Дурной это, Сандуа, сон,
Зловещий такой и особый,
Чуть сердце не вырвавший вон
И дрожью пронзивший утробу.
Мне снилось, что, падая вниз
С обрывов на долы и нивы,
Взбешенные воды неслись,
Как тяжко храпящие дивы.
Был так оглушителен гром,
Что думалось, будто от рева
Разверзлися горы кругом
И рушатся неба основы.
Ломались утесы; треща,
Обломки валились в ущелья,
И тучи сухого хряща,
Как залпы из ружей, гремели.
Твердь дегтя чернее была
И вся, как мятеж, бушевала.
И на землю с неба смола
Горящим дождем упадала.
Гул разбушевавшихся вод
Вспухал, приумноженный ливнем.
Везде попа дался народ.
Спасите! кричали. Мы гибнем!
Смотрю, а вода на волнах
Выносит доспехи и трупы.
Крошилися крепости в прах,
Трещали дома, как скорлупы.
"Нет плакальщиц. В самый бы раз.
Для важности, думаю, вящей".
Как будто еще до прикрас
В напасти такой настоящей!
И только подумала, вал
Смывает нас вместе с жилищем.
Всплывает, как плот, сеновал.
На нем мы спасения ищем.
И башня не пощажена.
Гляжу, где была она, гладко.
В Арагве, меж глыбами дна,
Вся каменная ее кладка.
Мне б крикнуть, а тут напади,
На грех, на меня онеменье.
Детей прижимаю к груди
И бога молю о спасенье.
Плыву я, детей берегу,
Их черным платком накрываю.
Я к берегу На берегу
Стена из людей неживая.
Толкают обратно к реке,
А лица у них ровно деготь.
При мертвом моем языке
Чем взять их и как их растрогать?
Я в реку, а сзади совет:
"Не свертывай прочь с подорожья.
Тянись за теченьем вослед".
Так волей положено божьей.
Вдруг вижу: волна из-за скал
Мужчину выносит на стрежень.
Узнал меня муж и сказал
А голос так тих был и нежен:
"Прости меня, Мзия. Со мной
Жила ты, попреками мучась.
Ты видишь, в беде я какой.
Знай, я заслужил эту участь.
Смотри за детьми, чтоб недуг
Иль горе их как не коснулось".
Каких натерпелась я мук,
Покамест в слезах не проснулась!
