Блеснуло солнце с высоты,
Исчез туман, пропали тени.
Как дэвы, горные хребты
Прижались к небу в отдаленья.
Крыла могучие открыв,
Поднялся ястреб не друг птичий,
Вслед за орлом пронесся гриф,
За даровой спеша добычей.
Десятки туров в ледниках
Рассыпались. На их рогах
Господня милость опочила.
В овраге ворон-людоед,
Почуяв пред собой обед,
Кричит пронзительно-уныло:
"Погиб Муцал, любимец гор,
Глаза я выклюю герою!"
И крылья хищник распростер
Над неподвижной головою.
Еще в Шатиль не долетал
Луч восходящего светила,
Природа выступами скал
Всё небо там загородила.
Алуда едет сам не свой,
Спешит домой над горной кручен
Лицо его покрыто мглой,
Из сердца медленно плыву щей.
К седлу прицеплена, висит
Десница младшего кистина,
Меч хорасанский, знаменит,
Покрыт чеканкою старинной.
Алуда едет возле скал,
Где башня высится Имеды.
Зимой грохочет здесь обвал,
Чиня бесчисленные беды;
Здесь летом пули в стену бьют,
Потоки гор бегут к жилищу
И гриф, безжалостен и лют,
Парит, высматривая пищу.
Но нерушима в сердце гор
Имеды башня вековая,
И вражьи руки до сих пор
Висят на ней, под солнцем тая.
Напрасно беспощадный змей
Подножье башни подгрызает,
Сего дня ливень бьет по ней,
А завтра солнце засияет.
Что ж делать? В схватках боевых
Немало юношей лихих
Здесь распростилось с головами.
Не раз ардотский злобный вал
Потоки крови принимал
И клокотал под берегами.
Кому вражда всего милей,
Кто сеет бедствия повсюду,
Тот должен в хижине своей
Людскую кровь собрать в запруду.
Пусть он ее из кубка пьет,
И в хлебе ест, и, словно в храме,
Хвалу святыне воз дает,
Крестясь кровавыми руками.
И пусть он, радостный жених,
Гостей на свадьбу приглашает,
Пускай за стол сажает их
И в луже крови ублажает.
И пусть постель постелет в ней,
И пусть возляжет в пей с женою,
И народит себе детей,
И наслаждается семьею.
И пусть он мертвым ляжет тут
В свою кровавую гробницу…
Коль ты убил тебя убьют,
Род не простит тебя, убийцу!
Гудит Шатиль. На кровли хат
Хевсурки высыпали роем.
Выходит с родичами брат,
Чтоб поздороваться с героем.
Узнать о новостях спешит
Народ, собравшись отовсюду.
"Хвала тебе, лихой джигит!",
Толпа приветствует Алуду.
Вот выступает пред толпой
Старик по имени Ушиша,
И говорит ему герой,
Расспросы первые услыша:
истинами чуть свет
Отправился через отроги
И, заприметив свежий след,
По краткой их нагнал дороге.
Их было двое. Одного
Сразил я быстро иноверца,
Муцал же, бог спаси его,
Имел железо вместо сердца.
— "Что мелешь? Место ли в раю
Неверной басурманской твари?"
— "Ушиша, доблесть я хвалю,
Ее не купишь на базаре!
Три раза бил в меня Муцал,
Три раза выстрелил в него я,
И третья пуля наповал
Сразила славного героя.
Но рану он заткнул травой
И в исступленья беспримерном,
Теряя силы, чуть живой,
Меня ругал он псом неверным.
Эх, лишь себя считаем мы
Людьми, достойными спасенья,
А басурманам, детям тьмы,
Пророчим адские мученья.
Всё, что твердим мы невпопад,
Сыны господни лучше знают.
Едваль всю правду говорят
Те, кто о боге вспоминают.
И понял я, что отрубить
Десницу храбрую негоже,
Убудет слава, может быть,
Но голос сердца мне дороже".
В ответ кислее диких слив
Мгновенно сделались хевсуры
И, злобу в сердце затаив,
Сказали, пасмурны и хмуры:
"Уж лучше мертвым в землю лечь,
Чем врать тебе про эти страсти!
Ну что ж, сними, пожалуй, меч,
Брось бабам вместо ткацкой снасти.
Отдай и щит им заодно,
Чтоб подбивать основу ткани;
И пистолет немудрено
Им превратить в веретено,
Коль ты покинул поле брани.
Ты убежал от кистов, пес!
Ты бабой стал! Убил Муцала,
А что ж десницу не привез?
Зачем тебя в погоню гнало?"
И повернулись все спиной
К Алуде, полные презренья,
И поднялись к себе домой,
И опустело всё селенье.
Стоит Алуда одинок,
Насмешкой злобною уколот.
Впервые нынче, видит бог,
Его корит и стар и молод.
За спину свой закинув щит,
В селенье Миндия въезжает.
Весь в медной сбруе, конь храпит,
Клинок насечкою сверкает.
За многолетнюю борьбу
Герой прикончил двадцать кистов,
И конь его, с луной на лбу,
Был, как олень, в бою неистов.
Встречает Миндию село,
Алуду лает словом бранным.
Нахмурил Миндия чело
И возразил односельчанам:
"Брехать из вас умеет всяк,
Чтобы напакостить герою.
Пусть так же быстро сгинет враг,
Как я вам истину открою.
Не посчитаю я за труд
Слетать на место поединка.
Недаром мне известна тут
Любая горная тропинка.
Обратно ждите вы, меня,
Едва закатятся Плеяды"
И тронул Миндия коня,
И вихрем прянул из ограды.
