейчас испытывал. Это были и зависть, и восхищение, и уважение к символам благосостояния. Он ощущал все это буквально каждой клеточкой тела.

— Садитесь, мистер Коннор.

Сегодня уже второй раз за день она приглашала его сесть.

Рори не решился сесть в кожаное кресло, на которое указала Шарлотта. Вместо этого он положил на стол свою сумку, достал из нее несколько мешочков с деньгами, два бухгалтерских блокнота и выложил все это перед Шарлоттой.

— Я все посчитал, все в порядке.

— Спасибо, мистер Коннор. — Шарлотта снова указала на кресло, и на этот раз Рори опустился в кресло, наблюдая, как она опустошает каждый мешочек, пересчитывает деньги и сверяет сумму с записями в блокнотах.

Посчитав деньги, Шарлотта вернула блокноты в сумку, поднялась с кресла и внимательно посмотрела на Рори, прежде чем заговорила.

— Уверена, что могу доверять вам, мистер Коннор. Вам придется следить за делами в конторе, пока отцу не станет лучше. Я, вероятно, не смогу часто заходить в контору. Видите, — Шарлотта махнула рукой над столом, — здесь так много других дел. И еще отец хочет, чтобы я все время находилась рядом с ним.

— За контору можете не беспокоиться, мисс, там все будет в порядке. И... мистер Тэйлор, по-моему, вполне порядочный человек.

— Благодарю вас, мистер Коннор.

— Мне очень жаль, что ваш отец заболел.

— Не сомневаюсь, что вы говорите искренне.

Рори распахнул дверь кабинета, пропуская Шарлотту в холл. Уже в холле она обернулась и спросила:

— Дождь все идет?

— Шел, во всяком случае, пока я был на улице.

— А вам еще предстоит долгая дорога домой. Пройдите на кухню, там вам дадут что-нибудь выпить.

«Объедки с барского стола, пожалела госпожа нищего», — подумал Рори, но тут же одернул себя. Какие у него основания так думать? Просто это любезность с ее стороны.

— Спасибо, мисс, но я лучше пойду домой.

— Но вы и сами неважно выглядите, мистер Коннор.

— Я в порядке, мисс, и еще раз спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Коннор.

Появившаяся из тени служанка проводила Рори до двери. Он спустился по ступенькам и вышел по дорожке на улицу, чувствуя себя нищим, которому подали милостыню. Настроение совсем упало, и виной всему был этот дом.

Так он и брел всю дорогу под дождем, а когда добрался домой, то рухнул на стул, не сняв даже промокшее пальто. И не стал возражать, когда Лиззи стащила с него сапоги, а Рут размотала шарф и сняла с него пальто.

Сейчас у Рори не было необходимости притворяться больным, поскольку первый рабочий день совершенно измотал его, а дорога от Уэста домой стала последней каплей.