В желудке взорвалась противотанковая граната. Во всяком случае Мишке так показалось. Дикая ослепляющая боль охватила все внутренности, глаза сами по себе закатились куда-то в область затылка, и свет померк.

— Ты его не убил? — заволновался Гном, оценив последствия Стасова удара носком в солнечное сплетение. — Смотри, как бельма вытаращил.

— Ничего с ним не станется. — Стас достал из кармана французский баллончик с газом, оказывающим прямое воздействие на подсознание. — Давай пакет полиэтиленовый и пару влажных полотенец.

Придя в сознание, Мишка обнаружил, что вновь находится в ванной комнате. Воду из ванны спустили, его усадили на дно, а на голову зачем-то натянули пластиковый мешок. Ничего хорошего это не предвещало, но деваться все равно было некуда. И потом, взялся за гуж…

— Ожил? — уловил Стас легкое движение жертвы. — Вот и славно, сейчас покайфуешь.

Лица мучителей были обмотаны полотенцами. Мишка успел усмехнуться их дурости — когда опомнились, что морды прятать надо, — но мешок вдруг надвинули до подбородка, а под носом зашипела струя газа. В горло вонзились тысячи колючих иголок, глаза резануло так, что они едва не выскочили из орбит. Все застилала пелена кровавого душного тумана, легкие выворачивало наизнанку, щеки распирала взметнувшаяся из желудка горечь, но самое страшное заключалось в другом. Всеобъемлющий ужас, не осознанный, а ставший неотделимой частью сознания, охватил каждую клеточку мозга, начисто подавив желание сопротивляться.

Стас сорвал с Мишкиной головы пакет, пару раз хлестнул того ладонью по щекам, вновь натянул вонючий полиэтилен на голову жертвы и поддал газку.

— Теперь созрел, — пробурчал он сквозь полотенце и подмигнул Гному. — Снимай мешочек.

Ошибку свою москвичи поняли слишком поздно. Мощный фонтан блевотины вылетел из широко распахнутого Мишкиного рта, облепил сперва Гнома, а потом и не успевшего отпрянуть Стаса с ног до головы, наполняя ванную комнату едкой противной вонью. Все съеденное и выпитое Мишкой накануне выплеснулось единым махом, организм пытался избавиться от мучений, подключив к желудку некий прежде не используемый компрессор.

— Убью гада! — Гном обрушил облепленный зеленой слизью кулак на макушку невменяемого «языка», отправляя того в глубокий нокаут. — Как теперь на улицу выйти?

— Затылок надо было прижимать, — зло прошипел Стас, протирая глаза. — Включай воду.

Выкинув Мишку из ванной, оба принялись лихорадочно отмываться и чиститься. Более-менее приведя себя в порядок, Стас решил:

— Ну его к бесу. Отвезем этого алкоголика к Сереге, устроим очную ставку. Руки-ноги переломаю, все расскажет. А Сергей профессионал, поймет, что проиграл, — сам все отдаст. Смой с него эту гадость и тащи в машину. А то я сам за себя не ручаюсь, придушу еще ненароком.

Сэт возился с семейным архивом, перебирая старые документы и фотографии. Он так и не решил, как быть. Уехать отсюда навсегда, начав новую жизнь в какой-нибудь благополучной стране, или, накатавшись по миру до изжоги, вернуться и отыскать счастье на родине. И тот и другой вариант были равнозначны, вот это-то и мешало определиться окончательно. Можно ведь жить нормально и здесь. Обзавестись семейством, благо кандидаток на роль жены более чем достаточно, купить дом в пригороде и жить там в свое удовольствие, занимаясь воспитанием детей и садоводством. С доходами теперь проблем нет, стоит только продать свою долю драгоценностей, вложить деньги в акции солидных западных компаний и получать дивиденды. Многого ему не требуется — семью обеспечить, и ладно. Хотя точно так же можно устроиться в той же Германии. Однако Сергей считал, что дети должны расти на родине предков, и склонялся к варианту с возвращением. Сперва, конечно, стоит поболтаться по странам и континентам, но года полтора-два, не более того. Квартиру на это время он решил сдать приятелю, выручившему с «шестеркой», заодно и «жигуленок» ему вернуть.

