Иван Степанович, как говорят американцы, сделал себя сам. В начале семидесятых, покинув деревеньку под Кобрином, кинулся за счастьем в столицу. Имея неказистый трехбалльный аттестат, ухитрился поступить в Институт народного хозяйства, каким-то непостижимым образом окончил нархоз с красным дипломом и, обойдя при распределении добрый десяток конкурентов, внедрился на службу в Министерство финансов. За пять министерских лет молодой, но ранний бюрократ обзавелся связями буквально на всех уровнях, удачно женился и, подталкиваемый высокопоставленным тестем, перебрался в кресло начальника отдела Минкоммунхоза. Потом был Госплан, Госкомтруд и Госкомиздат, но Ваню Шабукевича не просто кидали с места на место, а назначали на новые, более значимые должности. Начало перестройки он встретил, будучи одним из руководителей Госснаба республики. Именно Госснабу поручили организацию и опеку первых ласточек рыночной экономики — пресловутых кооперативов. И именно туда потекли сперва ручейки, а чуть погодя полноводные реки взяток и подарков. Иван Степанович с год еще пожировал на доходном месте, организовал добрый десяток кооперативов, оставаясь в тени и заправляя делами через подставных представителей, а когда убедился, что коммунизму капут, оставил государственную службу и осел в Союзе кооператоров БССР. На глаза, правда, не лез, числился главным бухгалтером какого-то мелкого кооператива, но знающие люди поговаривали, что главную роль в вышеозначенном союзе играл именно он.

Со временем кооператив трансформировался в малое предприятие, затем предприятие слегка расширилось и стало совместным с американцами, вскоре от СП, где Шабукевич по-прежнему числился главбухом, отпочковался целый рой акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью и производственно-коммерческих фирм. Заправляя делами этой маленькой империи, Иван Степанович мечтал вывести свое детище на мировой рынок, но шагать вознамерился нехоженым, самым коротким путем.

С год назад подвернулся головастый паренек, обивавший пороги Белорусской научно-промышленной ассоциации с идеей разработки и реализации западным партнерам сапропеля, великолепного природного удобрения. Речного и озерного ила в Белоруссии, как известно, с избытком, и Иван Степанович мигом учуял богатую добычу, пригрел и обласкал паренька, и идея начала потихоньку претворяться в жизнь.

Сложность заключалась в том, чтобы выскочить на поверхность, прежде чем акулы, поделившие экономическое пространство на охотничьи угодья, успеют среагировать. Шабукевич прекрасно понимал, что отобрать счастье могут в два счета. Но только до той поры, пока на контракте с арабским мультимиллионером, на которого он вышел с предложением о поставках сапропеля, не стоит его личная подпись. Когда на счета предприятия хлынут миллионные инвестиции, тронуть уже не посмеют, деньги сотрут в порошок любого противника.

Все развивалось по тщательно продуманному плану. Даже такую мелочь, как приглашение в качестве телохранителей ни с кем не связанных ребятишек, Шабукевич предусмотрел заранее. Он мог бы содержать целую армию боевиков, но гарантии безопасности не получил бы, наоборот, привлек излишнее внимание. А Сэт давно оказывал ему мелкие услуги, зарекомендовал себя великолепно, да и его новый напарник Саша Ивану Степановичу понравился. Спокойный, уравновешенный парень, под стать своему приятелю Сергею.

Представители арабского партнера должны были прилететь в Минск завтра утром. Первая партия обезвоженного и упакованного в фирменные пятидесятикилограммовые мешки сапропеля уже лежали в Ильичевском порту в ожидании погрузки. Оставалось подписать бумаги и улететь на Аравийский полуостров, выждав там, пока улягутся в среде одураченных конкурентов страсти, вызванные лихой авантюрой Шабукевича. И вдруг нынешним утром в кабинете Ивана Степановича раздался телефонный звонок. Где-то произошла утечка информации, грубый голос посоветовал забыть о сапропеле навсегда. Или передать дело в более надежные и крепкие руки, удовлетворившись мизерной долей прибыли.

