III 3имняя прогулка в деревне Вид родной и грустный!.. От него нельзя Оторваться взору… Тянутся избушки, будто бы скользя Вдоль по косогору… Из лощины тесной выше поднялся Я крутой дорогой; И тогда деревня мне открылась вся На горе отлогой. Снежная равнина облегла кругом; На деревьях иней; Проглянуло солнце, вырвавшись лучом Из-за тучи синей. Вон — старик прохожий с нищенской сумой Подошел к окошку; Пробежали сайки, рыхлой полосой Проложив дорожку. Вон — дроздов веселых за рекою вдруг. Поднялася стая; Снег во всем пространстве сыплется как пух, По ветру летая. Голуби воркуют; слышен разговор На конце селенья; И опять все смолкло, лишь стучит топор Звонко в отдаленьи. И смотреть, и слушать не наскучит мне, На дороге стоя… Здесь бы жить остаться! В этой тишине Что-то есть святое… 1857 г. Зимний вечер в деревне На тучах снеговых вечерний луч погас; Природа в девственном покоится убранстве; Уж неба от земли не отличает глаз, Блуждая далеко в померкнувшем пространстве Поземный вихрь, весь день носившийся, утих: Но в небе нет луны, нет блесток в глыбе снежной; Впотьмах кусты ракит и прутья лип нагих Рисунком кажутся набросанным небрежно Ночь приближается; стихает жизнь села; Но каждый звук слышней… Вот скрипнули ворота, Вот голосом ночным уж лаять начала Собака чуткая… вдали промолвил кто-то. Вот безотрадная, как приговор судьбы, Там песня раздалась… Она в пустой поляне Замрет, застонет вновь… То с поздней молотьбы На отдых по домам расходятся крестьяне. 1857 г. ОСВОБОЖДЕННЫЙ СКВОРЕЦ Скворушка, скворушка! Глянь-ко, как пышно Дерево гибкие ветви развесило! Солнце сверкает на листьях и слышно, Как меж собой они шепчутся весело. Что ж ты сидишь такой чопорный, чинный? Что не летаешь, не резвишься, скворушка? Хвостик коротенький, нос зато длинный Ножки высокие, пестрое перышко. Вскочишь на ветку, соскочишь обратно; Смотришь лениво на листья зеленые; Петь не поешь, а бормочешь невнятно, Будто спросонья, слова заученные. Ты удивления, птица, достойна; Этаких птиц на свободе не видано; Очень уж что-то смирна и пристойна — В клетке, знать, вскормлена, в клетке воспитана. Скворушка, скворушка, ты с непривычки Чуешь на воле тоску и лишения; Ты ведь не то, что все прочие птички, Дружные с волею прямо с рождения. Вон как играют! Высоко, высоко В небе их стая нестройная носится; В поле, в лесу, за рекою далеко Слышится звонкая разноголосица. 1857 г.
ПОЧЕМУ? С тех пор как мир живет и страждет человек Под игом зла и заблужденья — В стремлении к добру и к правде каждый век Нам бросил слово утешенья. Умом уж не один разоблачен кумир; Но мысль трудиться не устала, И рвется из оков обмана пленный мир. Прося у жизни идеала… Но почему ж досель и сердцу, и уму Так оскорбительно, так тесно? Так много льется слез и крови? Почему Так все запугано, что честно? О, слово первое из всех разумных слов! Оно, звуча неумолимо, Срывает с истины обманчивый покров И в жизни не проходит мимо. Да! почему: и смерть, и жизнь, и мы, и свет, И все, что радует и мучит? Хотя бы мы пока и вызвали ответ, Который знанью не научит, — Все будем требовать ответа: почему? И снова требовать, и снова… Как ночью молния прорезывает тьму, Так светит в жизни это слово. 1857 г * * * Когда очнусь душою праздной, И станет страшно за себя, — Бегу я прочь с дороги грязной, И негодуя, и скорбя… Болящим сердцем я тоскую И узы спутанные рву; И с неба музу мне родную В молитве пламенной зову… Когда ж на зов она слетает, Как летний сумрак хороша, И искаженная душа Свой первообраз в ней узнает, — Как больно, следуя за ней, В ту область, где светлей и чище, Переносить свое кладбище Погибших звуков и теней!.. 1857 г. * * * Мы долго лежали повергнуты в прах, Не мысля, не видя, не слыша; Казалось, мы заживо тлеем в гробах, Забита тяжелая крыша… Но вспыхнувший светоч вдруг вышел из тьмы, Нежданная речь прозвучала, — И все, встрепенувшись, воспрянули мы, Почуяв благое начало. В нас сердце забилось, дух жизни воскрес, — И гимном хвалы и привета Мы встретили дар просиявших небес В рождении слова и света!.. |