Сергей посмотрел на часы и принялся складывать документы в чемодан. Сашка с Леной поехали в кассы аэропорта за давно обещанными билетами на завтрашний франкфуртский рейс. Вернутся — он забросит чемодан с семейными бумагами к тетке, отгонит «шестерку» Вадиму и договорится насчет присмотра за квартирой. Прощальный вечер в Троицком, где Зуб заказал столик на четверых — Сэт намеревался пригласить Ирину, одну из своих наиболее перспективных невест, — и завтра с утра пораньше в путь. Сашка с Леной самолетом, он на «опеле» — добираться до Карлсруэ решили именно так.

В прихожей раздался длинный звонок. Сашке возвращаться было рановато, Сергей на мгновение задумался, кого бы это могло принести, сунул чемодан под батарею и отправился открывать.

— Кто? — Осторожность никогда не бывает излишней, но веселый голос недавно объявившегося сослуживца Станислава заставил хозяина бездумно распахнуть дверь.

— А мы к тебе. — Стас шагнул в прихожую, оттирая Сергея к стене. Следом протиснулся Веня, почему-то притормозивший рядом со Стасом. Сэт почуял неладное, но поздно. В бок уткнулся навинченный на ствол люгера глушитель, а на пороге вырос измочаленный Мишка, подталкиваемый сзади весело оскалившимся Гномом.

— Узнал друга? — Стас кивком велел Гному отвести Мишку в комнату и захлопнул дверь. — Пойдем, потолкуем. Сам понимаешь — дело неотложное.

Сэт действительно понял все, во всяком случае почти все. Но торопиться в таких случаях — самоубийство, даже в экстремальной ситуации его научили сперва объективно оценивать обстановку, после уж действовать с максимальной эффективностью, используя подмеченные просчеты противника. Пока же многое оставалось неясным, вдобавок ствол под ребром подсказал, что шутить здесь никто не собирается, как и ошибаться. И Сэт, чуть вскинув руки, дабы продемонстрировать полное согласие подчиниться силе, покинул прихожую.

Прекрасно знавший Сэта Стас ошибок не делал. Мишку усадили в углу, прямо на пол, что тому было в общем-то безразлично. Мутный взгляд и безвольно отвисшая челюсть подсказывали, что ни сил, ни желания продолжать борьбу у него уже нет. Сэт опустился в кресло рядом с журнальным столиком, Веня застыл за его спиной, уперев люгер в затылок. Гном остался в дверях, а Стас походил по квартире, убедился в отсутствии посторонних и включил телевизор.

— Знаешь, Серега, дом у тебя капитальный, но осторожность не помешает. Вот теперь можно и поговорить, — установил он регулятор громкости на достаточном уровне и присел на угол дивана.

— О чем? — Сэт расслабился, но Стас тут же завелся:

— Э нет. Заложи-ка ногу за ногу. И ручки на груди скрести… Так оно спокойнее, Сережа. Я твои штучки знаю.

— Да брось ты, — рассмеялся Сэт, но приказ выполнил. Артачиться не стоило, по крайней мере до поры. — Так что тебя интересует?

— Старина, ты меня знаешь. Тем более понимаешь, что я не сволочь последняя и хорошее не забываю. Но Афган Афганом, а жизнь продолжается, и я не виноват, что свела она нас при таких вот, — Стас обвел комнату рукой, — дурацких обстоятельствах. Мы знаем, что вы с Сашей рванули знатный куш, но вроде как на чужой огород залезли. Поэтому давай по-хорошему. Ты отдаешь все, что у жидка выдурили, и живешь как жил. Никаких последствий не будет, ручаюсь. Это я беру на себя.

— А с ним что? — Сэт кивнул на маленько очухавшегося Мишку.

— Господи, при чем он-то? Тебе что до этого урода?

— Тогда зачем вы его сюда привезли?

— Хм… Привезли и правильно сделали. Тебе сразу стало все ясно. Я не прав?

— Прав-прав, — успокоил Стаса Сергей. — Ты у нас всегда был прав, даже когда раненых с вертушки добивал.

— По-твоему, лучше, чтобы душманы им уши с яйцами живым пообрезали?! — вскипел Стас. — Нашел что вспомнить!

Этого Сэт и добивался — противник всегда должен нервничать. Выведи врага из себя — он твой. Однако, кроме Стаса, оставались еще Гном и невозмутимо сопевший за спиной Веня, с ними-то как сладить? В любом случае, прежде чем попытаться что-то сделать, требуется усыпить бдительность противников. Пусть думают, что согласился с расстановкой сил и принял поражение.