До встречи с арабами оставалось чуть более суток. Иван Степанович решил рискнуть и обыграть конкурентов в последнем гейме. Собственно, выход был один — отсидеться на дороге, утром мчаться в аэропорт встречать партнера и подписывать контракт. После чего немедленно улетать к далеким пескам аравийской земли, остро нуждавшимся в белорусском перегное. Поэтому он связался с Сэтом, вызвал его вместе с Сашкой в Ждановичи, куда тотчас выехал и сам, моля Бога, чтобы конкуренты, которым было обещано подумать и дать ответ позже, не успели перехватить его «мерседес» по пути.

Когда красный «опель» посигналил у зеленых, обитых стальными листами ворот, вмонтированный в панель приемник пропикал ровно час. Створки распахнулись, в проеме возник Юра, молчаливый верзила, состоявший при Шабукевиче водителем и личным охранником. Разглядев за лобовым стеклом знакомые лица, Юра пошире раздвинул створки ворот и приглашающе махнул рукой:

— Проезжайте, только быстрее.

Сэт газанул, и «опель» проскользнул в глубь небольшого двора, развернулся на бетонной площадке у крыльца и остановился. Юра закрыл ворота, заложил их изнутри массивным бруском и подошел к выбиравшимся из салона приятелям.

— Шеф вас в кабинете ждет, идите к нему.

— Что за дела такие срочные? — поинтересовался Сашка. — Скорее, быстрее. Ни черта не понять. Отдохнуть не дали толком.

— Узнаете. — Мрачное обещание Юры заставило Сашку умолкнуть и шагнуть на ступеньку крыльца. Сэт выбросил окурок и двинулся следом.

Кровавый закат обещал звездную ночь и безоблачный завтрашний день. Окружавший дачу ельник из зеленого сделался темно-синим, чем ниже опускалось солнце, тем больше темнели лохматые лапы за оградой, нагоняя на Сашку совсем не безоблачное настроение. Сэт бодрился, но его сосредоточенное лицо тоже говорило о вероятности осложнений. Слишком угрюмую картину нарисовал друзьям Иван Степанович, сообщив о звонке конкурентов. По его словам, контракт пыталась перехватить очень серьезная группировка дельцов — бывшие комсомольцы, связанные с нечистоплотными сотрудниками силовых структур, сила достаточно грозная…

— Нам бы только день продержаться да ночь простоять, — вспомнил Иван Степанович сказку, сочиненную дедом российского реформатора Гайдара, — арабы в одиннадцать прилетают. Утром в аэропорт, а там я под их защитой.

— Так-то оно так, — покивал Сэт, проанализировав ситуацию, — только эти плохиши и вправду могут сюда нагрянуть. Мы, конечно, постараемся вас обезопасить, но следует пересмотреть наш договорчик. Сто долларов при таком риске — это несерьезно. Условимся так… Штуку каждому и половину вперед. Мало ли, как оно обернется.

Шабукевич загрустил, но десять стодолларовых купюр на журнальный столик выложил:

— Остальные в аэропорту. А если все тихо будет?

— Не имеет значения. — Сэт спрятал деньги в бумажник. — Теперь займемся делом.

С полчаса он кружил вокруг дачи, что-то прикидывая и изучая, потом обошел дом, вглядываясь в окна, снова вышел во двор и, взяв ящик с плотницкими инструментами, долго возился в углу ограды, после чего развернул «опель» носом туда, пробурчав малопонятную фразу о запасном варианте отхода.

Часам к четырем Сэт собрал всех у камина.

— Положение наше не ахти, — пробежал он глазами по лицам присутствующих, — но будем надеяться на лучшее. Вы, Иван Степанович, если позвонят сюда, обещайте приехать завтра утром куда угодно на переговоры, сделайте вид, что очень боитесь и согласны на все. Может, и выиграем время. Но считаю, ждать они не станут. Вычислят, где вы находитесь, и нагрянут сюда. Что у вас со снаряжением? — Сэт посмотрел на Юру. Тот похлопал себя под мышкой:

— У меня газовик штатовский и дубинка милицейская в машине.

— Слабовато. — Сэт потер переносицу. — Ты дубинку при себе держи, чего ей в машине валяться. Значит, газовик. У меня, правда, кое-что посерьезнее есть, но это на крайний случай. Сашка, ты чуть что, шокером орудуй, на кулаки не надейся.